Всего получилось восемь человек, я девятым пришел. Пять мальчиков и четыре девочки. Блин, да я тут в своих джинсах и свитерке родом откуда-то из-за бугра прямо как миллионер какой-то. Народ был одет, мягко говоря, скромненько. Не в трениках с заплатками, но почти. Такие, знаете… короче, едете на любой турслет или фестиваль бардовской песни, подходите к первому же костру, возле которого поют под гитару, – и видите компанию, в которую я попал.
Ну и ладно, сам я в гитару не игрец, но подпою, дело привычное. Лишь бы каких идейных придурков не попалось, а так все пережить можно.
На столе скромненько: бутылка водки, «Ркацители» какое-то, лимонад, морс красный в стеклянном кувшине, яблоки, порезанные на четвертушки, бутеры с вареной колбасой. Мой взнос приняли благосклонно. А что, люди молодые, слупят все, только подноси.
Перезнакомились, пообщались. Ну да, типичная советская интеллигенция, разговоры о Хэме с Кафкой, мафиозном боевике в «Иностранке», фильмах каких-то, которые я не помню даже когда смотрел последний раз. Но вроде и не занудно, временами анекдоты рассказывают, некоторые даже на грани пошлости, смело произнося под девчачье хихиканье жемчужины русской устной традиции. Отметился и я, поразив всех Вовочкой с рассуждениями «И эти люди не дают мне ковыряться в носу». Ну, и про докторов тоже парочку ляпнул. Как ни странно, но громче всех хохотали над старинным, про осипшего гинеколога, который предложил пациентке раздеться, а она удивилась, почему он сам этого не сделал.
И песняка потом дали. Вполголоса, чтобы соседей хоровым пением не сильно тревожить, но обязательный прикостерный репертуар изобразили. Все эти Визбор с Городницким и Окуджава с Никитиными, плюс подводная лодка, в которой воздуха всего на пять часов, и прославленный в будущем «Фантом».
А потом наступил час моего триумфа. Восемь человек для игры в «Мафию», особенно для первых попыток, самое оно. Томилина пожертвовала старой колодой карт, на которых я отметил мафию и население, и понеслись.
Первую попытку сорвал владелец гитары, решивший схитрить и посмотреть, кто же мафия. К этому времени в игре остались в живых всего четверо, так что умника я поймал. Народ так оскорбился глупым мухлежом, что парня чуть не вытолкали взашей. Как дети, честное слово. Не на деньги же играют.
В итоге волевым решением я прервал чемпионат после третьей игры. Ибо нефиг. Кому на метро, а гитаристу и вовсе на электричку. Хитрый жук, наверное, имел виды на Елену и всячески намекал на готовность помочь в уборке и мытье посуды. Впрочем, Томилина осталась глуха к предложениям добровольного рабства и отправила парня без сожалений. Наоборот, шепнула мне, чтобы я особо не спешил.
Последними из ее дома мы вышли втроем: Томилина, я и некая крашенная под блондинку Катя, которая стала победительницей последней игры. Больше она мне ничем не запомнилась. Провожали девочку до метро. Ну и меня тоже. Мой поезд приехал первым, и я уехал, помахав рукой из-за стекла. Когда я вернулся на встречном поезде, Лена сидела на лавке у перехода. Конспирация как в третьем классе, честное слово. Девчонка уже замужем побывала, а все от подруг шифруется. К тому же что-то мне подсказывает, что на уловку никто не купился. Просто все участники мероприятия сделали вид, что поверили в происходящее.
Домой к Томилиной возвращались не спеша. Прошлись по улице, подышали вечерним московским воздухом. А что, вполне свежий. Совсем не такой, как в пробке какой-нибудь. Лена взяла меня под руку и молчала. Пару раз пытался с ней заговорить – ответит односложно, и опять тишина.
Я не выдержал, остановился, повернул ее к себе.
– Послушай, что это за детский сад? Если что не так, скажи – я уйду тогда. А теряться в догадках, что там тебе не понравилось, желания нет.
– Не в тебе дело, Андрей. – Рыжая потупила глаза. – Я себя боюсь… Развод этот… Ты мне нравишься, но как подумаю, что опять… Владик тоже ухаживал… цветы…
– Да ты никак плакать собралась? Давай по пунктам. Уж не знаю, из какого козлиного копытца пил твой Владик, а я тебя обманывать не планирую. Сразу, чтобы не питала ложных надежд: жениться не собираюсь. Жить к тебе переезжать – тоже. Ты мне тоже… очень симпатична, но если вдруг скажешь, что за кого-то замуж собралась, мешать не буду. Хоть и за Никитугитариста.
– Скажешь тоже, – засмеялась Томилина. – У Никиты уже три жены в прошлом, и изо рта у него воняет. С ним даже стоять рядом противно. Ладно, что мы стоим? Пойдем ко мне.
Целоваться мы начали еще в прихожей, даже дверь не закрыли. Что-то на меня нашло, такого острого желания я уже не помню сколько времени не испытывал. Даже с Лизой в первый раз спокойнее было. Дело чуть не кончилось на полу, куда мы завалились, не расцепив объятий, но кто-то из нас, наверное, все же Лена, прервал такое бурное начало.
– Спальня там, – кивнула она. – Я в душ, и горе тебе, Андрюша, если через две минуты не будешь в полной готовности!
