Молодые люди, встречавшиеся с Марысей, как оказалось, тоже часто отлучались из дому и в свою очередь встречались с другими людьми. Таким образом, вырисовывалась цепочка какой-то организованной связи. Время не терпело, и Марысю задержали.
На первом допросе Марыся категорически отрицала какую бы то ни было свою виновность. После длительных препирательств она заявила, что эти поездки и связи носят чисто личный, интимный характер, короче говоря, она сказала, что «проституцией зарабатывает на жизнь». Если быть наивным, то можно было бы поверить ей, так как буржуазно-помещичья Польша не отставала по этому социальному злу от других капиталистических стран, а если говорить объективно, то шла даже впереди некоторых из них.
Словом, для наших органов власти, с первых дней освобождения западных областей, встали вопросы борьбы с проституцией. Трудоустройство проституток считалось главным средством этой борьбы. Женщин с черным паспортом, торговавших своим телом в официально существовавших в панской Польше домах терпимости необходимо было в кратчайший срок приобщить к полезному труду.
Нам, чекистам, больше, чем кому-либо другому, было известно, что проституток часто использовали для вербовки капиталистические разведки. Но найти этим женщинам рабочие места в западных областях Белоруссии было невозможно, так как массовая безработица была главным бичом рабочего класса довоенной Польши. Поэтому по истечении некоторого времени было принято решение трудоустраивать проституток в наших восточных районах, где ощущалась острая нехватка рабочей силы ввиду бурного развития нашей промышленности и сельского хозяйства.
В последующих беседах с Марысей я почувствовал зыбкость ее убеждений. Правда, свои националистические антисоветские взгляды на будущее Польши она не скрывала и даже пыталась убедить меня в своей правоте. Приводя неопровержимые и доходчивые факты, я объяснил ей, что буржуазно-националистическое подполье — это агентура гитлеровцев и что свобода и независимость Польши зависят от того, как скоро польский народ пойдет по пути социалистического развития.
После нескольких бесед (а не допросов) у Марыси появился интерес к ряду проблем, стали возникать вопросы, и я предоставил ей возможность самой находить на них ответы. Постепенно она начала проникаться сознанием ошибочности и пагубности своих взглядов.
В один из дней она попросила, чтобы ее вызвали на допрос.
— Я хочу просить вас, — сказала она, — чтобы вы дали слово, что не тронете тех, кто так же, как и я, заблуждается; их немало, мне очень жаль их, тем более, что во многом виновата я сама. Я готова нести полную ответственность за содеянное по всей строгости советских законов.
Я обещал тщательнейшим образом разобраться с каждым человеком в отдельности.
Марыся рассказала о широкой сети глубоко законспирированной подпольной антисоветской организации. Организация приобретала оружие, боеприпасы и хранила все это в надежных местах, о которых знали очень немногие, наиболее надежные люди. Гродненская организация была связана с организациями других городов, в том числе и Львова. Во главе каждой из них стоял комендант. Руководящие указания шли из варшавского центра, направляемого, очевидно, гитлеровскими спецслужбами в Польше.
Наиболее активная часть руководящей верхушки организации, дабы избежать арестов на случай провала, находилась на полулегальном и легальном положении. Между отдельными звеньями организации связь осуществлялась посредством курьеров, подобранных из наиболее стойких и преданных людей. Каждый из членов подполья имел свою кличку и знал только второго или третьего человека. Все указания и директивы шли сверху и донизу только в зашифрованном виде. Враг номер один для них — большевизм.
Марыся рассказала, что в организации идет борьба двух течений, из-за тактики. Одна часть организации выступает за немедленные, активные диверсионно-террористические действия против партийно-советских органов, а также за беспощадное истребление всех тех, кто в той или иной степени помогает Советам. Другая часть, большая, за то, чтобы не предпринимать до поры до времени таких активных действий, так как они повлекут за собой ответные репрессии и преждевременные потери необходимых для будущей борьбы сил.
Нам и до этих показаний было совершенно ясно, что убийства партийно-советского актива и отдельных военнослужащих являются организованными и заранее спланированными действиями враждебных элементов. Для своих оперативно-чекистских мероприятий мы сделали некоторые выводы, особенно в плане дальнейшей работы по разложению враждебных организаций.
Существование подпольной организации было вполне очевидно. Необходимо было проникнуть в самое ядро организации, выявить основных ее руководителей, места их пребывания, явки, пароли и т. д. Только доверенное лицо организации могло помочь нам собрать эти сведения. Марыся дала согласие попытаться сделать это. Мы шли на риск.
А вдруг все ее поведение лишь игра, вызванная стремлением любой ценой освободиться и спасти организацию от провала? Такое могло быть, но все же мы решили действовать, как задумали.
