– Боже! – выдохнул Роланд.
Облегчение, охватившее его, казалось невероятным. Оно было таким сильным, что де Веррек ощутил слабость. Он не был трусом. Никого, кто сошелся в поединке с Вальтером из Зигенталера, не назовешь трусом. Немец убил и покалечил на турнирах множество соперников, всякий раз ссылаясь, что все произошло случайно, но Роланд выходил против него четыре раза и во всех сшибках наносил ему унизительное поражение. Он не был трусом, но эта наползающая мгла его пугала. До него дошло, что на войне нет правил и никаких навыков и умений не хватит, чтобы обеспечить спасение.
Филипп тенью обрисовался у подножия башни.
– Нас прислал граф, – крикнул он.
– Лабруйяд? – уточнил Роланд, вопрос был излишним – латники по-свойски перекликались с товарищами.
– Англичане идут, – сообщил Филипп. – Это вы мессир де Веррек?
– Да. Где англичане?
– Где-то на севере, – ответил Филипп расплывчато. – Но мы здесь именно из-за них. Графу потребны все его воины.
Из темноты выныривало все больше солдат. Они заводили своих лошадей в обвалившийся неф.
– Можно нам разжечь костер? – осведомился Филипп.
– Конечно. – Роланд сбежал вниз по лестнице. – Граф послал вас, потому что англичане идут?
– Ему прислали вызов в Бурж, и он намерен привести на войну по меньшей мере шестьдесят человек. Ему нужны воины, уехавшие с вами. – Филипп смотрел, как слуга бьет кремнем по кресалу, разжигая трут из скрученной соломы. – Вы нашли Бастарда?
– Он в Монпелье, в плену. Я надеюсь. – Роланд все еще чувствовал слабость, изумленный приступом страха, от которого у него подкосились колени. – Он в Монпелье, зато у меня его жена.
– Парней это порадует, – сказал Филипп.
– Она под моей защитой, – процедил Роланд. – Я собираюсь обменять ее на графиню.
– Это парней обрадует еще больше.
– Потому что свершится правосудие? – спросил рыцарь.
– К чертям правосудие, их порадует зрелище расправы над этой сучкой. Кстати, в Лабруйяд пожаловали какие-то типы. Хотят видеть вас.
– Кто такие?
– Священники, – уклончиво ответил латник.
– Откуда вы узнали, где меня искать? – поинтересовался Роланд, все еще удивляясь облегчению, которое испытывал.
– Мы не вас искали, – отрезал Филипп. – Нам нужен был Жак и его люди. Но мы знали, что вы уехали в Монпелье. У нас есть свой человек в Кастийон-д’Арбизоне. Он держит таверну, слушает разговоры и передает нам весточки. Этот малый сообщил, что Бастард уехал в Монпелье, а значит, вы последовали за ним. Ваш священник тоже желает его заполучить.
– Мой священник?
– Тот, который вас разыскивает. Возможно, чернорясый ублюдок идет за нами. Очень уж он рьяный. – Филипп резко замолчал, уставившись на Женевьеву, которая спустилась по лестнице и вступила в свет от костерка из соломы и гнилых деревяшек. – Ого, красотка хоть куда!
– Повторяю, – заявил Роланд, – она под моей защитой.
– Не сильно это ей поможет, если ее муж не выдаст нам графиню, не правда ли? А он в Монпелье, по вашим словам. В любом случае граф хочет получить назад своих латников. Английские ублюдки жгут, грабят, насилуют и убивают. Нас ждет настоящая война, где можно подраться.
– Состоится битва? – спросил Роланд, внутренне похолодев при мысли, что принимает участие в борьбе без всяких правил.
– Бог весть, – отозвался Филипп. – Одни говорят, что король ведет армию на юг, другие отрицают, а правды никто не знает. Нам всем приказано стягиваться в Бурж, причем как можно скорее.
– Я однажды выиграл турнир в Бурже, – проронил Роланд.
– Вам предстоит убедиться, что война – штука иного рода, – отрезал Филипп. – Для начала – никаких маршалов, чтобы останавливать смертоубийство. Хотя только Бог знает, дойдет ли до битвы. Пока наша забота – просто приглядывать за ублюдками.
– А моя – вернуть графиню ее супругу, – решительно заявил рыцарь.
– Он будет доволен. – Филипп ухмыльнулся. – Как и все мы.
Он хлопнул в ладоши, привлекая внимание воинов.
– Выступаем на рассвете! Пока отдыхать! Лошади останутся здесь. Если есть желание вытрясти из постели какого-нибудь деревенского ублюдка, милости прошу. Ты, Жан, другой Жан и Франсуа – в дозор.
– Пленница будет ночевать в башне, – объявил Роланд. – И я буду ее охранять.
– Хорошо, хорошо, – рассеянно отозвался Филипп.
Той ночью де Веррек почти не сомкнул глаз. Он сидел на каменных ступенях лестницы церкви и думал о том, как рушится мир. У Роланда имелось представление о разумном порядке вещей. Король правит, советуясь со знатью и благоразумными церковниками, сообща они насаждают правосудие и процветание. Народу положено испытывать благодарность за такое правление и выражать ее в почтении и покорности. Разумеется, есть враги, но мудрый король обходится с ними учтиво, и Господь решает исход любых несогласий. Таков был правильный порядок, но вместо этого мир оскверняли типы вроде Жака или Филиппа, жестокие, не знающие уважения; они грабили, обманывали, да еще и гордились этим. Если англичане идут, то это прискорбно и явно против воли Божьей, но король Франции со своими епископами и вассалами возденет знамя святого Дионисия, дабы уничтожить врага.