Отпущенного времени мне хватило и на то, чтобы раздеться, и на то, чтобы достать из дипломата изделия индийских мастеров резиновых чудес под названием «Кохинор». Десять копеек в аптеке, между прочим. И снова я переложил в карман джинсов четыре штуки. Я верю в силы этого организма!
В четверг, 18 сентября, я пошел искать Давида. В общаге мой товарищ отсутствовал, значит, поищу в институте. Да, не вовремя меня сюда принесло. Вот прямо как в «Золотом теленке», когда персонажи попали на учения по гражданской обороне. А меня загнали на встречу с космонавтом Аксеновым. Под лозунгом «Навстречу XXVI съезду КПСС». Все участники мероприятия понимали, что это классическая показуха, но правила соблюдали. Вот зачем это, а? Неужели с космонавтом не нашлось бы желающих встретиться? Нет, согнали насильно, чуть не заперли в аудитории. По крайней мере когда кто-то шибко грамотный попытался улизнуть, сославшись на желание посетить туалет, умника не выпустили и порекомендовали держать крантик закрытым.
В ожидании эпохальной встречи студентки начали спорить о творчестве Ефремова, а конкретнее о романе «Лезвие бритвы». Серафима на днях прочитала произведение и решила озвучить свое мнение. И оно было нелицеприятное.
Где-то четверть книги занимали пространные рассуждения Ефремова, что красивым может быть признан лишь один-единственный женский образ. Невысокий рост (до 160 см), тонкие черты лица, максимально рельефные формы. Плюс качества первоклассной спортсменки. Желательно к этому черные крупно вьющиеся волосы и прозрачно-серые глаза. Вот только такая женщина может рассчитывать на восхищение, одобрение, а главное – на любовь настоящего мужчины. По Ефремову, женщины, не соответствующие этому идеалу, всего лишь мусор на обочине жизни, результат накопленных генетических поломок, не достойные передавать свою дефектность потомству и дальше портить род людской.
Черноглазую Серафиму этот посыл автора возмутил. И на ее сторону тут же стала сразу несколько широкоплечих, коренастых однокурсниц. Они начали вслух возмущаться Ефремовым и его отсталым вкусом: мол, красивой может считаться любая женщина. Разумеется, в глазах любимого мужчины. А уж кому размножаться, так и вовсе не фантастам судить. Которые, как известно, и сами не блещут красотой и атлетическими формами.
– Слушай, помощь твоя нужна.
Я сначала всю эту дискуссию проигнорировал, надев наушники «Вокмана», но потом вспомнил про проблему с Муслимом и Барином и растормошил сонного Давида. На космонавта и на Ефремова другу было абсолютно пофиг.
– А что случилось?
– Да тут одни борзые товарищи решили силой забрать у меня расписку. Не хотят платить по карточному долгу.
– Ну давай им морды набьем, – оживился Давид.
– Хочу тоньше поступить. К тому же там было четверо борцов, скорее всего, морды начистят нам. Заодно наказать Баринова.
– Как?
– Я слышал, – осторожно начал я, – что среди абхазов есть авторитетные люди…
– Ну есть, – покивал Давид.
– Сведи меня с кем-нибудь. Хочу продать им расписку этих детей гор. За полцены.
– Да им это будет не интересно – махнул рукой парень. – Знаешь, какими деньгами там ворочают?
– Я попробую.
Убеждал друга, пока не привели дважды Героя Владимира Аксенова. Наконец, Давид сдался, дал телефончик подручного Юрия Лакобы. Когда я услышал это имя, в голове тут же щелкнуло: подпольные ставки, пожар в гостинице «Россия». Похоже, и сейчас банда Лакобы продолжает крышевать нелегальные игры – дружок базировался в гостинице «Советская». Той, что рядом с ипподромом.
– Ты им сразу скажи, что работаешь врачом на скорой. Лепил они уважают.
– Тюремные правила?
– Да, воровские понятия. На меня не ссылайся – за зеленого считают.
– Ты и есть пацан, – засмеялся я.
Давид набычился, типа обида настигла. Я двинул его локтем в бок, он дал мне сдачи – и все прошло. Такое чувство, что я с этим парнем сто лет уже рядом.
Вот на хрена так мучить этого Аксенова? Заслуженный же мужик, подполковник, дважды Герой, в отряде космонавтов хрен знает сколько. Неужели он не мог бы рассказать пару баек про себя или товарищей, хоть и утвержденных где надо? Как учился, превозмогал и прочее? Нет же, дали ему телегу на три листа, партия наш рулевой, генеральный секретарь, решения съезда, вся эта тягомотина. И то его последним выпустили. Перед ним еще двое из чиновничьей братии то же самое в уши лили. Я, конечно, не прислушивался, но если они втроем читали одну и ту же речугу, я бы не удивился. Просрали пропаганду, к бабке ходить не надо. Людям должно быть весело и интересно, а не вот эти вот, жующие пятый том собрания сочинений Ленина.
Все в этой жизни кончается, даже плохое. Вот и встреча летчика-космонавта со студентами, комсомольским и партийным активом подошла к концу. С чувством глубокого одобрения и так далее все как один встали и бурными продолжительными аплодисментами проводили дорогих гостей.
Я решил далеко историю с Бариновым не откладывать. Неприятные вещи надо делать быстро. И у парня, наверное, тоже душа не на месте. Разрешим противоречия…