сколько хочется, — лишь бы денег хватило.
Дети попробовали еще одно чудо — жевательную резинку. Они слышали о ней и в Сибири, но никогда не пробовали, так как там ее не было. Вместо этого, они жевали разные заменители, например, смолу деревьев. Вот почему им так хотелось ощутить вкус настоящей жевательной резинки. Оказалось, что ее можно купить в автоматах на улицах Хельсинки. Опустил несколько монет, повернул ручку — и получи несколько пластинок. До этого дети никогда не видели автоматов, и Гарриетта и Самуэль нашли, что это самое лучшее изобретение в мире, и в течение двух дней, пока мы были в Хельсинки, усердно пользовались им. А Самуэль был в восторге от маленького охотничьего ножа, который мы ему подарили в память о Хельсинки. Мы также купили кое-какие подарки для моих родственников в Копенгагене. В основном все эти дни мы ходили и осматривали окрестности — все было интересным и волнующим. Во время этих экскурсий мы рассказывали детям об укладе жизни и политическом строе в Финляндии и в других западных странах. Самуэлю было трудно понять, что такое собственность на Западе. Как это возможно, что один человек владеет кинотеатром, а другой — огромным универмагом или гостиницей? Очень нелегко объяснять такие вещи мальчику, который первые десять лет своей жизни прожил в социалистической стране.
Естественно, что мы звонили в Копенгаген. Я вся изнервничалась, пока меня первый раз соединяли. Было трудно разговаривать с братьями, сестрами и с мамой после стольких лет разлуки. Мы хотели столько рассказать друг другу, но не знали, с чего начать. Мы обменялись всего лишь несколькими фразами о здоровье, о нашей поездке и о том, когда мы прибываем в Копенгаген. Невероятно тяжело было разговориться, и мы друг другу обещали, что поговорим обо всем, когда приедем. Детям очень хотелось поскорее увидеться с бабушкой, тетями и дядями, о которых они столько слышали, и они сказали им об этом по телефону.
Проведя два прекрасных дня в гостеприимном Хельсинки, мы сели на борт «Ариадны», на которой преодолели последнюю часть нашего долгого пути в Данию. Эта прекрасная поездка продолжалась два дня и позволила нам спокойно завершить переход из одного мира в другой.
У нас было достаточно времени, чтобы обсудить все неминуемые проблемы и привыкнуть к мысли, что начинаем жить в совершенно новых условиях, которые значительно лучше сибирских, но которые, тем не менее, предъявят свои требования каждому из нас.
Хотя «Ариадна» и не была новым кораблем и, возможно, видела и лучшие дни, нам всем чрезвычайно понравились и чистота, и комфорт, и хорошее дружелюбное обслуживание. Так что для нас это путешествие было просто роскошным.
Наша первая беседа с пассажирами состоялась прямо на палубе, как только корабль вышел из Хельсинки. С пожилой супружеской парой из Швеции мы говорили сначала о погоде, о Хельсинки, о поездке в Копенгаген. После этих вступительных фраз мужчина сказал, что он сразу догадался, что мы из Советского Союза. Мы не могли понять, почему, поскольку не замечали большой разницы между нами и пассажирами корабля: мы и одеты в западную одежду, которую нам прислали родственники, и лица вполне цивилизованные, и о чем вокруг говорят — понимаем. Однако мужчина улыбнулся и сказал, что дело не в одежде, а в манере разговора друг с другом, по которой он и понял, откуда мы приехали. Он заметил, что перед тем, как начать говорить, мы оба оглядываемся. Мы не могли сдержать улыбки и в ответ на его проницательное замечание сказали, что, возможно, будет нелегко избавиться от плохой привычки, которая стала почти рефлексом за шестнадцать лет жизни в Сибири.
Итак, наша поездка заканчивалась. В общей сложности в пути мы находились 129 дней. Ас 14 июня 1941 года, когда вооруженные люди погрузили нас в Кибартае в кузов грузовика, и до 22 июля 1957 года, когда мы самостоятельно приехали в Копенгаген, мы в общей сложности покрыли расстояние, равное двадцати пяти тысячам километрам. За шестнадцать лет у нас было двадцать разных жилищ, мы жили в шести разных местах Сибири. Да, нетрудно оценить все, что можем измерить, в цифрах. Но как и с какими мерками подойти к тому, что никакими цифрами не измеряется? Что депортация сделала с нами? Мне теперь сорок восемь лет, Израэлю — пятьдесят. Как оценить эти шестнадцать лет, которые составили треть всей нашей жизни? Какое они оказали воздействие на нас? Что мы упустили за эти годы и что приобрели? Мы не знали ответов на эти вопросы, которые снова и снова возникали. Понять все, что с нами случилось, и сделать оценку всего в правильном контексте, — на все это нужно время.
Несомненно, мы многому научились за время нашей бурной жизни в Сибири. Это были и горькие, и полезные уроки. Мы узнали о жизни такое, что при других обстоятельствах узнать бы никогда не смогли. И, несмотря на всю горечь и трагизм депортации, мы пережили светлые и счастливые часы, и у нас было немало радости. У нас появились друзья, и наша дружба будет длиться вечно, даже если мы никогда не увидимся с ними вновь.
