Глава 18
Алек услышал звонок мобильного еще до того, как открыл глаза. Он не любил говорить по телефону, тем более в шесть утра. Тем более когда почти всю ночь не спал.
Он рано выехал из дома, направившись к бухте, припарковался прямо у закусочной и стал ждать, когда она откроется.
Прикрыл глаза всего на минутку, но не увидел никаких снов.
– Ты все не спишь, – раздался голос Джорджа сквозь треск на линии.
– Не сплю.
– Таблетки не помогают?
– Помогают, – ответил Алек, глядя, как над темным побережьем пробивается свет. – Просто я их не принимаю.
– Я не… – Джордж не договорил и закашлялся.
– Что с тобой?
– Гарри звонил, – продолжил Джордж, не отвечая на вопрос. – Хочет, чтобы мы съездили в школу верховой езды.
– Ты ведь уже брал у них показания.
– Новые сведения, – прохрипел Джордж. – Владельцы конюшни написали заявление на страховую выплату.
– И что?
– Заявление подали за два часа до того, как мы сообщили им про головы. Они уже сами все знали… и в звонке упомянули «Родную ферму». Есть запись.
– Увидели нас в поле издалека, – предположил Алек. – Дурная молва быстро разносится.
– Пусть даже так, они все равно знали слишком много подробностей. Жена не показалась сильно расстроенной.
– Встретимся на месте?
– Я не поеду. Болею.
– Болеешь? – Алек удивленно приподнял бровь, но никто этого не увидел.
– Да пошел ты. Да, болею.
– Ладно, я понял. Ты болеешь. – Пока они говорили, игровые автоматы постепенно начали оживать. Загорелись огни, по берегу разнеслась музыка.
– На барбекю-то ко мне придешь?
– Ты же болеешь.
– Поэтому мне и нужно отдохнуть. – Джордж зевнул. – Не будь идиотом.
– На дворе ноябрь, у тебя грипп, а ты надумал устроить барбекю?
– Я не собираюсь перед тобой оправдываться.
Алек вздохнул и потянулся, сидя в машине. Все тело болело после бессонной ночи.
– Что принести?
– Хорошее настроение.
Глава 19
Прошел час. Маленький мирок начал просыпаться.
В ожидании кофе Алек потягивал молочный коктейль с шоколадом, наблюдая за островами и за восходом солнца над морем.
Сюда он приезжал в основном на завтрак. Вызовы случались редко: то кто-то занимается сексом ночью в кустах, то наркоманы бросают иглы в песок. Ничего серьезного, к тому же работников и так не хватает.
Интересно, есть ли у места память?
По морю двигалась лодка.
Он уже написал Купер, что ждет ее, а она ответила, что немного задержится. С чего бы это? Отель в десяти минутах ходьбы. Может, проспала?
– Какую будете яичницу? – спросила официантка.
– Глазунью. – Алек постучал пальцами по столу, наклонил голову. – Нет, подождите… Лучше болтунью.
Официантка передала заказ повару, который, похоже, никогда не выходил из своего закутка в дальнем углу закусочной, и продолжила раскладывать меню. На длинной голубой стойке, помимо держателей для приборов и бутылок с кетчупом, красовалась фигурка собаки, красно-бело-синий кассовый аппарат и игрушечная спортивная машинка. Оформление в упрощенном американском стиле.
– Вы занимаетесь делом о лошадях? – спросила официантка, стоя в трех столиках от него.
Алек кивнул. Других посетителей не было. Обычно она не спрашивала его о работе.
– А что?
– Да тут болтают всякое. – Она поставила бутылку кетчупа на его столик и пошла дальше.
– Как это болтают?
– Как-как, языками.
Алек закатил глаза.
– И что говорят?
– Я слышала…
– Да?
– Что одна из голов… Ну, вроде как человеческая.
– Вранье, – сердито бросил Алек.
В последнее время он просыпался все раньше и раньше и брал утренние вызовы. Алек не мог заснуть, а если и засыпал, то ненадолго.
