– Это каладрий, – продолжил священник, – птица, способная определить, говоришь ты правду или лжешь.
Женевьева заглянула соколу в глаза и содрогнулась. Отец Маршан отступил на шаг.
– А теперь отвечай, грешница: зачем ты ездила в Монпелье?
– Я же говорила – чтобы проводить монаха.
Эхо ее вопля раскатилось по всему замку.
Глава 9
Роланда разбудил крик.
Графу и в голову не пришло обеспечивать гостей постелями. Замок заполонили воины, ожидающие выступления в Бурж, и спали они где попало. Многие все еще пили в большом зале, иные устроились на ночлег во дворе, где обретались и лошади, которым не хватило места на конюшне. Но оруженосец Роланда, Мишель, проявив смекалку, отыскал сундук с флагами и расстелил полотнища на каменной скамье в притворе часовни. Едва Роланд уснул на этом самодельном ложе, как по коридорам эхом раскатился вопль. Рыцарь очнулся, думая спросонья, что он снова дома, с матерью.
– Что это было? – спросил де Веррек.
Взгляд Мишеля был устремлен вдоль длинного коридора. Мальчик ничего не ответил. Тут по коридору прокатилось эхо яростного рева, и Роланд совершенно пробудился. Рыцарь скатился со скамьи и схватил меч.
– Сапоги, мессир? – спросил Мишель, протягивая господину обувь, но Роланд уже бежал.
Человек в дальнем конце коридора выглядел встревоженным, но остальных вопль и крик, очевидно, никак не беспокоили. Роланд толкнул дверь комнаты с винными бочками. Глаза его округлились.
В комнате было почти совершенно темно, потому что свечи попадали, но Роланд все же разглядел Женевьеву. Она сидела на столе, зажимая рукой глаз. Ее разодранное платье висело вокруг пояса. Отец Маршан распростерся на спине, губы его были разбиты, обезглавленный сокол лежал на полу, а Скалли ухмылялся до ушей. Над священником возвышался Робби Дуглас с занесенным клинком. В миг, когда на место событий вышел Роланд, молодой шотландец еще раз стукнул Маршана эфесом меча.
– Ублюдок!
Хью плакал, но, увидев Роланда, подбежал к нему. Роланд рассказывал ему истории, мальчик проникся симпатией к нему и теперь прижался к рыцарю, который вздрогнул, когда Робби в третий раз ударил священника, приложив его головой о винную бочку.
– Ты ослепить ее хотел, выродок? – крикнул Робби.
– Что… – начал было Роланд.
– Нам нужно уходить! – воскликнула Женевьева.
Скалли явно наслаждался происходящим.
– Сиськи славные, – произнес он, не обращаясь ни к кому в отдельности, но Робби вздрогнул, осознавая, что натворил.
– Куда уходить? – спросил он.
– Найди какую-нибудь нору и заройся в нее, – посоветовал Скалли, потом снова посмотрел на Женевьеву. – Маловаты чуток, но славные.
– Что случилось? – сумел наконец выдавить Роланд.
– Ублюдок собирался ослепить ее, – объяснил Робби.
– Сиськи я люблю, – известил собравшихся Скалли.
– Цыц! – рявкнул Робби.
Он-то думал, что обрел в ордене Рыболова смысл жизни и духовную опору, но вид сокола, погружающего клюв в глаз Женевьевы, раскрыл ему его собственные глаза. В тот миг шотландец понял, что отрекся от старых клятв, что не исполнил данных обещаний, но теперь пришло время все исправить. Он выхватил из ножен меч и одним махом снес соколу голову, а потом бросился на отца Маршана и врезал ему эфесом, окровавив губы и раскрошив зубы. Теперь Робби представления не имел, как быть дальше.
– Нам нужно уходить, немедленно, – требовала Женевьева.
– Куда? – повторил Робби.
– В очень-очень глубокую нору, – заявил Скалли, хмыкнув, а затем хмуро посмотрел на Робби. – Мы с кем-нибудь деремся?
– Нет, – ответил молодой Дуглас.
– Принеси мой плащ, – велел Роланд Мишелю. Когда оруженосец вернулся, рыцарь-девственник накинул плащ на голые плечи Женевьевы.
– Я виноват, – пробормотал он.
– В чем?
– Вы находились под моей защитой, и я не справился.
Робби поглядел на Роланда.
– Нам надо уходить, – согласился он, и в голосе его угадывался страх.
Роланд кивнул. Как и в случае Робби, его мир в одночасье перевернулся. Рыцарь отчаянно пытался сообразить, что делать, какой шаг будет правильным. Эта женщина еретичка, а не далее как этим вечером он дал перед Богом клятву вступить в орден Рыболова. Но теперь капеллан ордена лежал здесь и стонал, обливаясь кровью, а еретичка смотрела на него одним глазом, по-прежнему зажимая ладонью другой, и Роланд понимал, что обязан спасти ее. Он обещал ей защиту.
– Нам надо уходить, – эхом подхватил он слова Робби.
Оба сознавали, что находятся в самом сердце замка, обратившегося вдруг вражеским, но когда Роланд выглянул в коридор, то никого не обнаружил. Гомон в большом зале, где до сих пор шла попойка, наверняка оказался достаточно громким, чтобы заглушить крик Женевьевы.
Роланд затянул пояс с мечом.
– Нам надо уходить, – повторил он несколько недоуменно.
– Ваши сапоги, сир, – сказал Мишель.
– Некогда, – отмахнулся Роланд. Его охватил страх. Как удастся им выбраться?
Отец Маршан попытался встать, Робби повернулся и пнул его в голову.
