кции, о том, на что способны люди.
Она опустила рукава, потеребив манжеты.
– В итоге Грейс умерла. На теле не обнаружили никаких повреждений, только следы разложения после долгого пребывания в воде. Смерть вызвана то ли передозировкой лекарства, то ли еще какой-то задумкой этих деток, точно не знаю. Предположительно, отец перевел Ребекку на домашнее обучение, как раз чтобы замести следы. Ни о каком парне Альберт Коул, похоже, не догадывался. Возможно, даже считал, что супруга умерла естественной смертью. Они спрятали тело, и жизнь пошла своим чередом.
Во время беседы глаза у Купер были красные, взгляд опустошенный. На руках – следы царапин с сегодняшнего и предыдущих сеансов. Она задерживала дыхание, делясь болезненными воспоминаниями, рассказывая о том, о чем пыталась не думать. Она старалась двигаться дальше, но эти мысли так и кружили в голове. Сочувствие проходит быстро, как простуда, и когда Купер попыталась направить его на себя, когда решила проявить жалость к самой себе и не корить себя за то, что не успела вовремя добраться до леса, за то, что сделала с мальчиком. Перед глазами лишь снова и снова появлялись образы из прошлого: деревянный ящик, зарытая в землю голова, проломленный череп.
Кишечник еще живет после смерти. Бактерии размножаются. А вот то, что осталось жить у озера… То, что зародилось в надломленных семьях утопающего Илмарша… Побывав там, Купер не могла остаться прежней. Внутри нее тоже что-то надломилось.
Рассказывая о «деле шестнадцати лошадей» психотерапевту, Купер очень тщательно подбирала слова, как будто заранее их выучила. С каждым новым сеансом она все чаще говорила «предположительно» и использовала местоимение «мы».
Иногда она начинала задыхаться, словно опять тонула.
– Что вы почувствовали, когда нашли его тело? – спросила врач.
– Я же говорила про Грейс.
– Знаю, я…
– Ребекка вела ее страницу в соцсети, – продолжила Купер. – Делала вид, будто Грейс уехала за границу. Возможно, так она справлялась со своим горем и чувством вины, не знаю. Судя по обнаруженной переписке, Ребекка делала это не просто для отвода глаз. Она заводила дружбу с незнакомыми людьми, общалась с ними от лица женщины, которая дала ей жизнь и постоянно мучила.
– Купер, я задала вам вопрос. – Психотерапевт внимательно на нее посмотрела. – Что вы почувствовали, когда…
Купер опять задержала дыхание. Что она почувствовала? Что ее перебивают, пока она пытается все объяснить. Почувствовала себя пустой оболочкой.
– Через какое-то время они расстались. Такие люди не могли быть счастливы вместе. Ребекка вернулась к прежней жизни: взяла урок верховой езды, встретила старых друзей, подумывала даже снова пойти в школу. Она хотела измениться и…
– Почему вы мне не отвечаете?
– Я стараюсь…
– Сосредоточьтесь на своих чувствах, – настаивала врач вполне доброжелательно. – На том, что с вами происходит, пока вы все это рассказываете. Заметили, как вы задерживаете дыхание и поджимаете ноги? Знаете, о чем мне это напоминает?
– О чем же?
– О том, как, по вашим словам, выглядели собаки в ящиках в последние часы своей жизни.
Купер промолчала.
– Думаю, вы сильно переживаете из-за случившегося, но хотите скрыть свои эмоции. Поймите, Купер, нет ничего плохого в том, чтобы делиться чувствами. Здесь никто вас не осудит.
Выражение лица Купер становилось все более угрюмым. Изнутри ее переполняли гнев и печаль, но не только.
Не обращая внимания на слова врача, она продолжила свой рассказ:
– Саймон обнаружил в себе что-то странное. Он помог Ребекке совершить убийство, а после остался совсем один. Остался наедине с человеком, которого он ненавидел и который, как казалось Саймону, убил его мать. Алек плохо спал, брал все утренние вызовы. В результате эти двое и стали мишенью Саймона, и его не волновало, кто еще может пострадать или погибнуть на пути к его цели. Отец и возлюбленная. Саймон придумал, как решить проблему.
– Какую проблему?
– Проблему других людей.
Психотерапевт записала что-то в блокноте.
Красное солнце катилось к горизонту.
Купер взяла в руки бутылку с водой, посмотрела на нее.
– Он взломал страницу Грейс. Забрал у девочки все, что оставалось от ее мамы. И все это Саймон делал из-за людей, которые его бросили. Из-за тех, кого он любил.
Сеанс подошел к концу, врач больше ничего не сказала. Она выглядела обеспокоенной, но больше они не увидятся – это была их последняя встреча.
– Шестнадцать лошадей, – добавила Купер. Ее голос казался каким-то отдаленным. – По одной на каждый год жизни Ребекки. Уложены кругами… будто свечки на торте.
3
Над Лондоном светило красное солнце.
– Вы счастливы, Купер?
Она покачала головой.
– А были счастливы раньше? До лошадей, до встречи с Алеком?
После паузы Купер снова качнула головой.
– На первом сеансе вы говорили, что помогаете людям. Что предотвращаете зло, спасаете животных, что гордитесь собой.