Ждать, когда проснется Саймон, смотреть, как он завтракает и уходит в школу – все это теперь было лишним, и Алек понял, что конец близок. Скоро парень поступит в университет, уедет из дома и так далее. Скоро Алек наконец-то станет таким, как раньше, и не будет ни с кем делить свое личное пространство. Жизнь вернется в прежнее русло.
Возможно, кого-то ужаснут его мысли.
Возможно, другие родители разделяют его мнение.
Быть может, у всех возникают подобные чувства по отношению к любимым людям.
Быть может, он бесконечно одинок.
За завтраком Алек иногда читал газету. Все ингредиенты блюда он ел вместе: клал кусочек яйца на сосиску, подцеплял бекон, а сверху – ломтик кровяной колбаски.
Именно за этим занятием его застала Купер. Колокольчик над дверью звякнул, и она торопливо вбежала в закусочную, едва не столкнувшись с официанткой.
– Извините!
Сев за стол, Купер поглядывала то на официантку, то на Алека. Вскоре ей принесли завтрак.
– Как спалось?
Купер сняла фиолетовое пальто и серый шарф.
– Тяжко. Кажется, шею потянула, какое-то странное ощущение. – Она взяла кружку с кофе. Алек не успел ничего сказать, как Купер уже сделала глоток и поморщилась. – Фу, холодный.
– Это моя кружка, – тихо сказал Алек. – Ждал, пока остынет.
– Ой, а я…
– Ничего страшного. – Он позвал официантку и попросил еще кофе.
Купер рассказала о том, что ей удалось обнаружить. Лошадей обезглавили с помощью ножа и проволоки – скорее всего, проволочной пилы для фетотомии. Разная степень сноровки в отрезании голов подтверждала теорию о том, что в преступлении были замешаны два человека или даже больше.
– Зачем два орудия?
– Кость ножом не перережешь, а вот для горла это самое то. Разрезом они обездвижили лошадей и вонзились достаточно глубоко в кожу, чтобы дальше действовать проволокой. Кстати, речь идет о ветеринарном инструменте.
– Значит, эти люди разбираются в скотоводстве или, как минимум, раньше имели дело с животными, – сделал вывод Алек после небольшой паузы.
– Возможно, – неуверенно отозвалась Купер. – Я…
– Наверняка они были в курсе, что лошадям дали успокоительное, – продолжил Алек, перебив ее. – Знали, где их искать, как с ними обходиться. – Он сделал глоток кофе. – Получается, кто-то из местных. Этими инструментами сложно пользоваться?
– У сильного человека ушло бы минут по десять на каждую лошадь при условии, что животные держатся смирно, а добиться этого не так-то просто… – Купер доела фасоль. Она не перемешивала части блюда, ела их по очереди в определенном порядке. – Может, и больше десяти минут. Точно не знаю.
Официантка забрала тарелки, попытавшись задержаться у стола и подслушать их разговор. Однако, пока она не ушла, Купер и Алек сидели молча.
– Значит, мы ищем не психопата с топором и пеной у рта. Преступление тщательно спланировали. – Алек допил кофе. – Как вели себя другие ветеринары?
– Нормально, – ответила Купер. – Фрэнк, директор центра… Он был слегка резок, но для владельца бизнеса это неудивительно. Кроме него, я общалась только с Кейт – она немного робкая, опыта работы еще мало. В общем, ничего подозрительного.
– Хм… – Алек проследил взглядом за официанткой, которая скрылась за дверью кухни. – Возможно, придется еще разок с ними поговорить. Узнаем, не пропадали ли у них инструменты и на какие фермы они брали с собой эту пилу для фото… фето… Как там она называется?
– Для фетотомии.
– Кто-то еще мог достать подобные инструменты, если приходится часто их использовать?
– Например?
– Владельцы конюшни.
Купер покачала головой.
– Даже заводчики не станут сами проводить фетотомию. Всегда вызывают ветеринара.
Алек кивнул.
– Что-нибудь еще?
– Да, есть кое-что…
Купер достала из сумки папку с распечатками объявлений и сообщений с разных форумов о пропавших питомцах.
– И что это такое?
– Пропавшие кошки и собаки. Я…
– Я понял, но как это связано с делом?
