Глава 66
Анализ ДНК подтвердил, что частично сгнивший, кишащий бактериями палец, насаженный на одну из красных меток, которыми огородили место захоронения лошадей, принадлежал Саймону.
Безымянный палец с левой руки, скорее всего, был сломан ниже среза и, вероятно, поражен инфекцией. Его отрезали несколько недель назад одним быстрым движением тяжелого инструмента, возможно, топора. Мягкие ткани начали распадаться.
Значит, мальчик выжил после аварии.
Ближе к ночи все вернулись в полицейский участок, и Алек просил показать ему палец. Хотел прикоснуться к тому, что осталось от его единственного сына.
Ему снова и снова повторяли, что это запрещено.
«Ты столько всего натерпелся, езжай домой, отдохни».
«С выпиской из больницы разберутся. Ты, главное, поправляйся – ради сына».
Только Алек не понимал, что это теперь значит. Совершенно не понимал.
Какой-то незнакомец отвез его домой на патрульной машине.
Соседские дома украшены гирляндами. Алек вошел в холодное опустевшее здание и дрожащими руками достал телефон. Перечитал все сообщения, полученные и отправленные тем утром по дороге на «Родную ферму».
[09:18] Грейс: Скучаете по сыну?
[09:32] Алек: Откуда вам известно, что у меня есть сын?
[09:41] Грейс: Мы же друзья.
[09:42] Алек: Вы знакомы с моим сыном?
[09:51] Алек: Грейс?
[09:53] Грейс: Нет, в смысле МЫ с вами друзья, и я вижу ваш список контактов.
[09:54] Грейс: Так и будем здесь переписываться?
[10:01] Алек: С чего бы мне скучать? Он живет со мной.
[10:02] Грейс: Можете писать мне, когда захотите.
[10:02] Грейс: Я часто бываю одна.
[10:04] Грейс: Как там у вас погода?
[10:14] Грейс: Наверное, дождь.
[10:16] Алек: Шел снег.
[10:16] Алек: Но сейчас светик солнце.
[10:17] Алек: Извините, светит, это автозамена.
[10:19] Грейс: Сфотографируйте.
Кто-то постучал в дверь. Звонок не работал.
Алек вдруг осознал, что плачет. И давно это?
Он вытер слезы и встал.
По-прежнему шел снег, но к полуночи он прекратится. Никогда надолго не задерживается.
Он распахнул дверь и увидел Купер.
Глава 67
– Зачем ты пришла?
Она замялась, заглянула внутрь. Пахло мясом, вроде как пастой с соусом болоньезе. Странно, когда Купер бывала здесь, то не видела никаких следов готовки.
Уже стемнело, но свет в доме нигде не горел.
– Я… я волновалась. Хотела узнать, как у тебя дела.
Стоящий в дверном проеме Алек казался каким-то низким. Когда они только познакомились, он был высоким и крепким, даже солидным. Щетина на подбородке, беспокойный взгляд, полный вопросов…
В те первые дни Купер увидела его с разных сторон: и его нервозность, и беспокойство, и опасения по поводу работы, и стремление делать все, как положено. Прошло несколько недель, год близился к концу, и все эти черты бесследно исчезли.
Пусто. В Алеке ничего не осталось.
Он развернулся и пошел обратно в дом, оставив дверь открытой.
Купер последовала за ним и включила свет. Сняла пальто, повесила на руку. Размотала длинный и широкий серый шарф.
– Разуваться?
Алек молча прошагал на кухню. Зашумел чайник.
Купер сняла обувь и застыла у дивана. Сесть или постоять? Пойти за ним на кухню или ждать здесь?
В итоге решила подождать стоя.
Наконец услышала его хриплый голос.
– Чаю?
– Лучше кофе. Давай сама сделаю, если ты…
– Без молока и без сахара?
– Да, черный подойдет.
Через какое-то время Алек принес кружки с кофе, по одной за раз. В свою добавил молоко и два кусочка сахара.
Купер обвела комнату взглядом.
