Капталь отвел отряд в тот лес, где они сидели в засаде, и допросил пленников, чьи лошади имели выжженное клеймо графа де Э. Рисунок в виде стилизованного льва подсказал де Бюшу, что в руки к нему попали нормандцы, да пленники этого и не отрицали. Они охотно сообщили, что собранные в южных графствах силы графа Пуату присоединились к армии французского короля. Выходит, враг получил подкрепление. А еще пленники сказали, что от их ночного лагеря до луга, где люди капталя врезались им во фланг, им пришлось скакать меньше пяти миль.
Значит, французы совсем рядом. Они усилились и движутся ускоренным маршем; делают все, чтобы отрезать принцу путь к отступлению. Противник ищет битвы.
Капталь отправился на поиски принца с целью поведать ему, что охотники превратились в добычу.
И отступление продолжилось.
Глава 11
Путешествие вышло странным.
Бастард чувствовал охватившую Францию тревогу. Города держали ворота закрытыми. Завидев приближающихся всадников, крестьяне прятались: либо спешили к ближайшему лесу, либо, если их застигали врасплох, укрывались в церквях. Сборщики урожая бросали серпы и убегали. Дважды эллекин натыкался на коров, которые мычали от боли, потому что их давно уже следовало подоить, а хозяева попрятались. Лучники Томаса, почти все выходцы из селян, доили скотину вместо них.
Погода стояла неустойчивая. Дождя не было, но постоянно казалось, что он вот-вот пойдет. Низко стелились тучи, непрестанно дул не по сезону холодный северный ветер. Отряд включал ратников, лучников, слуг и женщин. Тридцать четыре ратника, не считая оставленных охранять Кастийон-д’Арбизон, – они все были годные для похода – и шестьдесят четыре лучника. У каждого имелось по две лошади, а у некоторых – три или четыре. По дороге лошади неизбежно теряли подковы или начинали хромать, и чтобы справиться с последствиями этих происшествий, требовалось время.
Новостей приходило мало, да и тем нельзя было доверять. На третий день пути до отряда донесся колокольный звон. Он был слишком громким и нестройным для похоронного, поэтому Томас оставил своих людей под покровом леса, а сам вместе с Робби отправился выяснить, чем вызвано такое оживление. Они обнаружили деревню, достаточно большую, чтобы похвалиться двумя храмами. В обоих звонили колокола, а на рыночной площади, на ступенях, ведущих к каменному кресту, стоял монах-францисканец в перепачканной рясе и возвещал о великой победе французов.
– Наш король, – кричал он, – недаром прозывается Жан ле Бон! Он воистину Иоанн Добрый! Иоанн Победитель! Он рассеял врагов, захватил знатных пленников и наполнил могилы англичанами!
Монах заметил Робби и Томаса и, приняв их за французов, указал пальцем:
– Вот герои! Те, кто принес нам победу!
Толпа, которая в большей степени проявляла интерес, чем радость, посмотрела на двоих всадников.
– Я не участвовал в битве, – сказал Томас. – Тебе известно, где она была?
– На севере! – расплывчато заявил францисканец. – И это была великая победа! Король Англии убит!
– Король Англии!
– Хвала Господу! – продолжал брат. – Я это видел собственными глазами! Видел, как французы истребили гордость Англии!
– По последним дошедшим до меня новостям, – пробормотал Томас Робби, – король пребывал в Англии.
– Или воевал с Шотландией, – горько добавил Робби.
– Заключено перемирие, Робби. Перемирие.
– Лорд Дуглас перемирий не признает, – уныло промолвил молодой рыцарь. – Потому-то я и здесь – я ведь твердил ему, что не могу драться с англичанами.
– Отныне можешь. Тебя не удерживают никакие обещания.
– А как насчет чувства благодарности? – буркнул Робби.
Томас коротко улыбнулся, но промолчал. Он наблюдал за мальчишкой, возможно, не старше Хью, который донимал девчонку-ровесницу, задирая ей юбку крюком для сбора орехов. Малец перехватил взгляд Томаса и сделал вид, будто слушает монаха.
– Думаешь, францисканец говорит правду? – спросил шотландец. – Произошла битва?
– Нет, это сплетни.
Монах теперь призывал народ передавать монеты двоим парням – оба были в монашеских рясах, – обходившим толпу с маленькими бочонками.
– Наши отважные воины страдают от ран! – ораторствовал францисканец. – Они претерпели за Францию! Во имя милости Господа нашего Иисуса Христа, помогите им в трудный час! Будьте щедрыми и стяжайте благословение Господне! Каждая монета поможет нашим раненым героям!
– Это мошенник, – презрительно бросил Томас. – Обычный пройдоха в поисках поживы.