– Все верно. Так и есть.
Купер отвернулась.
– Если бы ко мне сейчас обратилось ваше внутреннее «я», что бы оно сказало? Как вы к нему относитесь? Как живете, как строите отношения? Что бы сказала внутренняя Купер?
– Не грусти? – Она пожала плечами.
– Что бы она сказала, Купер?
– Она бы…
Она бы сказала, что я ее убиваю.
4
На дорогу домой ушло полтора часа – сначала на метро, потом автобус. Приходилось то стоять, то толкаться, то пропускать других людей. Купер даже сдвинула в сторону одного мужчину, чтобы пропустить молодую маму с ребенком. Мужчина стоял в наушниках, прямо в дверях, никого не видел и не слышал. Он даже не обернулся, когда Купер его оттолкнула, просто нехотя отошел от двери.
В автобусе было проще: ближе к ее остановке народу становилось все меньше и меньше. Красивый район, дома из красного кирпича, поросшие мхом стены. На улицах много кафе, кое-где играла музыка. Продолжалось лето.
Дома Купер в одиночку выпила бутылку вина, разогрела свое любимое готовое блюдо, тефтели, и даже отварила немного брокколи. Разрезала каждое соцветие пополам, отварила, слила воду, посыпала солью и перцем, сбрызнула лимонным соком. Говорят, полезно.
Допив вино, недолго посмотрела телевизор и решила, что пора спать.
Купер жила в маленькой стильной квартирке-студии одна, без соседей. Стены тут некрашеные, над камином висит гирлянда с разноцветными лампочками. С момента возвращения она ни разу ее не включала. Думала вообще снять, но пока оставила как есть.
Она почистила зубы, переоделась в пижаму.
Включила специальную музыку для сна и еще долго ворочалась.
5
Когда Купер проснулась, за окном уже светало. Она лежала в неудобной позе, часть одеяла сползла на пол. Пижама вся перекрутилась. Шею и плечи свело.
Звонил телефон.
Она встала, протерла сонные глаза. В полумраке потянулась за мобильным и едва не сбила рукой стакан воды.
– Да… – Купер откашлялась. – Да, слушаю?
Наконец-то ей нашли новое задание. Обещали соединить с полицейским, ведущим дело.
Вспомнились беседы с психотерапевтом.
Какой самый ужасный поступок в их жизни?
Алек тогда рассказал ей о жене, о своем сыне.
А ответ Купер?
Она поцарапала автомобиль мужчины, который пнул собаку. Ей было тринадцать лет. Только оказалось, что это не его машина. Купер ошиблась. Она всегда вспоминала о том случае с улыбкой. Глупо вышло, но Купер все равно улыбалась и себе прежней, и себе настоящей.
В голове вдруг мелькнула мысль: может, положить трубку и поехать к матери, как она и планировала? Купер уже несколько месяцев не виделась с родными. Она ничего им не рассказывала, и они до сих пор не знали, чем она занималась и что с ней произошло в том странном городе. Никому не рассказывала, кроме психотерапевта.
Надо бы повесить на дверь табличку, как в отеле.
НИКАКОГО СТРАХА.
НИКАКОЙ НЕНАВИСТИ.
НИКАКОГО АЛЕКА.
НИКАКИХ ЛОШАДЕЙ.
У Купер где-то завалялся несмываемый маркер, а вот найти клейкую ленту будет проблематично…
Голос на другом конце линии спросил, слышит ли она его.
Купер?
Купер?
Она убила человека.
Убила мальчика. Не мужчину, а мальчика.
Когда она думала об Алеке, когда пыталась вспомнить, перед глазами появлялся образ – лунная улыбка на поверхности озера. На записи видно, как в полумраке он идет к воде, к Ребекке, к своему сыну.
Однажды, незадолго до собственной смерти, она еще вернется сюда. Не одна, вместе с собакой. Волосы Купер будут седыми. Она вернется на то место, где впервые отняла у человека жизнь. В последний раз пройдет по заброшенному городу, по опустевшим улицам.
Она приедет и постоит на берегу того озера, размышляя, был ли там в ту ночь кто-то еще. Давние страхи и сомнения продолжат терзать Купер, они будут поражать ее тело и разум снова и снова, пока она не перестанет спать по ночам из-за того, что ее сны населяют одни лишь мрачные очертания.
Купер представляла, что Алек стоит рядом, задает очередной нелепый вопрос, перебивает ее, улыбается своей глупой улыбкой. А вокруг все остальные, призраки сотен разных расследований, удивленные тем, что она все еще здесь.
Вот такая жизнь ждала Купер, если бы она сказала «да». Если бы не поехала домой. Если бы не сказала себе, что может быть счастливой, что может измениться, выйти за рамки своей работы.
Она не хотела бояться.
Люди, хорошие и плохие, жили дальше, порождая новые поколения.
Алек – каким он был и каким стал – продолжал жить в сознании Купер.
Ему казалось, что он ее любит.
А еще он считал, что любит своего сына.
В чем же секрет жизни? Как стать счастливым?
Теперь Купер поняла, что все очень просто. Просто не надо вообще задавать себе этот вопрос. Такая вот уловка.