– Я проверяла, не выросло ли за последние месяцы число случаев жестокого обращения с животными, искала информацию о других нападениях на скот. – Сделав последний глоток кофе, Купер продолжила: – Нашлось не очень много, о таких случаях и ветеринары-то редко узнают, не говоря уже о полиции. Животные не могут сами пожаловаться. – Она потерла сонные глаза. – Так вот, я начала просматривать объявления о пропавших питомцах – в местной базе данных и онлайн. Вроде все как обычно: кошки, которые не вернулись домой, собаки, убежавшие от хозяев в парке, только вот в последнее время… – Она передала бумаги Алеку. – Количество случаев заметно выросло, а из пропавших животных мало кого удается найти в приютах или где-то еще.
– Допустим, тут есть связь. Но какая? Убийца перешел на добычу покрупнее?
Купер не знала, что сказать.
Алек пытался вытянуть из нее какое-то объяснение, но она понятия не имела, что за человек способен на такое.
С другой стороны, мы каждый день разговариваем с людьми, с которыми хочется поскорее распрощаться. С людьми, от которых хочется сбежать, а если остаться, то лишь для того, чтобы сделать им больно.
Глава 20
Олени в полях – их было двадцать или даже тридцать – казались напуганными, готовыми в любой момент сорваться и убежать.
Животные наблюдали за машиной, Алек глядел на них в зеркало заднего вида.
Он ехал дальше, размышляя о своей временной напарнице.
Независимо от настроения, Купер смотрела на все острым, иногда чересчур пристальным взглядом. За каждой ее улыбкой, за каждой недовольной гримасой скрывалась, пусть и непреднамеренно, огромная сила. Алеку редко встречались такие люди. Иногда с Купер было трудно разговаривать, хотя он испытывал сложности в общении и со всеми остальными. Иногда она напоминала давнего друга, как будто он знал ее всю жизнь.
Купер согласилась поехать на допрос вместе с Алеком – оценить, насколько профессионально владельцы конюшни ведут бизнес, и понять, говорят ли они правду или что-то скрывают.
По дороге Алек и Купер поболтали о деле, о городе, о местных жителях. Купер спросила насчет пожара на острове, о котором узнала из беседы с ветеринарами. Алек лишь кивнул в ответ. Сказал, что мало знает о том происшествии, потому что дело вел другой полицейский, и что все не так страшно, как ей расписали. Просто случайное возгорание.
Он быстро сменил тему – поинтересовался, как Купер выбрала такую профессию, и какое-то время они обсуждали работу, объясняли, почему занимаются именно этим, а не чем-то другим. Совсем недолго проработав ветеринаром, Купер ушла в область судебной экспертизы. Как и почему это произошло, она не упомянула. И не сказала, жалеет ли о том, что сменила сферу деятельности.
Она в свою очередь спросила у Алека, что привело его в полицию.
За решением Алека не стояли никакие трагические события. Он не собирался никому мстить или, наоборот, замаливать свои грехи, он не был обижен на весь мир. Просто в детстве на вопрос «Кем ты хочешь стать?» все отвечают стандартно: «Пожарным», «Врачом», «Полицейским». Каждый мечтает спасать людей. Алек не расстался со своей детской мечтой, и он отлично подходил на роль полицейского. Практически растворялся в ней.
На вопрос Алека о том, не думала ли она стать доктором, Купер лишь рассмеялась в ответ и ничего не ответила.
– А в полиции работать не хочешь?
Она покачала головой, сунула телефон обратно в карман. Кажется, мысль об этом ее насмешила.
– Почему нет? Ты стала бы ценным сотрудником.
– Мне нравится бывать в разных местах. Самостоятельно выбирать, чем заняться. – Она слегка приоткрыла окно. – Работать независимо.
Алек вскинул брови.
– В полиции все так и устроено.
– Можно поехать, куда захочется? И заниматься, чем пожелаешь?
– Да, сам выбираешь, куда тебя переведут.
– И ты решил переехать сюда? Сам выбрал это место?
– Решил начать все сначала. – Он нехотя выдавил из себя широкую улыбку. – Всегда хотел жить у моря.
– Почему? – Купер поправила подголовник.
– Да все хотят жить у моря, разве нет?