Они двинулись на север. Эллекину приходилось избегать городов, потому что в любом поселении со стенами непременно нашлось бы десятка два людей, способных выпустить болт из арбалета, а Бастард хотел дойти до цели, не теряя людей в пустяковых стычках. Его путь лежал на восток – на этом направлении вероятность наткнуться на англичан была больше всего. И отряд обнаружил пару дюжин в деревне, над которой господствовала церковь с высокой колокольней. Храм оказался единственным каменным зданием, остальные были из оштукатуренных бревен и с соломенными кровлями. Тут имелась кузница с горном, устроенным на задворках под обгоревшим дубом, и таверна, окруженная кучкой хибар. Едва только разглядев эту деревню среди виноградников, Томас заметил табун лошадей, согнанных на водопой к речушке, протекавшей близ внушительной церкви. Лошадей насчитывалось полсотни с лишком, что подразумевало по меньшей мере двадцать воинов. Поначалу Томас решил, что лошади принадлежат французам, но потом заметил знамя святого Георгия, с красным крестом на белом поле. Древко стяга прислонили к стене таверны. Томас повел своих людей вниз по склону холма и выехал на небольшую площадь, где отдыхавшие латники по тревоге повскакали с мест.
– Мы англичане! – крикнул он.
– Слава Всевышнему! – выдохнул высокий мужчина, выныривая из-под притолоки таверны. На нем был джупон со стоящим на задних лапах золотым львом на фоне лилий на голубом поле. – Кто вы такие? – спросил он.
– Сэр Томас из Хуктона, – представился Бастард.
Он редко использовал почетный титул «сэр», но граф Нортгемптонский посвятил его в рыцари, и это иногда приносило пользу.
– Бенджамин Раймер, – откликнулся верзила. – Мы служим графу Уорику.
– Вы с армией? – с надеждой спросил Томас.
– Никак не найдем эту чертову армию, – признался Раймер.
После чего рассказал, что он с конроем[31] воинов сел на корабль из Саутгемптона, но тот отбился от флота, перевозившего в Гасконь остальные силы графа.
– Поднялся ветер, долбаный капитан струхнул, и нас занесло в Испанию, – объяснил Раймер. – Этому ублюдку понадобилось два месяца, чтобы починить корабль и доставить нас в Бордо. – Он оглядел людей Томаса. – Какое облегчение снова быть вместе с лучниками! Наши были на другом корабле. Вам известно, где армия принца?
– Без малейшего понятия, – ответил Томас.
– Слепой ведет слепого, – вздохнул Раймер. – И эля тут не найдешь, так что плохим новостям нет конца.
– А вино имеется?
– Вроде как. По мне, так кошачья моча на вкус. Вы из Бордо?
Томас мотнул головой.
– Мы из гарнизона на востоке Гаскони, – сообщил он.
– Выходит, ты знаком с этой чертовой страной?
– С какой-то частью. Страна большая.
– Так куда нам идти?
– На север, – сказал Томас. – По последним слухам, армия где-то под Туром.
– Вопрос только, где этот чертов Тур.
– К северу отсюда. – Бастард соскользнул с седла. – Дайте отдых лошадям, – бросил он своим. – Выгуляйте, напоите. Выступаем через час.
Раймер с отрядом присоединился к Томасу, и тот удивлялся, как удалось воинам графа Уорика до сих пор уцелеть, потому как Раймер выразил искреннее изумление, когда Томас отправил вперед разведчиков.
– Неужели сейчас настолько опасно? – спросил верзила.
– Тут всегда опасно, – ответил Хуктон. – Это Франция.
Но никто не потревожил их ни в той деревне, ни в ходе дальнейшего путешествия. Однажды Томас увидел вдали замок и повел колонну в обход по широкой дуге, чтобы избежать неприятностей, но гарнизон не пытался ни остановить, ни даже выяснить принадлежность всадников.
– Видимо, большую часть людей услали на север, – сказал Томас Раймеру. – Удерживать стены осталась всего горстка.
– Дай Бог, чтобы мы не опоздали к бою!
– Моли лучше святого Георгия, чтобы битва не состоялась, – возразил Томас.
– Мы должны их побить! – жизнерадостно заявил Раймер.
Томас в очередной раз вспомнил про Креси, про кровь на траве и про рыдания в ночь после битвы. Он промолчал, и мысль его перетекла на святого Жуньена. Бастард предполагал, что они приближаются к аббатству, где захоронен святой, хотя это было лишь ощущение, внушенное скорее надеждой, чем подтвержденными фактами. Однако местность менялась: горы становились более низкими и пологими, реки – широкими и спокойными, а листва желтела быстрее.
Всякий раз, натыкаясь на деревню или встретив путника, англичане спрашивали дорогу, но местные в лучшем случае знали только, как добраться до следующей деревни или какого-нибудь городка, о котором Томас в жизни не слыхал. Поэтому он просто вел своих дальше на север.
– Мы пытаемся дойти до Пуатье? – уточнил у него Роланд на шестой день.
– Мне сказали, что принц может быть там, – ответил Томас.
Но это предположение высказал Анри Куртуа, а поскольку Анри знал не больше Томаса, то все это было весьма сомнительно.
– Или вы направляетесь в эти края, потому что тут рядом Нуайе?
– Нуайе?
– Место упокоения блаженного Жуньена.
– Вы бывали там?
Роланд помотал головой:
– Нет, знаю только понаслышке. Так вы туда направляетесь?
– Заедем, если по пути.
– Потому что хотите заполучить Малис? – допытывался Роланд, и вопрос прозвучал почти обвинительно.
– А она существует?
– Насколько мне известно, да.
– Кардинал Бессьер в нее верит, – сказал Томас. – И черные братья-доминиканцы наверняка тоже, а мой лорд повелел мне найти ее.