– У тебя тут, э-э… – Она нахмурила лоб, потом слегка улыбнулась, пытаясь устроиться поудобнее и не зная, что сказать. «Очень мило?» Купер раз десять приходила сюда без разрешения Алека и все равно не представляла, какие слова подойдут для описания этого места. – Извини, я не мастер комплиментов по этой части.
– Ничего страшного.
Они молча пили кофе. За окном набирала силы метель, в воздухе кружили большие пушистые снежинки.
– Из-за вас… – сказал Алек, глядя в свою кружку. – Из-за вас всех погиб мой сын.
Он покачал головой.
Купер замерла, широко раскрыв глаза.
Снег все падал, застилая траву и карнизы. В темноте у дома напротив мигали гирлянды.
– Я делала все, что могла…
– Значит, надо было делать больше.
Семейное фото с кухни теперь стояло на каминной полке в гостиной.
На снимке у Алека не щетина, а целая густая борода. И Саймон совсем маленький. Рядом с ними жена, они с Алеком обнимают друг друга и оба улыбаются.
– Не знаю, что ты там делала… – продолжал Алек. – Но этого было недостаточно.
Купер поставила кружку на стол.
– Зачем угощать кофе, если ты так плохо обо мне думаешь?
– Ну… – Алек почесал у глаза. – А как же иначе.
– Не поняла?
– Гостей всегда угощают кофе… – Рука затряслась, и он пролил темную жидкость на брюки, хотя сам, похоже, и не заметил. Выражение его лица вдруг переменилось. – Пожалуйста… – обратился он к ней с мольбой в голосе.
– Алек, в чем дело? – Купер встала с дивана.
– Прошу, позволь мне помочь, – прошептал он и выронил кружку. – Пожалуйста…
Глава 68
Купер не захотела оставлять Алека одного в таком состоянии и решила переночевать у него на диване.
– Как раз обсудим дело, – сказала она, хотя вовсе не собиралась его обсуждать.
Алеку было трудно подниматься по лестнице, и он устроился на втором диване.
– Я раньше плохо спал. – Он едва не улыбнулся, однако момент был упущен.
Купер отправилась наверх за одеялом. Прошла мимо пустого места на стене, где когда-то висело разбитое зеркало, поднялась по ступеням, запачканным однажды незнакомцем.
Когда она снова вошла в гостиную, Алек переодевался в футболку – достал ее из корзины для грязного белья. На спине у него она заметила шрамы, правда, не от недавней аварии, на вид очень старые.
– Необязательно меня караулить, – сказал Алек. – Со мной все будет нормально.
Купер, все еще одетая, села на диван, Алек сел на свой.
– Помнишь, я спрашивал про самый ужасный поступок в твоей жизни?
– Помню.
Оба молча улеглись на диванах. Алек казался таким маленьким, таким слабым…
– Мне и правда нужна твоя помощь, – тихонько заговорила через некоторое время Купер, видя, что глаза Алека открыты, хотя смотрит он в никуда. – Еще как нужна. И ты обязательно будешь участвовать в расследовании, просто… Просто я ждала, когда ты поправишься. Но теперь тебе уже лучше, верно? – Он отвернулся, и ее голос стал еще тише. – Мы найдем его, найдем того, кто это сделал. Мы найдем твоего мальчика… Все будет хорошо.
Алек ничего не ответил и не обернулся.
Купер выключила лампу на столике.
– Элизабет… – пробормотал Алек спустя долгое время. – То, как я с ней поступил…
В какой-то момент Купер показалось, будто он сказал что-то про Рождество, но потом сразу стало тихо. Может, Алек бормотал во сне?
Утром он начал задавать вопросы об острове, о сибирской язве, о разрушенных зданиях и бушевавших там пожарах, о яме и об отце, который устроил весь этот ужас. И даже сделал вид, словно ни о чем раньше не слышал, и ни разу не извинился. Алек без умолку болтал, а Купер его не прерывала. Пусть ищет связи, пусть ощутит хоть каплю надежды. Он изучал другие вспышки язвы, нашел информацию про испытания оружия на овцах, которые правительство проводило на далеких островах, а потом не до конца зачищало территорию. А если и здесь дело не просто в некомпетентности и халатности? Вдруг все это время им врали? Может, тут тоже проводят какие-то испытания?
