Вода мутная, ни хрена не видно почти. Не Хургада. Туша автобуса все же имеется, это я растерялся от холода. Подплыл поближе. Задняя дверь закрыта. После нее стекло, целое, как ни странно. Блин, догадался бы хоть кирпич какой взять, разбил бы. Ладно, смотрю дальше.
Ага, есть! Тут стекла нет почти, только обломки торчат. Не порезаться бы, как-то не хочется в такой грязнючей воде. Стукнул пяткой, еще раз, освободил проем.
Вот после этого смог нырнуть дальше. Легкие уже жгло, и вдохнуть хотелось очень сильно. Сразу почти наткнулся на женщину, схватил под мышки, попытался вытащить. Блин, рука соскользнула! Да что ж ты сделаешь! Дернул еще раз, пошла, родимая! Только вот длинные волосы мешают, в лицо лезут.
Ох, как же хорошо! Воздух! Дышать! Возле меня кто-то рухнул в воду сверху, обдав обильными брызгами. Молодой парень какой-то. Подтолкнул ему женщину, говорю:
– Там бы стекло заднее разбить. Я сбоку занырну, ты принимай их, пока у меня дыхалки хватит. Потом поменяемся.
Вторым был мужик какой-то, этот вроде даже трепыхался немного. Но не сопротивлялся совсем. А где же ребенок? Со следующей попытки я проплыл до заднего сиденья, но никого не нашел. Даже пошарил рукой под креслами. Опять пусто. Фигня какая-то плавает в воде, и все.
– Давай я! – предложил мой помощник, когда я вынырнул пустой.
О, тут уже и народу собралось побольше. Надеюсь, скоро и профессионалы прибудут. А то пальцы не гнутся почти.
– Последний раз, потом ты, – ответил я.
Вот же вбил себе в голову это промелькнувшее лицо!
Эта попытка, как мне показалось, тоже будет пустой. Я нырнул еще раз до заднего стекла и начал продвигаться в сторону водительского места. Не видно ничего, все наощупь. Сначала я подумал, что под руку попалась какая-то ерунда из сумки пассажиров, но потом что-то мне показалось странным. Не то веревка, не то что-то похожее. А пальцы уже задубели и чувствительность потеряли сильно. Уж не знаю, что меня толкнуло на дальнейшее исследование (уже надо было заканчивать с этим погружением), но я за эту веревку дернул, и у меня под ладонью оказалась голова. Сил ощутимо прибавилось. По крайней мере я девчонку вытащил и не захлебнулся, выбрался на поверхность.
– По правой стороне вроде нет никого, – сказал я парню. – Эту нашел на третьем сиденье сзади. Осторожно, не порежься.
Ну и все. Парень нырнул, а я потащил девочку к берегу. Вот же, вроде и рядом, считаные метры, а тяжело, так и тянет разжать руки, чтобы полегче стало.
С пристани утопленницу у меня забрали, а потом и мне помогли выбраться. Сам бы точно не смог. Кое-как добрался до верха. На меня даже внимания никто не обратил поначалу.
Ого, а тут уже жизнь кипит изо всех сил! Три скорые, менты, какие-то начальники на «Волге». Времени-то прошло всего ничего, а уже понаехали. Без них никуда, а то если никто с важным видом доклады принимать не будет, считай, и работы не сделали. Но мне хрены с черной «Волги» побоку. Жажду согреться и вещи свои найти.
Пошел к нашей машине. Надеюсь, там и первое, и второе мои желания сбудутся. Пока добрел эти пять метров, думал, окочурюсь. Правда, последние пару шагов меня Елена сопровождала: подбежала, схватила за руку.
– Раздеться помоги, – сквозь стук зубов попросил я ее.
Она стащила мокрый свитер, потом рубашку, вцепившуюся в меня в попытках отобрать остатки тепла. Я попробовал расстегнуть брюки, но пальцы застыли крюками и снова глянул на докторшу. Она покраснела немного, но помощь оказала. Чего тут стесняться? Девка замужем побывала, а штаны с мужика снять боится. Причем безо всякого сексуального подтекста.
Но низ моего гардероба мы в салоне рафика сняли. Трусы, правда, я уже один стаскивал. Натянул халат на голое тело и только тут решил проверить, где волшебная коробочка. Похлопал по карманам – пусто.
– Наркотики… – Голос еще не вернулся, один сип получается.
– Я себе переложила, – сказала Томилина и в доказательство показала мне искомое. – Андрей, какой же ты… – Она замолчала, подбирая хорошее слово, но я этот праздник прервал. Не люблю.
– Потом расскажешь, какой я молодец. Что тут?
– Первый мужик, ты его видел. У него перелом плеча. Правого. Анальгин в мышцу, шина, бинт, отправили в травму. Там потом еще женщина выплыла, у нее порезы на лице, обработали, тоже в травму.
– А на чем отвезли хоть?
– Так скорых понаехало на аварию, выбирай на вкус, – улыбнулась Елена. – Женщину, которую ты первой достал… спецы увезли, живую. Мужчина… умер. Там, наверное, перелом шейных позвонков. Слушай, ты погрейся, пойду, посмотрю, что там с девочкой этой.
Я с удовольствием развалился в кресле, протянув босые ноги к печке. Жизнь начала возвращаться ко мне. Хорошо. Вот я прямо доволен собой. Не струсил, не спрятался. Уж кому-кому, а себе врать нечего. Не был я уверен. До последнего. Наверное, пока на парапет не встал. Когда разувался, сомнение было еще. Вроде как в глубине души надеялся, что кто-нибудь подбежит, скажет: мол, да ты что, помощь оказывать надо. Но случилось, а назад пути нет. Как же назывался тот фильм, где парень кому-то сказал, что уезжает из поселка, а его и вправду выпроводили? Вот и я так.