До конюшни оставалось минут восемь езды. Время перевалило за час дня. Воздух казался влажным. Температура явно поднялась выше двадцати градусов, обещанных в прогнозе.
– Какой самый ужасный поступок в твоей жизни? – внезапно спросил Алек.
– Что? – Она повернулась к нему, но Алек смотрел вперед.
– Просто… поддерживаю беседу. – После паузы он робко добавил: – Видимо, не очень хорошо получается.
Купер снова перевела взгляд на дорогу.
– Однажды поцарапала чужую машину.
– Зачем?
– Мне было тринадцать, я подрабатывала разносчиком газет. Увидела, как один мужчина пнул свою собаку, и решила его проучить. Достала ключ от дома – мне только что его вручили, до этого из школы меня всегда забирал папа, но он уехал от нас, так что я стала ходить одна… В общем, достала ключ и процарапала линию на его машине.
– Полегчало?
– Еще как.
– Не попало тебе за это?
– Не особо. – Купер нахмурилась. – Только вот…
– Что?
– Оказалось, это был не его автомобиль.
Они оба рассмеялись и посмотрели друг на друга с улыбкой.
– Это и правда твой худший поступок?
– Нет, – ответила Купер.
Прямоугольная деревянная табличка выцветшего зеленого цвета слегка изгибалась в верхней части. Выглядело так, будто в последний раз ее перекрашивали неаккуратно и наспех. Потеки застыли и остались на долгие годы.
Дорожка вела к увитой плющом конюшне, скрывающейся за высокими соснами и живой изгородью. Виднелись только крыши строений и загонов. Фургон едва ли мог подъехать по узкой колее, значит, сначала лошадей увели отсюда по пешей тропе.
Дом Элтонов стоял на другом краю поля. Здесь Купер впервые за все время, проведенное в этом районе, увидела нечто похожее на холм, легкий уклон, за которым следовало возвышение. Спуститься вниз можно было по ступенькам. Выделяющийся на фоне неба дом показался ей каким-то чужеродным среди всего остального.
Глава 21
– Мы проснулись, позавтракали – все как обычно. – По глазам хозяйки конюшни было видно, что ее улыбка немного вымученная. – И пошли кормить их.
На камине из красного кирпича стояла всего одна фотография в рамке, возможно, какого-то дальнего родственника. Рядом с ней – серебристый будильник с двумя звоночками сверху, всегда молчаливыми. В тишине тикали часы. В свете солнечных лучей кружились пылинки.
В комнате было полно лошадей: на картинах, фотографиях, подставках под горячее, в виде статуэток. Интересно, для кого предназначалось это помещение? Если долго тут находиться, можно с ума сойти от такого обилия лошадок. Наверное, это зал для гостей. Специально так обставлен, чтобы произвести впечатление на родителей учеников. Коробка из-под индийской еды на вынос, стоявшая в коридоре, была единственным неряшливым признаком обыденной жизни.
Они устроились за журнальным столиком: хозяйка конюшни Луиза Элтон в халате и новых тапочках на одном диване, Купер и Алек ютились на другом, между ними на столе – три кружки горячего чая, от которых поднимались завитки пара.
– А там оказалось пусто, – тихим, почти надломленным голосом продолжила женщина. – В стойлах никого не было.
– И что потом? – спросил Алек, занеся над блокнотом авторучку – подарок от сына на день рождения.
– Потом мы давали показания, – ответила она и сделала глоток чая. Ее руки слегка подрагивали, и блюдце стучало о белую фарфоровую чашку.
– Чем вы занимались в Ночь костров?
– Как всегда, ездили в город. – Хозяйка снова отпила чай. – А вы там были?
– Да, на службе. Дежурил у выхода с правой стороны, потом работал по вызовам.
– Много происшествий?
– Нет-нет. – Алек улыбнулся. – В ту ночь народ вел себя на удивление хорошо. Какие-то подростки хулиганили на берегу, а так – ничего серьезного.
– У нас нечасто выдаются такие вечера, – кивнула она. – Хоть какой-то повод встретиться с друзьями. Раньше люди часто ходили в паб, а по воскресеньям – на фермерский рынок. Теперь все заглохло.
– Фермерский рынок закрыли? – с хмурым видом спросил Алек, и она кивнула. – А мне там нравилось.