В ближайшие дни Алек завалит ее вопросами, в том числе и об отцах, погибших на фермах, и об их детях, чьи жизни изменились навсегда. А пока что за завтраком он задал первый вопрос:
– С ним произошло то же самое?
– Не поняла?
– Может… он тоже стал мишенью преступников? Может, с ним и его семьей сделали то же, что и со мной?
– Нет никаких оснований предполагать, что в деле был замешан кто-то еще. Никто даже…
– Его дочь выжила, – не унимался Алек. – Надо с ней поговорить.
– Она не может разговаривать.
– Не может или не хочет? – Алек допил кофе, покачал головой. – Хоть какая-то зацепка, верно? Возможно, ее родители были знакомы с Грейс… Виделись с ней или, не знаю…
– Ладно, займемся… – проявила сочувствие Купер. – Это тоже вариант. Ты только… не волнуйся, хорошо? Зацепок у нас еще много. Нам столько мест надо объездить, что я успею тебе надоесть.
Алек слегка улыбнулся, затем надел пальто.
– Мы найдем его, – сказала Купер, и он кивнул.
В машине он не умолкал, повторял одно и то же. Что ж, Алек не виноват. Какая-то неведомая сила взяла и разрушила его семью, как и многие другие…
И всем ясно, что в этом нет его вины.
Пока они отъезжали от дома, Купер молчала.
– По-моему, ты смотришь на это не под тем…
– Углом? – сердито перебил ее Алек.
– Тот случай на острове… и мужчина, сотворивший такое со своими детьми и женой… Ты думаешь, что вы похожи, но это не так. – Купер пыталась подобрать нужные слова. – Он все разрушил по собственному желанию, и теперь он мертв. И здесь нет никаких других виновных, здесь нечего, как мне кажется, искать между строк. Хочешь кого-то обвинить? Так вини его больной разум. Иногда такое случается, и я не…
– Что случается?
– Нас что-то меняет, – ответила Купер.
– Ты имеешь в виду зло?
– Можно и так сказать.
Бывает, люди остаются в долгу друг перед другом.
Шли дни, и Купер все пыталась помочь Алеку. Помочь человеку, который никогда не хотел помогать сам себе.
Глава 69
Официально Алека на работе не восстанавливали, и никаких выплат, помимо больничного, он не получал. Просто действовал как частное лицо, с неохотного позволения инспектора. Ни у кого не хватало духу его отстранить. Дела в участке шли неважно: после отъезда временной подмоги, после всех смертей на службе осталось всего четыре человека. Четверо полицейских на богом забытом побережье.
Перед уходом с работы Гарри передал Алеку, что вдова Джорджа хотела с ним встретиться, если он не против.
Отношения с Купер немного наладились. Да, она по-прежнему что-то скрывала и увиливала от вопросов насчет того, кто ее нанял, но все же стала брать Алека с собой. Странно, что они вот так поменялись ролями. Алек завидовал ей, хотя никогда не считал себя человеком, способным на зависть. Он ведь просто хорошо делает свою работу, вот и все.
Купер сосредоточилась на зацепке с видеокамерой, и Алек вместе с ней.
– Кое-кто из владельцев лошадей видел, как Ребекку Коул снимали на камеру во время катания в повозке.
– Кто именно?
– Майкл Стаффорд, он…
– Я его знаю, можешь не объяснять.
После этого Алек спросил, в курсе ли она, что у Майкла есть судимость. Купер никак не прокомментировала его слова. По глазам было видно, что ее это не особо волнует. Да и Алека тоже. Он радовался тому, что наконец-то сбежал из больничных стен, от искусственного света и странных пищащих приборов.
Никто не в силах был понять, но работа ему помогала. Помогала всегда и во всем. Алек старался двигаться дальше, не думая о своих прошлых и будущих поступках.
Все его мысли занимала тайна, над которой они бились. Он представлял людей в длинных одеяниях, исполняющими какие-то ритуалы. Представлял, что существует целая преступная сеть, шантажом распространяющая свое зло среди местных жителей. Однако собственными глазами ничего этого не видел.