Мы предоставили Марысе возможность искупить свою вину. Через некоторое время стали убеждаться, что не ошиблись, поверив девушке. Благодаря ее умелой и самоотверженной работе нам удалось найти хороших помощников и, действуя через них, собрать достаточно материалов, изобличавших руководителей организации и ее актив в подрывной антисоветской деятельности и в связях с гитлеровской разведкой. Оперативными органами совместно с пограничными и внутренними войсками была проведена чекистско-войсковая операция. Среди арестованных оказались некоторые руководители и актив буржуазно-националистического подполья во главе с крупным эмиссаром Стефаном, состоявшим, как показало следствие, одновременно на службе у двух разведок — немецкой и британской. При обысках в наши руки попало много документов и немало иностранной валюты.
Войсковыми силами удалось нанести удар по местам базирования банд. Бандиты были вооружены пистолетами, винтовками, автоматами, гранатами, ручными и даже станковыми пулеметами и минометами. Характерно, что многие образцы захваченного нами оружия оказались германского происхождения. Это лишний раз доказывало, что фашистские органы разведки помогали антисоветскому подполью на нашей территории. В этой операции удалось выявить целую систему схронов — мест укрытия бандитов и их руководителей.
Ход следствия по делу арестованных показал, что враг был хитер и коварен, что он пользовался гибкими формами и методами своей подрывной работы, что во главе всех звеньев подполья стояли очень опытные конспираторы, готовые долго и упорно драться за возвращение своих утраченных богатств и привилегий. Ничем не гнушаясь, умело используя наши промахи и ошибки, идя на самые гнусные провокации, руководители антисоветского подполья стремились посеять недоверие среди народа к органам Советской власти.
Агентурная работа являлась одним из важных направлений деятельности органов государственной безопасности в присоединенных областях Западной Белоруссии. Без ложной скромности скажу, что мне самому приходилось заниматься вербовкой агентов. Но контингент, с которым я контактировал, несколько отличался от того, с кем работали рядовые оперработники.
Дело в том, что существует категория людей, которые, возможно, и не против оказывать негласную помощь, однако из-за своего, как правило, высокого положения соглашаются работать только с равными по статусу, как им это кажется, сотрудниками госбезопасности.
Вспоминается мне один ксендз, служивший в одном из костелов г. Белосток. По понятным причинам имя его назвать не могу. Это был уже немолодой, видевший много на своем веку священнослужитель. Я знал, что, несмотря на лояльность, он настроен антисоветски. Однако оперативная обстановка требовала в то время не карать, а привлекать к сотрудничеству подобных людей.
У меня была уверенность, что только на солидных компрометирующих материалах этого ксендза можно было привлечь к сотрудничеству. И вскоре такой материал нашелся. В органы госбезопасности попали кинопленки, запечатлевшие похороны солдат периода советско-польской войны 1920 года. Кинохроника была не из приятных: в предместьях Варшавы похоронили солдат польской армии с почестями, а красноармейцев побросали как попало в общую могилу. И каким-то образом ксендз оказался на этой пленке. Он выступал на траурном митинге и проклинал «захватчиков».
По моему приказу в один из вечеров этого ксендза привезли в кинозал Управления НКВД по Белостокской области. Беседу проводил я один. Сначала говорили об общих вопросах, затем я пригласил его посмотреть кадры этой кинохроники. Во время просмотра ксендз сильно нервничал, потом долго молчал и наконец промолвил: «Я пожилой человек и видел на своем веку немало. Я понимаю, с какой целью вы меня пригласили, но я очень прошу не связывать меня никакими обязательствами. Я поляк и работать против своего народа не смогу».
Когда разговор коснулся тяжелого положения поляков на территории, оккупированной немцами, между нами появилась невидимая связующая ниточка. В конце беседы я убедил его в том, что встречаться нам все-таки придется. Никакой подписки я с него не взял. Думаю, что он бы и не дал ее.
Начав сотрудничать с нами, ксендз показал себя отличным конспиратором. Да это и неудивительно. Мне удалось выяснить, что он одно время сотрудничал с австрийской разведкой.
Встречи проходили строго конфиденциально, хотя, учитывая сложную обстановку, меня страховали один-два вооруженных оперработника.
В результате улучшения организации розыска и преследования нарушителей значительно повысилось количество ликвидированных прорывов. Для характеристики этого можно привести следующие факты.
19 ноября 1940 года, в 23 часа 50 минут на участке 7-й заставы 86-го погранотряда нарядом на командном пункте (КП) были обнаружены следы девяти человек, которые вели в наш тыл. Комендант участка капитан Мягкий немедленно доложил об этом начальнику отряда и выехал к месту происшествия для организации преследования. Начальник отряда майор Здорный вероятные пути движения прикрыл группами. Одной из групп, возглавляемой старшим лейтенантом Царенко, 20 ноября 1940 года в 7 часов утра были задержаны трое вооруженных нарушителей, у которых изъято: 2 револьвера, 2 гранаты «Мильс», крупная партия сахарина и другой контрабандный товар.