– Скалли, если он еще раз дернется, врежь ему как следует.
– Я на его стороне или на вашей? – уточнил Скалли.
– Кому ты служишь? – обратился к нему Робби.
– Вождю Дугласов, ясное дело!
– А я кто?
– Дуглас.
– Вот и не задавай глупых вопросов.
Скалли такой ответ устроил.
– Хотите, чтобы я прикончил ублюдка? – поинтересовался он, глядя на священника.
– Нет! – воскликнул Робби. Убийство священника открывало прямую дорогу к анафеме, а неприятностей у него и так хватало.
– А то я запросто, – набивался Скалли. – Целую неделю никого не убивал. Нет, даже больше. С месяц, наверное! Господи! Вы уверены, что мы ни с кем не сражаемся?
Роланд посмотрел на Робби:
– Мы просто уйдем отсюда?
– Выбирать особо не приходится, – признал Робби, снова начиная терять присутствие духа.
– Так идемте! – простонала Женевьева. Она нашла клок ветоши и теперь прижимала его к глазу одной рукой, а другой придерживала на шее плащ.
– Возьми мальчика, – приказал Роланд Мишелю, после чего вышел в коридор. – Убери меч в ножны, – посоветовал он Робби.
– Убрать? – Дуглас явно растерялся.
Роланд посмотрел на клинок, к которому прилипли окровавленные перья.
– Мы здесь гости.
– Временно.
– Христа ради, скажите, что мы делаем? – настойчиво спросил Скалли.
– Сражаемся за честь Дугласов, – бросил Робби.
– Значит, мы все-таки сражаемся?
– За Дугласов! – рявкнул Робби.
– Кричать не обязательно, – заметил Скалли и, когда Робби вложил меч в ножны, вытащил свой длинный клинок. – Вы просто укажите, кого надо крошить, ладно?
– Пока никого, – сказал Роланд.
– И держись тихо, – добавил Робби.
Роланд оглянулся на него, как бы ища поддержки, но молодой шотландец боялся не меньше француза.
– Нам нужно действовать, – предложил Робби.
– Уходим из замка?
– Полагаю, что да, придется. – Он помолчал и огляделся. – Если получится.
Роланд вывел их на внутренний двор. На обширном пространстве догорали несколько костров, на которых воины пекли овсяные лепешки, но лунный свет был ярким и отбрасывал густые тени. Никто не обратил на беглецов особого внимания. Пока они шли между спящими людьми и лошадьми, Женевьева куталась в плащ, а Хью цеплялся за его полу.
Часть воинов пускала по кругу бурдюки с вином, негромко болтая. Кто-то пел. Тут и там раздавался смешок. В надвратном укреплении мерцал фонарь.
– Найди моего коня, – велел Мишелю Роланд.
– Думаешь, они вот так просто позволят нам ускакать? – прошептал Робби.
– Не надо коня, – отменил приказ Роланд, пытаясь сообразить, удастся ли им уйти пешими.
– Ваши сапоги, мессир? – Мишель снова протянул хозяину обувь.
– Некогда, – сказал рыцарь.
Его мир рассыпался на части, он больше не знал, за что держаться, разве только за честь, а та подсказывала, что ему следует спасти еретичку, даже если для этого придется нарушить клятву, данную в церкви.
– Я прикажу им опустить мост, – сказал он Робби и зашагал к воротам.
– Задержите их! – раздался крик из двери у них за спиной. Отец Маршан, держась за дверной косяк, указывал на беглецов. – Именем Господа, задержите их!
Люди во дворе не спешили повиноваться. Иные спали, другие пытались уснуть, а многие были одурманены вином. Но по мере того как крик подхватывали все больше голосов, народ зашевелился. Скалли выругался, потом толкнул Робби:
– Ну, теперь мы сражаемся?
– Да! – вскричал Робби.
– Против кого?
– Против всех!
– Самое время, черт побери! – Скалли тут же возвратным движением рубанул мечом человека, пытавшегося выпутаться из плаща.
На лбу у того появилось темное пятно, и он упал, а Скалли рассек моток веревок, которыми три лошади были привязаны к кольцу в стене. Верзила кольнул одну из лошадей острием меча, животное пустилось вскачь, сея хаос среди спящих. Он хлопнул двух других по крупу, и лошади по всему двору отозвались ржанием и взвились на дыбы.
– Подъемный мост! – вскричал Роланд.
Перед ним выросли двое, оба с мечами, но на него снизошло вдруг спокойствие. Это его ремесло. До сих пор он сражался лишь на турнирах, но победы в поединках являлись плодом долгих упражнений. Стремительным движением он отвел клинок врага, сделал ложный выпад, шагнул вперед, и его меч вонзился левому противнику между ребер. Не останавливаясь, Роланд наступал на второго, проскочив под широкий размах, и отвел его правую руку так далеко назад, что локтем ударил ему в живот.
– Этот мой! – воскликнул Робби, прямо как во время общей схватки на турнире.
Роланд шагнул влево, коротко рубанул низом, и первый противник выбыл из битвы, а де Веррек почти не запыхался. Тут из надвратного укрепления выскочили двое караульных, и он устремился на них. Один держал копье и попытался ткнуть, но Роланд заметил неуверенность на лице противника. Почти не думая, он отвел древко, потом сполохом взметнулся его меч, острие которого ужасной бороздой прочертило лицо солдата. Оно рассекло ему губы, нос и бровь, одна глазница наполнилась кровью. Раненый отпрянул и врезался во второго караульного, который испугался и попятился к надвратной башне.