А все из-за Илмарша. Море и улицы опустели. Официальных данных никто не называл, но с началом карантина из города уехало очень много людей. Они просто бросили свои дома. Массовое переселение стало затишьем перед бурей. Они словно вознеслись на небеса.
И теперь не у кого спросить: «Видели ли вы Грейс? А человека с камерой? Хоть что-нибудь?»
В городе почти никого не осталось, сбежали даже некоторые хозяева лошадей, страшась возможной кары.
Как-то вечером Алек и Купер поехали к одной женщине, бывшему члену городского совета и будущему члену парламента. Джордж опрашивал ее незадолго до своей смерти.
На большинстве плакатов под стеклом была крашеная блондинка в красном пиджаке со светлыми глазами и деревянной табличкой в руках, наподобие тех, что размещают во дворах перед выставленными на продажу домами. Вот она пожимает кому-то руку, вот стоит рядом с важными министрами, а вот девиз ее неудавшейся предвыборной кампании. ДЖО МАРШ. ДЖОАН МАРШ. МАРШ. Везде по-разному: в заголовках газет, листовках, обещаниях не сдаваться.
Бывший политик жила в тупике в конце длинной дороги, ведущей через лес к ее дому. Чтобы забрать отсюда лошадей, фургону пришлось объехать вокруг здания и вернуться обратно тем же путем.
Они спросили у Джоан насчет человека с камерой. Спросили, не замечала ли она в последнее время чего-нибудь странного? Узнает ли Грейс по фотографии?
На столешнице теснились бутылки вина и старые немытые бокалы.
– Я ничего не видела и не слышала. Это не моя вина…
После Джоан зацепок почти не осталось. Они попрощались и ушли.
Поздно вечером, стоя у машины, Алек отправил Грейс еще одно сообщение – тайком от Купер. Обратно ехали молча. Купер высадила его у дома, и пока Алек шел к двери, которую однажды застал распахнутой, к лестнице, что была покрыта грязью, в голове кружились сотни мыслей. А ведь раньше он считал это место своего рода убежищем…
Нас что-то меняет.
Алек закрыл дверь, направился на кухню и пил вино, пока оно не заглушило все его чувства. А затем пошел спать.
Глава 70
Фрэнк гулял вдоль пирса.
Полиция хотела обыскать его дом.
Почерневшие деревянные доски выдавались в море на сотню футов, опоры все еще удерживали вес причала, хотя после пожара это место стало заброшенным. Знак запрещал выходить на пирс. Ходили слухи, что его собираются снести и отстроить все заново, но за десять лет дело не сдвинулось с мертвой точки, а дети продолжали иногда сюда приходить. И Фрэнк тоже.
Так вышло, что вместе с пирсом настал конец и детству Фрэнка. Правда, во время пожара он даже не был в Илмарше. Мама отправила его жить к родственникам, и мальчик мотался из одного дома в другой. Когда все-таки приезжал сюда, то частенько сидел в ветцентре – ждал, когда освободятся его родители. Ветеринарам трудно знакомиться с людьми вне своей сферы. Отец с матерью не были женаты. Она работала здесь старшей медсестрой, а жена отца – в каком-то другом месте, и все об этом знали. Кеннет и Дженнифер. Местным он нравился. А ее многие боялись, ведь она с большой ревностью относилась к коллегам-новичкам, особенно к молодым. Типичная ситуация для работников ветеринарной клиники.
И все, что они оставили своему единственному выжившему после рождения сыну, теперь пропало.
Фрэнк выставил ветпрактику на продажу. Может, какая-нибудь большая корпорация придет и спасет их. А может, никто не заинтересуется. Он специально изменил название центра, тщетно надеясь скрыть связанную с ним дурную славу.
Сколько же людей они подвели…
Он несколько раз приходил сюда с Кейт, с тихоней Кейт, которая почти совсем не общалась с другими людьми. С коллегами, не вернувшимися на работу, предавшими его, в то время как лишь мертвецы оставались верными.
Вместе они приходили сюда и ели картошку фри на берегу моря.