Мучивший его вопрос – как убийца мог, не будучи близким знакомым жертвы, знать о ней такие интимные подробности – Алексей оставил на потом. Сейчас важно найти все медальоны – все знаки, указывающие на жертвы, павшие от руки Бенедикта. А в конце его будет ждать новый знак – Кис практически не сомневался в этом.
И посему он, перечитав записи с пометками Виктора, выбрал одно из трех дел за ноябрь прошлого года и поехал по адресу.
...Женщину, судя по всему, столкнули с платформы под поезд метро. Свидетели не заметили того, кто ее толкнул, но зато заметили, что траектория ее движения была как бы с ускорением, приданным чьей-то чужой силой. Проще говоря, они видели, что она полетела на рельсы. Не прыгнула, не упала, а полетела, словно от толчка.
Все взгляды сосредоточились на упавшей под колеса приближающегося поезда женщине. Отчего виновника ее падения так и не нашли... Никто из свидетелей, остолбеневших от ужаса (а иные от любопытства), в тот момент не подумал обернуться и попытаться вычислить в толпе человека, который ее столкнул...
Это потом, пережив шок, свидетели вновь обрели способность рассуждать и сформулировали мысль о том, что жертва не упала сама, а была сброшена.
...Она служила менеджером в одном крупном мебельном магазине. В тот день праздновали день рождения директора, и она, несмотря на наличие собственной машины, благоразумно решила не садиться за руль после выпитого в изрядном количестве шампанского.
Незадолго до ее смерти муж подал на развод. Причина: супружеская неверность. В браке имелся сын одиннадцати лет. И где же он находился, сын? Правильно: у бабушки с дедушкой!
К ним Алексей и поехал. Открыла ему пожилая женщина, и, едва начав с ней беседу, детектив понял, что она до сих пор не оправилась от потери дочери, хотя прошел уже почти год с ее смерти.
– Если бы не Олежка, внук, – тихо сказала непослушными губами Ольга Петровна, – я не знаю, где бы мы были сейчас. Наверное, на погосте...
Алексей вдруг подумал: как это, наверное, страшно, когда родители переживают своих детей... Мы всегда печалимся о смерти. А на самом-то деле печалиться надо не об умерших – об оставшихся.
Вот если, к примеру, с Александрой что-то случится... И с его детьми, которых она носит под сердцем...
То цветы надо будет нести на могилу его души.
Он вытащил из кармана медальон.
– Не видели такое украшение у своей дочери? Мать кивнула. Она видела.
– Я еще подумала, что Лера нам далеко не все рассказывала о своей личной жизни... Он должен был быть ей очень близким человеком, раз она носила его фотографию... Там ведь внутри фотография мужчины, да?
– Да.
– Но откуда у вас этот медальон?!
– Я вам сейчас объясню... – с искренним сожалением произнес Алексей. Он ведь уже знал, что умирают не умершие – умирают оставшиеся жить... Медленной и мучительной смертью от душевных ран, "несовместимых с жизнью", как выражаются судмедэксперты. И сейчас он явился эти раны расковыривать. Иногда он яро ненавидел свою работу...
– Не могли бы вы мне сначала принести ее медальон? – попросил он.
Она была дома одна, дедушка повез внука в спортивную секцию. Алексей не знал, радоваться ли ему, что он говорит с пожилой женщиной с глазу на глаз, или опасаться взрыва ее эмоций? Обморока или истерики?
Он поискал глазами, где находится кухня. На случай, если воды понадобится принести...
– Вот, – Ольга Петровна протянула ему на ладони идентичный предыдущим пяти медальон.
Алексей его раскрыл: Бенедикт... Нет, Иммануил, как его, Острец смотрел на него с той же нахальной улыбкой...
– Так откуда у вас такой же медальон? – настойчиво спросила Ольга Петровна.
– Дело в том, что... Не исключено, что в смерти вашей дочери виновен маньяк... Но я пока только ищу доказательства и на данном этапе не могу утверждать с полной уверенностью...
Ее лицо изменилось. Сразу осунулось, побледнело или даже посерело, а глаза вдруг вспыхнули, как костер для казни через сожжение.
Он испугался, что она не выдержит. Что сейчас схватится за сердце, осядет на пол, и ему не только придется за водой бежать, но и вызывать "Скорую"... Однако Ольга Петровна, полыхая глазами, только сжала бескровные губы в крепкую, жесткую складку и медленно, почти по слогам, произнесла в ответ:
– Так найдите эти доказательства. Все, о чем нам только остается мечтать, – это увидеть убийцу Леры за решеткой!
Она помолчала немного, затем тряхнула головой, словно избавляясь от каких-то мыслей (или видений костра, на котором сгорала все эти месяцы, корчась от боли?), и добавила:
– Леру не вернешь, но зло должно быть наказано, понимаете вы это? А милиция не нашла убийцу. Не нашла! Как с этим жить?!
Алексей понимал, что с этим жить невозможно. Но что он мог сказать в ответ? Чем утешить?