Теперь мы оказались в начале нового переходного периода. Впервые за шестнадцать лет мы решали и выбирали сами. И именно этот переход мы ждали каждый день, если не каждый час. И сейчас он настает, и мы должны собраться с духом. Мы должны быть готовыми к новым проблемам и испытаниям, которые у нас впереди.
22 июля 1957 года «Ариадна» шла вдоль причала в Лангелинии. В этой гавани Копенгагена уже стояла вся наша семья, которая приехала встретить нас. Как только подали трап, нам разрешили сойти на берег первыми. И через несколько мгновений мы попали в долгожданные и теплые объятия. Смех и слезы, вопросы и ответы — все смешалось в эти мгновения на причале.
На машине мы поехали на квартиру к Айзику, брату Рахиль, который жил в Блаагаардсгаде, где для нас устроили праздничный прием. Это был длинный, длинный день веселья и взаимных тостов, вопросов и ответов, который затянулся до поздней ночи.
После приемов и первых дней эйфории настали другие дни. Пришло время задуматься о том, как жить, где жить и как зарабатывать на жизнь.
Первое, что мы сделали после приезда в Копенгаген, — это нанесли визит премьер-министру Х.К. Хансену, чтобы поблагодарить его за помощь в вызволении нас из Сибири. Впятером мы поехали в Кристиансборг, где г-н Хансен принял нас и во время короткой беседы спросил нас о нашей поездке и о наших планах на будущее. Мы высказали ему благодарность за помощь датского правительства и заверили, что полны надежд и совсем не боимся начинать новую жизнь в Дании.
Но до того, как действительно начать устраиваться, мы провели несколько недель в Смидструпе, в маленьком летнем домике, который арендовали для нас наши родственники. Здесь мы должны были отдохнуть, восстановить силы и спланировать наше будущее.
Мое возвращение в Копенгаген, воссоединение с моей семьей и моим миром — все было прекрасно. Я чувствовала себя счастливой и освобожденной. Я понимала, что на свете нет ничего лучше возращения домой. Когда двадцать два года назад мы с Израэлем уезжали из Копенгагена на медовый месяц, я не думала о том, какими обходными путями мне придется возвращаться назад, и о том счастье, которое я испытаю, когда снова окажусь здесь. Радость узнавания знакомых улиц, магазинов, домов, старых друзей и чувство безопасности в окружении дружелюбных, улыбающихся людей — все это было моим миром, моим городом и все это произвело на меня огромное впечатление в первые месяцы после нашего приезда. Как мне описать свою радость и благодарность за то, что я снова оказалась рядом с мамой и что у меня появилась возможность сделать хоть что-то для нее в последние годы ее жизни?
Вскоре после нашего прибытия в Копенгаген я написала письмо в датское посольство в Москве.
Копенгаген, 31 июля 1957 года
Посольство Королевства Дании в Москве
Уважаемые господа,
Вначале я хочу поблагодарить вас за прекрасный прием, который вы оказали нам — мы это никогда не забудем. Поездка наша была очень приятной, и вся семья встретила нас. Я не могу выразить словами, как мы все счастливы сейчас. Через несколько дней мы получим наши временные паспорта. Сейчас мы живем у моего брата А. Лахманна, и, если вы захотите ответить, пишите на этот адрес. Еще раз благодарим вас за все и примите наши дружеские пожелания всем в Посольстве Королевства Дании в Москве.
Ваши И. и Р. Рахлины
Я отослала это письмо через Министерство иностранных дел. Это было мое последнее письмо в посольство, и им, возможно, было закрыто дело о семье Рахлиных.
Много лет спустя мы узнали, как датской делегации удалось убедить советских хозяев разрешить нам уехать из СССР и вернуться в Данию. Юлиус Бомхольт, сопровождавший премьер-министра Х.К. Хансена в его поездке в Москву, так описывает эти события в одной из своих книг.
«Датская делегация приехала в Москву 5 марта 1956 года. За неделю до этого Никита Хрущев выступил со своей «секретной речью» на двадцатом съезде партии, после чего дал добро на обнародование правды о Сталине и его террористическом режиме. Возможно, датская делегация была первой, которая встретилась с Хрущевым после его эпохальной речи. В то время никто из членов делегации еще не знал, что произошло на съезде, но, как пишет Юлиус Бомхольт, «судя по разговорам с разными руководителями, мы определенно чувствовали, что что-то произошло. Многие советские руководители присутствовали на первых переговорах датской делегации за круглым столом в Кремле. Там были первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, премьер Булганин, министр иностранных дел Молотов, первый заместитель премьера Микоян, много других министров и партийных руководителей высокого ранга».
Бомхольт описывает ситуацию переговоров как очень напряженную. «Мы сидели перед советскими руководителями, которые смотрели на нас с мрачным и строгим выражением на лицах. Это не сулило ничего хорошего. На повестке дня стоял вопрос о нескольких танкерах, которые по контракту Дания должна передать Советскому Союзу, но которые, между тем, были включены в список НАТО как не подлежащие экспорту в страны Во