– Назад, сир! – теперь рявкнул воин, и дофин позволил оттащить себя через прогал в изгороди. Он пытался сообразить, как долго длится сражение. Казалось, что всего несколько минут, но вдруг Карл заметил, что солнце высоко поднялось над деревьями. Выходит, по меньшей мере час!
– Время летит! – воскликнул он.
– Что вы сказали, сир? – прокричал воин.
– Время летит, говорю!
– Исусе! – выдохнул рыцарь.
Он таращился на принца Уэльского, который горделиво возвышался среди противников, сокрушенных его окровавленной секирой. Эдуард потряс оружием и завопил вслед отступающему врагу:
– Возвращайтесь назад!
– Вот ведь болван, – с недоумением пробормотал дофин.
– Что, сир?
– Он болван, говорю!
– Воинственный болван, – отозвался рыцарь с невольным восхищением.
– Ему это доставляет радость, – заметил Карл.
– А почему бы и нет, сир?
– Только болван способен находить в этом удовольствие. Война для глупца – сущий рай, и Эдуард качается на волнах своей глупости.
Телохранитель дофина решил, что восемнадцатилетний принц сошел с ума, и в душе у него колыхнулся гнев на то, что ему поручили оберегать жизнь этого бледного и узкогрудого слабака с длинными руками и короткими ногами, да и похоже, с мягким сыром вместо мозгов. Принц должен выглядеть как принц, например как принц Уэльский. Хоть французам и не хотелось это признать, но вражеский наследник выглядел в своем мускулистом и забрызганном кровью великолепии как настоящий государь. Как истинный воин, а не это жалкое подобие мужчины. Но это жалкое подобие являлось наследным принцем, поэтому телохранителю пришлось придать голосу почтительные нотки.
– Нам следует отправить гонцов к вашему отцу, – посоветовал он. – К королю.
– Мне известно, кто мой отец.
– Мы должны попросить прислать еще людей, сир.
– Выполняйте, – распорядился дофин. – Но убедитесь, что посылаете самых отпетых дураков.
– Дураков, сир?
– Отправляйте гонцов! Живо!
Так французы послали за подмогой.
Верзила с моргенштерном устремился на Томаса. Его товарищи, один с кистенем, а другой с алебардой, тоже атаковали. На ходу они вопили боевой клич. Бастарда прикрывали с флангов Карел и Арнальд, оба испытанные бойцы, один немец, другой гасконец. На долю Карела пришелся воин с алебардой, на Арнальда же напал человек с закрытым сталью лицом и с боевым цепом. Томас все еще сжимал укороченное копье. Потом он бросил его.
Детина взмахнул моргенштерном. Глядя вверх, Томас заметил, как разлетаются с шипов капли крови, когда оружие рассекло небо. Теперь у него самого оружия не было, поэтому он просто шагнул вперед, внутрь замаха, обхватил верзилу мускулистыми руками лучника, сжал и приподнял.
Арнальд принял удар кистеня на щит. Затем правой рукой рубанул противника секирой по ноге. Карел последовал примеру Бастарда – нырнул внутрь мощного размаха длинной алебарды и, как тараном, ударил врагу палицей в промежность. А затем еще раз. До Томаса донесся вопль. Англичанин крепко стиснул неприятеля. Моргенштерн царапнул его по спине, раздирая кольчугу и кожу. Французы прибывали, но подтягивались и эллекины. Человек с алебардой согнулся пополам, как бы приглашая Карела ударить, и тот не отказал. Он перехватил палицу поближе к навершию, укоротив замах, и обрушил ее на основание затылка француза. Один удар, второй, и человек молча рухнул, а Карел извлек кинжал, приподнял нижний край нагрудника здоровяка, которого держал в объятиях Бастард. И вонзил кинжал под ребра.
– Исусе! Исусе! – заверещал тот.
Томас еще крепче сжал объятия. Детине следовало бросить моргенштерн и попытаться сломать врагу шею, но он упрямо цеплялся за оружие. Карел провернул тонкий и длинный клинок, и раненый заорал благим матом.
Бастард уловил запах дерьма. Он сжал тело так крепко, как только мог, а Карел снова ткнул кинжалом, просунув его так глубоко под край нагрудника, что латная рукавица скрылась под сталью, в истерзанной кольчуге и шерстяной ткани.
– Теперь можешь его бросить, – крикнул богемец.
Верзила грузно упал. Он дергался и хватал ртом воздух.
– Бедный ублюдок, – проворчал Карел. – Зря он связался с нами.
Немец подобрал палицу, поставил ногу на грудь агонизирующего француза и с силой опустил оружие ему на шлем.
– Удачи в аду, – буркнул он. – Передай от нас привет дьяволу.
Французы подавались назад. Шаг за шагом, глядя врагу в лицо, они тем не менее отступали вдоль изгороди или пытались прорубить себе путь через переплетенные ветви кустарника. Англичане и гасконцы их не преследовали.
– Держать линию! Не преследовать! Пусть уходят! – командовали всадники, располагавшиеся позади строя.
Был соблазн последовать за врагами и взять богатых пленных, но погоня сломала бы линию, а уж если это не удалось французам при помощи стали, то не стоило англичанам самим это делать во имя алчности. Они сохранили строй.