– Он лишил нас дочери, а мальчика – матери! – продолжала Ольга Петровна. – Вы не представляете, как тяжело пережил Олежка ее смерть... Он ее очень любил. И она... Самое дорогое, что у нее было, – это сынок. Не могла Лера ему все время уделять, отчего страдала... В наши дни женщинам приходится тянуть на себе воз. Не только семью, но и заработки... Как тут ребенком заниматься, спрашивается? Неправильно что-то в нашем государстве устроено, скажу я вам! У женщины должна быть возможность воспитывать детей! Не то русская нация выродится! – Ольга Петровна энергично тряхнула головой.
Кис спорить не стал, напротив, порадовался политическому окрасу речей Ольги Петровны: на баррикадах борьбы за социальную справедливость куда легче выжить, чем один на один со своим горем...
Испросив разрешение забрать медальон, он поспешил откланяться. Политические дебаты – не его конек.
...Итак, шесть медальонов – шесть дел. Теперь список жертв выглядел таким образом:
1. Июльская жертва – убита ножом во дворе.
2. Июньская – задушена в собственной квартире.
3. Майская – убита ударом тяжелого предмета по голове в своем подъезде.
4. Апрельская – застрелена из пистолета по дороге домой.
5. Декабрьская – отравлена во время празднования дня рождения у себя дома.
6. Ноябрьская – столкнули под поезд в метро.
Что ж, уже половина списка нашлась. И все эти женщины соответствовали вычисленной им схеме: неверность + ребенок без внимания. Что очень обнадеживает...
Впрочем, осталась вторая половина. Еще шесть жертв. Так давай же скорее, Кис!
...Так он сказал сам себе, просматривая список. В октябре, если доверять выводам Виктора, ничего близкого к его схеме не намечалось, хотя в нем числилось четыре нераскрытых убийства женщин. Вместе с мартовскими и февральскими нераскрытыми убийствами это будет уже третий месяц, где маньяк, похоже, не отметился...
Сомнения снова навалились на детектива. А вдруг Виктор недостаточно внимательно проанализировал дела? Нет, не может быть, он ведь специалист по сериям! Стало быть, умеет скрупулезно вылавливать из сухих милицейских бумажек нужную информацию...
Но вдруг в делах просто не проскользнули нужные данные? В частности, о детях? Это было очень и очень возможно: никакой обязательной графы о семейном составе не существовало. Дети могли быть упомянуты только в связи с показаниями свидетелей и подозреваемых...
А вдруг он сам, Кис, на ложном пути? Ведь он исходил с самого начала из гипотезы, что Бенедикт совершил двенадцать убийств в двенадцать месяцев, то есть по одному убийству в месяц! Но вот пришлось уже пропустить март и февраль, а теперь и октябрь проскакивает мимо... Где ошибка? Неполнота информации в оперативно-поисковых делах? Или в его, Киса, логике?
Если так, то придется возвращаться к уже просмотренным месяцам. И ворошить в них второе, а то и третье убийство...
...Собственно, отчего это он так зациклился на периодичности? Ведь есть еще двенадцать способов! А они...
Алексей снова углубился в записи Виктора. Ну да, конечно: они повторяются! Большинство убийств совершается при помощи ножа или тяжелого предмета, и в недостающих трех месяцах таких случаев имелось шесть из десяти (март – три, февраль – три, и октябрь – четыре, итого десять). Значит, их можно уже вычеркнуть!
Далее: еще две жертвы оказались отравлены, и одна задушена. А эти способы убийства уже находились в списке дел, подтвержденных медальонами: одна в июне, другая в декабре! Таким образом, из десяти случаев в "пустых месяцах" оставалась одна утопленница, но из оперативно-поискового дела не было ясно, вписывалась ли женщина в искомый профиль. Посему Кис решил продвигаться вперед, к сентябрю. В конце концов, заняться проверкой октябрьской утопленницы можно будет и потом, если что...
...В сентябре имелось аж пять нераскрытых убийств, из которых Виктор пометил два. По первому адресу беседа была краткой: поддатый толстый мужик в трусах сообщил, что все вещи покойной забрала ее мать, включая украшения. Был ли в них медальон, идентичный тому, что продемонстрировал детектив, он понятия не имел.
Алексей вежливо, но твердо отклонил предложение выпить на двоих, записал адрес матери и полетел – если это слово уместно, учитывая пробки! – по второму адресу из Витиного списка. День утекал неумолимо быстро, и ему очень хотелось покончить с месяцем сентябрем сегодня же.
...Женщина разбилась на машине в результате автокатастрофы. У нее отказали тормоза, и следствие установило, что кто-то злонамеренно просверлил трубку подачи тормозной жидкости. Однако оно зашло в тупик, пытаясь вычислить убийцу. Сделано это было, по всей видимости, предшествовавшей ночью, на которую у мужа погибшей имелось железное алиби (был в отъезде), у ее предполагаемого любовника (которого звали отнюдь не Иммануил Острец) – также. Подозрение сконцентрировалось на сопернице – на жене любовника. Но доказательств не нашли, и дело было списано.
Вдовец без труда опознал медальон.
– Нет, при жизни Вали я его не видел, прятала от меня, наверное... Только недавно, когда уже все устаканилось в голове и... в... э-э-э... в чувствах... В общем, недавно я решил раздать ее вещи... И заодно просмотрел украшения. Вот тогда и увидел такой медальон.