– Уже год назад. – Хозяйка улыбнулась. – Видимо, не так уж сильно он вам нравился.
– Итак… – Алек на мгновение выглянул из окна – думал, что-то мелькнуло, но ничего не увидел. Он снова перевел взгляд на собеседницу. – Вы ходили на салют. Кто-нибудь может подтвердить, что видел вас в парке?
Она кивнула.
– Ничего странного в тот день не произошло? Чем вы занимались?
– Нет, ничего такого. Просто давала уроки.
– Кому?
– Детям в основном. Взрослые к нам редко приходят.
– У вас чудесный дом, – сказала Купер, и Луиза снова улыбнулась. Неожиданный комплимент помог разрядить обстановку. Она налила всем еще чая. – Почему вы начали работать с лошадьми?
– Прежний владелец уехал, а нам стало жалко конюшню, – объяснила Луиза. – Ее уже много лет не использовали в этом качестве.
– В каком? – Алек потянулся за своей чашкой.
– В качестве школы верховой езды. – В коридоре хлопнула дверь – наверное, пришел ее супруг. – Мы… мы хотели, чтобы местные ребятишки могли кататься на лошадях, как и мы когда-то.
– Вы катались в детстве? – спросила Купер, и Луиза радостно закивала.
– Чарли катался, а я, знаете ли, немного боялась.
– Боялись лошадей? – удивленно переспросил Алек.
– Нет, не самих животных, они всегда казались мне очень милыми, – немного подумав, ответила Луиза. – Я боялась езды – лошади для меня слишком высокие, слишком сильные. Ехать на живом существе, это… – Она с улыбкой пожала плечами. – Мне нравится помогать детям, но сама я кататься не люблю. А вот Чарли… Видели бы вы его в семнадцать лет! До сих пор помню, как он скакал ко мне верхом через поле. Мы с ним выросли вместе и были просто друзьями, но когда я увидела его на коне, то поняла, что люблю его. И это место, оно… – Луиза никак не могла подобрать нужные слова. – Оно имело для нас очень большое значение.
– Что скажете насчет лошадей? Как все складывалось до происшествия? – поинтересовался Алек.
– Они просто чудесные, они… – оживилась Луиза.
– Я имел в виду, как у них обстояли дела в плане здоровья?
– Мы старались поддерживать их в хорошем состоянии, – ответила хозяйка уже без прежнего энтузиазма.
– Клиенты на что-нибудь жаловались?
– Бывало, – со вздохом сказала она. – К этому… к этому просто надо привыкнуть. Я раньше работала учителем в школе, ушла только в прошлом году. – Луиза выдавила улыбку. – Когда имеешь дело с людьми, всегда найдется кто-то недовольный.
– Вы заботились о них, – сказала Купер. – Поэтому и накачали, верно?
– О чем это вы?
– Дали им успокоительное.
– Да, все так, – закивала Луиза через пару секунд.
– Какого эффекта вы хотели добиться, миссис Элтон? – задал вопрос Алек. – Чтобы они совсем вырубились или…
– Просто чтобы успокоить, – ответила Луиза. – Во время салюта они пугаются, а процедура… она вполне безопасна.
– Вы сами дали им лекарство?
– Нет, я не умею делать уколы. Вызывали ветеринара.
– Кого именно?
– Кейт. Фамилию не припомню.
Записывая информацию в блокнот, Алек ощущал на себе взгляд миссис Элтон.
– И вы узнали о пропаже лошадей только утром, так?
– Да.
– Не заглянули к ним вечером, когда вернулись после фейерверка?
– Нет, так поздно мы в стойло не заходим.
– Разве это так трудно? Они же прямо у входа.
– Раньше у нас не было никаких проблем. – Ее длинные ногти с потрескавшимся голубым лаком впивались в мягкую ткань белого халата. – Зачем вы об этом…
Купер поставила свою чашку на стол.
– Он задал такой вопрос, потому что удивился, с чего вдруг заботливая хозяйка, которая даже потратилась на успокоительные, не проверила, все ли хорошо у ее лошадей.
– Вы обратились с заявлением в страховую еще до разговора с полицией, – сказал Алек. – Как же так вышло?