– Ты бы попытался сражаться оружием, – с ухмылкой предложил Томасу Карел.
У лучника пересохло во рту. Он с трудом мог говорить. Но едва французы отошли, появились женщины из английского обоза с наполненными речной водой бурдюками. Воды не хватало, чтобы каждый мог полностью утолить жажду, но мужчины были рады и этому.
Тут в долине запели трубы.
Враг снова наступал.
Первый добравшийся до короля гонец был весь в пыли. Пот ручейками стекал по пыльному лицу. Его конь покрылся пеной. Гонец спешился и преклонил колено.
– Мой господин, – начал он, – принц, ваш сын, просит подкрепления.
Король разглядывал дальний холм. Через самый широкий проем в изгороди виднелись знамена англичан.
– Что произошло? – спросил он.
– Враг ослаблен, сир. Сильно ослаблен.
– Но не сломлен.
– Нет, сир.
Прибыли еще два гонца, и король составил из кусочков полную картину событий этого утра. Гонцы хвалили дофина, рассказывая, как доблестно он сражался, – в истории эти Иоанн не верил, но делал вид, будто принимает за чистую монету. Что больше походило на правду, так это то, что англичане действительно понесли огромные потери, но сохранили дисциплину и не поломали строй.
– Они упрямые, сир, – признался один из гонцов.
– Ну да, упрямые, – отозвался король рассеянно.
Он наблюдал, как войска его старшего сына медленно отступают с дальнего холма, изнуренные затянувшимся боем. Обычно схватки между латниками заканчивались в течение нескольких минут, но сегодня армии сошлись по меньшей мере на час. Король смотрел, как ковыляет вверх по холму раненый, используя меч как посох для опоры при ходьбе.
– Мой сын не ранен? – уточнил Иоанн у гонца.
– Хвала Господу, нет, сир.
– Действительно, хвала Господу, – согласился король и поманил к себе графа де Вентадура. – Отправляйтесь к дофину, – велел он ему. – И передайте, что ему следует покинуть поле боя.
– Покинуть?
– Он наследник. Повоевал, и хватит. Карл доказал свое мужество, и теперь его нужно увести. Скажите ему, пусть скачет со свитой в Пуатье. Я присоединюсь к нему вечером.
– Да, сир, – ответил граф и приказал привести лошадь.
Он понимал, почему посланцем назначили именно его, – дофин не подчинится подобному приказу, если только его не передаст приближенный к королю человек. Граф был согласен с государем: наследника престола следует оберегать.
– И скажите герцогу Орлеанскому, чтобы вступил в битву, – распорядился Иоанн.
– Он должен перейти в наступление, сир?
– Пойти в наступление, сразиться и победить! – заявил король. Он посмотрел на младшего отпрыска, которому исполнилось всего четырнадцать. – Ты не поедешь с Карлом.
– Я и не хочу уезжать, отец!
– Филипп, ты станешь свидетелем победы.
– Мы будем сражаться, отец? – нетерпеливо спросил мальчик.
– Сейчас черед твоего дяди. Мы поддержим его, если понадобится.
– Надеюсь, что мы ему понадобимся! – воскликнул Филипп.
Король Иоанн улыбнулся. Ему не хотелось лишать младшего сына ярких впечатлений этого дня, но он отчаянно не желал подвергать его опасности. Возможно, подумалось Иоанну, они и поведут в бой три тысячи воинов своей баталии, когда битва приблизится к финалу и придет пора добить англичан. Его бойцы числились среди лучших рыцарей и латников Франции – потому-то и состояли в отряде короля.
– В бою ты поучаствуешь, – пообещал он сыну. – Только поклянись, что ни на шаг не отойдешь от меня!
– Клянусь, отец.
Граф де Вентадур провел коня через баталию, возглавляемую братом короля. Это был кратчайший путь к дофину. Король видел, как Вентадур передал послание герцогу, затем направил коня дальше, чтобы найти дофина, который сейчас находился на полпути вниз по склону дальнего холма. Англичане его не преследовали. Они просто ждали за изгородью – верный знак, как полагал король, что они измотаны.
– Когда герцог атакует, мы выдвинем нашу баталию на его теперешнюю позицию, – приказал Иоанн, повернувшись к маршалу Клермону.
– Да, сир.
Первый сокрушительный удар ослабил англичан. В запасе еще два.
Но на деле оказалось, что только один.
На глазах у отказывающегося поверить тому, что он видит, короля его брат решил покинуть поле боя вслед за дофином. Герцог Орлеанский не участвовал в сражении, его меч не был запятнан кровью врагов, но он влез в седло и повел свое войско на север.
– Какого дьявола?! – выпалил король в утренний воздух.
– Что он, во имя Христа, делает?! – изумился маршал Клермон.
– Господи Исусе! – выдохнул кто-то.
– Герцог уходит!
– Ты болван! – завопил король брату, который явно находился слишком далеко, чтобы его услышать. – Колченогий болван! Трус! Ублюдок слабоумный! Кишка тонка?
Лицо государя раскраснелось, а изо рта брызгала слюна.
– Знамена вперед! – крикнул король. Он спешился и отдал конюху поводья.
Если брат не желает сражаться, то баталии короля, лучшей во всем войске, предстоит решить исход битвы.