– Это будет девочка…
– Ой, мама! – вмешивается Марта. – А можно я назову ее Сюзанной, как свою куклу? Сюзанна Нортье – очень красивое имя!
На самом деле кукла – это тряпичный сверток, к которому пришиты две пуговицы. Адриан растроганно смотрит на сестру: он тоже играл в солдатики, которых смастерил себе сам, потому что на настоящих оловянных не было денег.
– Роды пройдут нормально? – с тревогой спрашивает мать, у которой двое детей умерли в младенчестве.
– Роды – да. Но после первого года жизни я ничего не вижу… все как в тумане.
– Ты хочешь сказать, что через год…
– Она выживет, не волнуйся! Просто мне не удается распутать нить ее судьбы. Но в любом случае я уверена, что она будет сильной. И не такой, как все.
«Не такой, как все»? Адриан недоуменно поднимает одну бровь. Что это значит? Что она будет как тетя Жанетт, немного… колдуньей? Он качает головой. Нет, ему нельзя давать волю фантазии. Он пытается побыстрей улизнуть, чтобы отправить письмо, и у дверей коротко кивает тете в знак прощания, но она кладет руку на его руку, держащую письмо, и смотрит блестящими глазами прямо ему в глаза. – А, теперь я вижу нить ее судьбы! Ты прав, что просишь помощи у этого мальчика. Может быть, ваше спасение придет от него! Скорее отправляй письмо!
Адриан потрясен. Как она узнала об Адриене? Так значит, угроза войны вполне реальна? Вопросы жгут ему горло, но тетя уже уселась у камина и делает вид, что не замечает его.
Совершенно потерянный, он подходит к желтому ящику у дома напротив, опускает в него письмо и идет в школу. Проходя мимо кладбища, он старается не смотреть на могильные плиты. Адриан не был здесь два дня и не хочет видеть свежий холм земли на том месте, где похоронен Альбер. С тех пор как он поссорился с отцом, вопрос об аттестате, коллеже или о чем-либо другом больше не поднимался. Зато отец обнял его перед похоронами. Они надели черные костюмы – те, которые хочется доставать из сундуков как можно реже, – слежавшиеся и пропахшие нафталином. Когда надо было выходить из дому, отец удержал Адриана за руку, привлек к себе и крепко обнял. Адриан даже услышал его подавленное рыдание, а за ним, словно освободившись, хлынули его собственные слезы. Отец долго стоял, обняв сына, пока горе выходило из него вместе со слезами. Наконец поток иссяк, и они вышли из дома.
– Я горжусь тобой, ты самый верный друг Симоны и ее семьи. Так и должен вести себя человек.
Адриан приходит в школу в разгар перемены. Ученики вышли во двор поиграть. Среди них нет Жюля – его больше не будет в школе. Жюль поступил учеником к кузнецу и с головой ушел в работу, чтобы меньше думать и переживать.
Люсьен бросает на Адриана косые взгляды. Они не разговаривали с тех пор, как сделали доклад. Это было незадолго до смерти Альбера. Похвалы учителя он слышал как в тумане. Люсьен воспользовался этим, чтобы приписать все заслуги себе.
– Это я сделал чертежи. И я же придумал перенести их на большие листы бумаги!
– Отлично, Люсьен! Ты молодец!
И этот подлец даже прибавил:
– Я хотел сделать еще, но Адриану было неинтересно…
– Ничего страшного, эти три схемы у вас прекрасно получились, – ответил учитель, чтобы не обидеть Адриана.
Адриан в тот момент даже не возмутился, он только презрительно посмотрел на Люсьена, а вчера вечером был отомщен. Зайдя к Альберу, Адриан увидел у его постели доктора, который сказал:
– Адриан, поздравляю тебя с докладом! Тебе удалось заставить работать моего балбеса, это настоящий подвиг! Приходи к нам делать уроки в любое время!
Адриан входит в пустой класс. Учитель сидит за своим столом, но, увидев мальчика, отрывает глаза от газеты и озабоченно спрашивает:
– Как вы, Адриан?
– Так себе. Думаю, мне надо вернуться к учебе, чтобы отвлечься. Но я, наверное, помешал вам?
Учитель разворачивает газету заголовком к нему:
– Вовсе нет! Смотрите: газета называется «Юманитэ». Она была создана Жаном Жоресом, и по мере того, как приближаются парламентские выборы, он пишет все больше статей и левая партия все больше набирает силу.
Адриана все это стало интересовать с тех пор, как он съездил в Лан. Но его внимание привлекает статья на первой полосе под заголовком «Против трехлетнего закона», автор которой выступает против нового закона о продлении военной службы, принятого в 1913 году.
– Да, и эта статья тоже очень интересная! – говорит учитель, следя за его взглядом.
И он начинает читать вслух:
«Нанси занят немцами; Верде́н, Эпина́ль находятся в осаде; 6-й, 7-й, 20-й и 21-й армейские корпуса отступают под натиском врага и сдают Воэвр[21], Мёрт-и-Мозель[22], Вогезы[23] и т. д. Представьте, как эти ужасные известия распространятся по Франции в первые десять дней войны! И, однако, это более чем реально. Вторжение в наши границы почти неизбежно».