Глава 22
Луиза Элтон все отрицала: мол, не знаю, что вам сообщили в страховой и что вы услышали на записи, но я не подавала никаких заявлений. Она просто хотела узнать об условиях выплат, так, на всякий случай, потому что услышала о пропаже лошадей от других хозяев. Зачем зря поднимать тревогу, если животных уже не вернешь? А вот крыша над головой им с мужем все равно нужна.
– Понимаете, моя семья всегда старается делать как лучше.
– Какая семья? – спросила Купер, и Алек повернулся в ее сторону.
Ни он, ни владелица конюшни не поняли вопроса.
– Ваши отец с матерью или семья мужа? – пояснила Купер.
– Семья, которую создала я.
Луиза все рассыпалась в объяснениях. Снаружи по ржавому подоконнику прыгала птица. Голубое небо было ярче ногтей миссис Элтон, хотя оба цвета казались какими-то нереальными и неправильными.
Луиза Элтон продолжала рассказывать, какими трудными для них выдались последние годы.
Чаще всего люди врут о простых вещах, иногда даже не задумываясь. И если их уличают во лжи, они всему находят разумное объяснение. Купер это понимала, но недолюбливала такое поведение.
Она, конечно, и сама была не без греха – в студенческие времена незаконно скачивала музыку из интернета, иногда курила травку, едва не нарвалась на отчисление, пробовала покончить с собой (ну а кто не пробовал в двадцать лет?). Жизнь, полная боли, – это одно, а жизнь во лжи – совсем другое.
И Алек, ее напарник по делу, как раз живет во лжи.
Речь не о его работе, не о каких-то важных вещах. Нет-нет, он вовсе не преступник. Однако есть что-то такое в его голосе, во взгляде, в том, как он заглушает каждый свой порыв. Он какой-то ненастоящий. Нечестен сам с собой, не дает себе осознать, кто он такой на самом деле и кем хотел бы стать.
С каждой минутой, проведенной вместе, он вызывал у Купер все больше жалости. Разговор становился навязчивым, выходил далеко за рамки рабочего сотрудничества. Алек так хотел понравиться окружающим, но сам ни к кому симпатии не испытывал.
– Мне нужно отойти, – сказала Купер.
– Куда? – удивился Алек.
– Где у вас туалет? – обратилась она к хозяйке дома.
Миссис Элтон объяснила, что надо пройти через кухню.
– Потерпеть не можешь? – спросил Алек.
Она покачала головой. Это было настоящее испытание.
Купер вышла в коридор, закрыла за собой дверь. Из комнаты доносились приглушенные звуки беседы – низкий тон Алека и хриплый голос Луизы.
Кухня была уставлена грязной посудой. Купер не спеша зашагала к дальней двери. В календаре, по-прежнему открытом на октябре, ничего интересного: вычеркнута обведенная в кружок надпись «Зайти к Дэнни», отмечена дата выхода какого-то фильма. Она перевернула на ноябрь – пусто.
Рядом с чайником лежали две стопки писем. Купер заглянула в некоторые из них.
Просрочка платежа.
Пени будут начислены 28 декабря.
Ваше заявление отклонено.
Просроченные платежи могут негативно влиять на вашу кредитную историю в течение шести лет.
Решение суда округа может повлиять на доступность кредитов.
В выдаче карты отказано.
Баланс: – 15468 фунтов.
Задолженность по кредитным картам: – 89421 фунт.
Свяжитесь с нами для обсуждения вариантов кредитования.
Прямое дебетовое списание аннулировано.
Из-под писем торчало что-то блестящее. Купер оглянулась – никого. В доме тихо, слышно только, как нервно бормочет миссис Элтон.
Купер сдвинула письма в сторону и увидела полароидную фотографию. На темном снимке коричневый лабрадор.
Глаза собаки были закрыты, а нижние части лап отрезаны и лежали рядом с обрубками конечностей.
Купер вернулась в гостиную и снова села на диван. Алек посмотрел на нее, затем отвернулся. Так повторилось несколько раз.
Луиза Элтон перечисляла имена.
Никакие чужаки не интересовались лошадьми, никакие психи не бродили по окрестным лесам.