Это священный долг, тяжкий долг. Но, к досаде Роланда, Филипп явно смаковал мысли о войне.
– Возможность заработать деньжат, – поделился он с рыцарем за скудным ужином. – Захватить богатого пленника – вот что самое лучшее.
– Или добраться до вражеского обоза, – алчно добавил Жак.
– При обозе обычно нет никого, кроме раненых и слуг с поклажей, – пояснил Филипп Роланду. – Так можно просто вырезать ублюдков и брать, что нравится.
– И еще бабы… – протянул Жак.
– Господи, бабы! Помнишь ту схватку при… Где ж это было? – Филипп нахмурил в потугах лоб. – Городишко со сломанным мостом.
– Да я и не знал его названия. Где-то южнее Реймса, так?
Воспоминания заставили Филиппа расхохотаться.
– Англичане оказались на одной стороне реки, а их женщины – на другой. Я четверых привязал к хвосту лошади, и всех без одежды. Исусе, вот удачный выпал месяц!
– Филипп сдавал их за деньги, – пояснил Роланду Жак.
– Только не графу, ясное дело, – сказал Филипп. – Тот получал их задарма – граф ведь.
– Сеньорам положены привилегии.
– Среди них привилегия не сражаться, – язвительно бросил Филипп.
– Он слишком жирный, – вступился в защиту де Лабруйяда Жак. – Но уж если доходит до драки, дерется как черт! Своими глазами видел, как он размозжил башку одному малому: проломил и шлем и череп одним ударом своего моргенштерна[23]. Мозги так и брызнули!
– Битва тогда уже закончилась, – с презрением напомнил Филипп. – Граф вступил в бой, когда угроза миновала. – Он тряхнул головой, потом посмотрел на Роланда. – Так вы пойдете с нами, мессир?
– С вами?
– Драться с проклятыми англичанами!
– Когда завершу свой… – Роланд осекся. Он собирался сказать «подвиг», но подозревал, что эта пара видавших жизнь грубых мужланов станет глумиться над ним. – Когда исполню свой долг, – выпалил он.
И вот, ерзая на каменных ступенях, Роланд почти не спал. При воспоминании об издевательском смехе тех двоих ему делалось гадко. Пусть его никто не побеждал на турнирах, но на поле боя, как он подозревал, судьба может повернуться иначе. Неожиданно перед глазами предстала падающая осадная башня под Бретеем; вспомнились крики горящих людей. Он убеждал себя, что не поддался тогда страху, сохранил самообладание и спас человека. Но в любом случае это было поражение, и никакое его мастерство не помогло избежать позора. Война страшила де Веррека.
На следующее утро, с восходом солнца, отряд поскакал на север. Теперь, под защитой без малого двух десятков закованных в латы всадников, Роланд чувствовал себя увереннее, а Женевьева молчала. Она постоянно поглядывала на восток в надежде, что оттуда появятся конные лучники, но на невысоких горах не наблюдалось никакого движения. Солнце палило безжалостно, выжигая поля, изнуряя лошадей и заставляя людей потеть под тяжелыми кольчугами. Теперь отряд вел Филипп, державшийся в стороне от главного тракта. Они миновали еще одну опустошенную чумой деревню. В заброшенных огородах росли подсолнухи. Крестьяне должны были трудиться в полях и на виноградниках, но при появлении всадников в доспехах все прятались.
– Далеко еще? – осведомился Роланд, пока они поили лошадей у брода, примыкавшего к сжатому полю.
– Нет, – ответил Филипп. Он снял шлем и утирал лицо куском материи. – Часа два езды.
Роланд дал оруженосцу знак принять коня.
– Не давай ему слишком много пить, – распорядился рыцарь, а потом снова посмотрел на Филиппа. – А на север вы пойдете сразу после того, как доберетесь до Лабруйяда?
– Через пару дней.
– И последуете за англичанами?
Филипп пожал плечами:
– Если король выступит, мы присоединимся к нему, а если нет, то станем нападать на их фуражиров, убивать отставших и вообще беспокоить. – Латник задрал кольчугу, чтобы отлить под дерево. – Если повезет, захватим несколько богатых пленников.
В этот миг ударила первая стрела.
Томас ввел людей и уставших лошадей в маленький городок. Он понятия не имел, как тот назывался, только легко объехать его не получалось. Потому эллекинам пришлось скакать по узким улочкам в надежде, что никто их не задержит. Пленнику Томас озаботился связать руки и заткнул рот кляпом из ветоши.
– Нам бы еды купить, – предложил Карел.
– Только быстро, – ответил Томас.
Всадники выехали на небольшую площадь в центре городка, хотя называть городом селение без стен и замка было изрядным преувеличением.
Торговые прилавки выстроились в ряд на западной стороне площади, а таверна располагалась прямо у подножия крутой горы на северной стороне. Томас дал Карелу несколько монет.
– Сушеная рыба, хлеб, сыр, – перечислил он.
– Никто не торгует, – буркнул Карел.