– Мэтр, – решается наконец Адриан, – вы думаете, что между Францией и Германией скоро будет война?
– Это очень возможно. Жорес постоянно говорит о ней, и в Марокко уже были конфликты, свидетельствующие о том, что мир сейчас на грани войны. Немецкая армия оснащена современным оружием и очень сильна, и, если начнется война, она будет страшно кровопролитной. Думаю, что новобранцы окажутся в большой опасности и на границе произойдут жестокие сражения. Но вы не волнуйтесь так: все это совсем не значит, что нам в Корбени стоит сильно переживать. Думаю, что некоторые журналисты пишут это специально, чтобы навести страху.
– Значит… вообще-то я не думаю, что они преувеличивают. По-моему, они правы и мы действительно в опасности. Мне об этом написал Адриен. Но это настолько невероятно, что я не решился вам рассказать. – Адриен? Вы все еще переписываетесь?
– Да, а что?
– А вам не кажется немного странной ваша переписка: этот мальчик вам не кузен, и вы даже не знаете, где он живет?
– Адриен говорит, что он живет в другой эпохе… в будущем. В 2014 году.
– Что? Да он же шутит!
– Почему? Вы все время читаете романы о путешествиях в будущее!
– А, теперь я понимаю, почему вы не хотите читать ничего другого! Согласен, марки на его конвертах очень странные, да и адрес тоже… Но, Адриан, не надо забивать себе голову такими идеями!
– Почему? Вы не верите, что существуют чудеса, что-то недоступное нашему пониманию?
– Нет, я знаю, что в деревнях люди еще довольно суеверны, но я не верю в чудеса ни минуты. Полагаю, вы очень переживаете за семью Симоны и утешаетесь этой историей.
– Нет-нет, вы должны мне верить, мэтр. Адриен говорит, что война с Германией будет, она начнется 3 августа 1914 года и враг дойдет до Корбени. Он также говорит, что в наших краях всё будет полностью уничтожено. Знаю, что вы мне не поверите, но умоляю вас, месье, уезжайте этим летом – куда-нибудь на юг или к вашему отцу в Париж. Смотрите, я принес вам последние письма! Почитайте сами!
Адриан протягивает ему вырезку из газеты, датированную 2014 годом, но мэтр даже не смотрит на нее.
– Ладно-ладно, мальчик мой, – отвечает он с озабоченным видом. – Какое, однако, у вас воображение! Зря я прочитал вам эту статью, она вас перевозбудила. Оставьте это, не думайте больше. Нам надо сосредоточиться на получении аттестата. Через три недели вы будете сдавать пробный экзамен, и я хочу, чтобы вы подготовились к нему как к настоящему.
И, чтобы показать, что разговор окончен, мэтр берется за перо и погружается в проверку школьных тетрадей. Совершенно убитый, Адриан выходит из класса, еле сдерживая слезы. Если даже мэтр, который знает так много всего, ему не верит, то кто же тогда ему поверит? Как он сможет убедить свою семью уехать до августа?
В коридоре он неожиданно сталкивается с Люсьеном, который явно поджидал его. Адриан пытается пройти мимо, но Люсьен бросается на него и прижимает к стене.
– Так значит, я балбес, да? – рычит он. – Так ты про меня вчера сказал моему отцу?
– Что ты несешь? – восклицает Адриан с изумлением.
– А учителю ты что сказал, деревенщина вонючая? Что ты один сделал весь доклад?
– Да нет же! Пусти!
– Смотри у меня, будешь лезть на рожон, я тебе морду набью! Понял?
Люсьен убегает в тот момент, когда дверь класса открывается.
– Адриан? Все в порядке? – спрашивает учитель.
Мальчик бормочет сквозь зубы:
– Да-да…
Он еле сдерживается, чтобы не заплакать, но мысль об Адриене придает ему сил. У него есть друг, а это дороже золота.
Глава 17
25 мая 2014 г.
От Адриана уже давно не было писем. Может, в этом нет ничего страшного, но Адриен не может справиться со своей тревогой. Что, если его друг подхватил воспаление легких, как Альбер? И умер? Ведь у них там медицина не очень продвинута и затраты на лечение не возмещаются страховкой.
Ладно, по крайней мере, война в 1914 году еще не объявлена; это произойдет только через три месяца, 3 августа, а Корбени будет оккупирована противником только в начале сентября. А что, если Адриан ему не поверил? И не уехал из деревни? Тогда он может погибнуть во время боев. Или его схватят немцы и превратят в раба вместе с другими жителями оккупированных районов. Или расстреляют. В то время было столько массовых убийств мирного населения! Адриен уже думает о том, что напишет в следующем письме; слова звучат у него в голове, и он старается их запомнить:
Не оставайся дома, проси своих родных уехать. Бегите в Париж, бои до него не дойдут. Главное, увези своих сестер, Симону и всех, кого сможешь убедить. Я понимаю, что это выглядит бредом сумасшедшего и тебе трудно мне поверить, но клянусь – это правда, ты должен уехать…
– Привет, Адриен! – окликает его Сара, стоящая перед кабинетом английского языка. – Есть новости от твоего кузена?