Она склонялась к преступлению на почве ненависти. Назвала всех, кого подозревала. Каждого клиента, который мог затаить злобу. Каждого, кто сказал что-то плохое. Каждого, кто не заплатил, кто жаловался на животных, на детей, на неустойку за отмену занятия, на все на свете. Каждого, кто был с ней груб.
– Детей у меня нет, – сказала Луиза, качая головой. – Я обожала этих лошадей, честное слово. Я их очень любила. И я люблю Чарли. Но все это…
Она ненадолго затихла.
– Может быть, это кто-то из знакомых, – тихо добавила она.
Купер достала из сумки одно из объявлений о пропавших животных, которые показывала Алеку в закусочной.
Увидев его, миссис Элтон оцепенела.
Купер подержала лист с объявлением на коленях, затем убрала его в блокнот.
Луиза открыла ящик стола и достала оттуда небольшой пластиковый пузырек. Хотела высыпать на ладонь таблетки, однако пузырек оказался пуст. Она зажмурилась.
– Простите, я…
Она встала и вышла из комнаты.
Глава 23
Купер рассказала Алеку о том, что обнаружила на кухне. Через минуту он и сам все увидел и крикнул, стоя у основания лестницы:
– Миссис Элтон, у вас все в порядке?
Никто не откликнулся.
Они осмотрели гостиную, ничего не нашли и решили все-таки подняться наверх.
Из дальней части темного коридора лился свет.
Приоткрытая дубовая дверь вела в комнату, которая когда-то, много лет назад, служила детской. Дверь была украшена резьбой в виде дерева, с нее осыпалась потрескавшаяся голубая краска. Совсем неподходящий цвет для такой двери. В темных углах коридора на стенах бушевала плесень.
Естественно, половицы под ногами заскрипели.
Рядом прожужжала муха.
Луиза Элтон сидела за столом и плакала, вздрагивая всем телом.
Перед ней, поблескивая в лучах красного солнца, лежали десятки фотографий черных, синих и зеленых тонов.
– Миссис Элтон…
Она развернулась, открыв рот от удивления. Придя в себя, она попыталась трясущимися руками собрать и спрятать снимки.
Алек распахнул дверь настежь. Луиза снова отвернулась к столу.
– Их все присылают и присылают, – прохрипела она и выронила фотографии, словно душа вдруг покинула ее тело. Пальцами с голубыми ногтями Луиза удерживала только конверт.
На снимках были животные, деревянные ящики, берег и далекий остров.
– Мы все время их находим, мы…
– Миссис…
– Они знают, – прошептала Луиза, качая головой.
Возьми трубку.
Просто поговори со мной.
Послушай.
Прошу тебя.
Я не сделал ничего плохого.
Глава 24
После ливня, что бушевал два дня назад, ведра наполнились до краев. Среди навоза валялась солома, запакованные тюки с сеном лежали у входа в конюшню. Одна упаковка была вскрыта и, судя по виду, давно не использовалась.
Купер чувствовала себя немного странно, находясь здесь в одиночестве. Наконец-то звук приближающегося автомобиля нарушил тишину.
Вокруг на много миль не было других конюшен, рассчитанных как минимум на двадцать лошадей, однако в этой содержалось всего шесть животных. Преступники забрали всех. Внутри ветхого помещения полно грязи и фекалий. Чистили, наверное, недели две назад. Никто не пытался здесь убрать или уничтожить улики. По крайней мере, так Купер казалось на первый взгляд.
– Привет! – окликнула ее Кейт. Робкая сотрудница ветеринарного центра приехала на ржавой зеленой машине и припарковалась рядом с Алеком.
Алек вместе с двумя другими полицейскими осматривал дом, а Купер – прилежащую территорию. Ничего толкового из миссис Элтон они больше не вытянули, та отказалась что-либо говорить, пока не вернется муж. Чарли, похоже, сбежал: большой красный трактор стоял посреди поля, а его машины у дома не было. На звонки он не отвечал.
– Рада, что ты позвонила, – сказала Кейт. – Еще вчера собиралась помочь тебе, но…
– Я хотела кое-что узнать. – Купер прислонилась к двери стойла. – Это ты давала лошадям успокоительное?