Дверца рафика открылась, и я услышал чей-то голос:
– Вот, Борис Евгеньевич, это фельдшер Панов, седьмая подстанция, он первым начал спасательные работы.
Я подобрал ноги и запахнул полы халата. А то некоторые части моего организма под действием тепла уже приобретают нормальные размеры.
– Здравствуйте, – сказал я, посмотрев на посетителей.
Трое в серых костюмах, накрахмаленных белых рубашках, галстуках. Интересно, они и спят в этой сбруе? Хотя нет, вот у того, который посередине, наблюдается легкая небритость. И галстук повязан небрежно. Из кровати выдернули, наверное.
– Сколько человек вытащил? – спросил небритый.
– Троих, – ответил я. – Женщину, мужчину и девочку. Вы извините за мой внешний вид. Промок, холодно…
– Данные запишите, – не поворачивая головы, велел тот, которого назвали Борисом Евгеньевичем. – Вы нас извините, – это он уже мне. – Спасибо вам.
Ну, и пошли. Дверцу, сволочи, не закрыли. Но только я потянулся к ручке, вернулся один из троицы, знакомиться. Записал паспортные данные, где учусь, всякое такое. Ясен перец, адрес я общаги дал. У меня и штампик в документе про это есть. А столица нашей родины нарушителей паспортного режима не любит. Даже если они спасают население из-под воды.
А потом мужик этот, в костюме, прямо-таки удивил меня. Оглянувшись, как опытный заговорщик, он вытащил откуда-то из недр пиджака фляжку из нержавейки, миллилитров на сто, наверное, и протянул мне.
– Держи. Согрейся.
Я отвинтил пробочку, понюхал. Да уж, ребята говно не пьют. Такой коньячок и за деньги не всегда найдешь. Люблю я этот напиток. Глотнул. Да, и вкус под стать запаху! Бальзам на душу!
– Пей все, не стесняйся, – подбодрил меня этот замечательный человек.
Я не стал его разочаровывать и прикончил содержимое фляги в несколько глотков.
Вернулась Томилина, подозрительно принюхалась. Потом рассказала, что девочку откачали, она в себя пришла, увезли в больницу. Ну, и нам здесь больше нечего. Отозвались по рации, нам дали добро. Еще бы не вернули. Без двадцати девять, у нас уже час переработки.
Я так и вылез из машины, с голыми ногами и комком мокрой одежды. А что мне, на себя ее напяливать? Сумку и остальное потом сдам, пусть в рафике три минуты постоят.
На лестнице столкнулся с каким-то мужиком, явно семитом, худым, лет пятидесяти с гаком, лысым, как бильярдный шар, и в очках с такими диоптриями, что и представить трудно, сколько их там.
– Панов? – спросил он очень уж недовольным тоном.
– Панов, – согласился я. Уже и привыкать начал к этой фамилии.
– Переоденешься – и ко мне в кабинет, – скомандовал он, а затем пошел на первый этаж.
Кто это хоть? Понятное дело, начальник. Здесь их аж две штуки – как сказал вчера Саня Авдеев, страшная фельдшерица Галя и заведующий подстанцией неведомого мне пола. Вернее, теперь и национальность известна. Фамилию сейчас на графике посмотрю. Есть, Лебензон Л. А.
Как зовут еврейского доктора, не понять. У них по инициалам не угадаешь. Вон, у психиатров есть байка про отечественного пионера нейролингвистического программирования. Якобы работал он подпольно сразу после войны и показывал просто умопомрачительные результаты. А потом уехал в Америку. Так вот, звали этого легендарного витязя Иохель. Единственное, чему я верил. Потому что еврей, который в конце сороковых уехал из Союза в Америку после того, как изобрел здесь НЛП, это совсем уж из разряда ненаучной фантастики.
Поэтому я зашел в фельдшерскую и просто спросил:
– Мужчины, а как Лебензона зовут? Доброе утро, кстати.
– Доброе, – отозвался один из пьющих чай, здоровенный лось, который даже сидя был ненамного ниже меня. Вот чей халат и лыжи я вчера в шкафчике видел! – Лев Аронович его зовут. А это вашей бригаде повезло на аварию с утра нарваться?
– Ну да, – ответил я, натягивая брюки на голую задницу.
Про запасное белье я как-то не подумал. Почувствую себя персонажем порнофильма, они ношением труселей не утруждаются.
– И что там? – шумно потянув чай из здоровенной кружки, спросил мой сосед по шкафу.
– Автобус на Кропоткинской набережной в реку съехал. Доставали пассажиров.
– Выловили кого? – полюбопытствовал другой любитель чая, обладатель кавалерийских усов.
– Ага, я троих, двое сами выплыли, и еще одного потом.
– Надо же, – абсолютно равнодушно ответил усач.
Скоропомощников вообще удивить трудно. Любая травма, авария – тыща трупов в клочья, они пожмут вот так же плечами и скажут что-то типа «ага». Но помощь при этом все равно окажут.
– Приятного аппетита, я пойду сумку сдам.
Ответа я и не ожидал. Меня они не знают, что хотели – выяснили. Сколько таких студентов они тут видели и сколько еще увидят? Так что, всех запоминать?