– Ну да, – резко и неловко кивнула Кейт. – И этим, и некоторым другим, поближе к городу, которые могли испугаться салюта.
– Что думаешь об Элтонах?
– В каком смысле?
– Они хорошие люди? Заботились о лошадях?
– В общем неплохие, – ответила Кейт. – Не спешили решать кое-какие проблемы, хотя… такое частенько бывает.
– Что за проблемы?
Купер понимала, что ее поведение сбивает коллегу с толку, однако не стала вести себя как-то иначе. Раньше она считала, что присущая ей напористость в беседе далека от принятых норм общения. Была уверена, что все остальные – родители, друзья – просто ее не понимают. Однако с возрастом Купер начала думать, что все наоборот. На самом деле это она почему-то не знает, как общаться с людьми, как им подражать. Действовала инстинктивно, но в результате все глубже уходила в себя.
Поэтому она и спросила, какие проблемы Элтоны оставили без внимания.
– Некоторые лошади, в основном те, что постарше, переступали с ноги на ногу, а это признак хромоты. Как только я об этом упомянула, Элтоны вообще перестали к нам обращаться. Наверное, не хватало денег на лечение.
– Но на успокоительное деньги нашлись?
Кейт пожала плечами.
Купер скрылась в конюшне.
– У вас уже есть подозреваемые? – голос Кейт прозвучал неестественно тонко. Когда Купер не ответила, ее коллега продолжила: – Надеюсь, ты успеешь немного погулять по городу, когда закончишь с делом. Если хочешь, порекомендую интересные места.
Купер почувствовала себя неловко из-за этих робких попыток наладить близкое общение. Как тут сосредоточиться на работе?
– Помоги поднять.
Вместе они вытащили из стойла деревянный ящик.
– Что ты ищешь? – спросила ветеринар.
– Фотографии, – ответила Купер.
Если верить Элтонам, первый снимок подбросили летом, несколько месяцев назад. Луиза утверждала, что нашла фотографии в одном из пустующих загонов конюшни – они просто лежали там в темноте.
На фото – деревянный ящик в лесу. Вроде ничего особенного.
А снимки все появлялись и появлялись, и вскоре Элтоны уже не могли думать ни о чем другом.
На некоторых фотографиях, снятых издалека, были ученики школы верховой езды. А еще изувеченные питомцы, давным-давно пропавшие.
Луиза уверяла, что их шантажировали, что они с мужем ничего такого не делали.
Алек надел перчатки и взял в руки улику: потрепанный белый лист, на который кто-то приклеил вырезанные из газеты буквы.
Буквы складывались в незамысловатую угрозу: «МЫ ЗНАЕМ». Именно это и пробормотала тогда хозяйка конюшни.
Чего требовали шантажисты – непонятно.
А вот требования Алека были вполне ясны: если к завтрашнему утру супруг Луизы не явится на допрос в участок сам, его найдут и арестуют.
Услышав об этом, Луиза даже не подняла голову.
Полицейские забрали все снимки и письма, которые смогли найти, и миссис Элтон осталась одна среди ненастоящих лошадей – на подставке под горячее, на картине и в виде фигурки у часов.
Ей бы обо всем этом поговорить, но не с кем.
На камине из красного кирпича тикали часы. По кухне летала муха. Все постепенно разошлись. Это место для детей, а не для взрослых мужчин.
Осматривая конюшню и территорию вокруг, Кейт и Купер рассказывали друг другу о работе. Купер старалась держаться непринужденно, говорить с улыбкой.
– Я мечтала все изменить, – призналась Кейт. – Насмотрелась на всякое во время учебы и поняла, что можно спасти животных, которых усыпляют без разбора, можно помочь хозяевам сэкономить деньги, если объяснить им, в каких случаях без ветеринара не обойтись, а в каких они способны справиться сами. Все это я упомянула на собеседовании. Собиралась организовать для местных жителей лекции об уходе за животными. Это ведь наше общее дело.
В реальности все оказалось намного сложнее, но Кейт все равно пыталась изменить ситуацию к лучшему. Люди ведь тут неплохие. Их можно всему научить. Только ни времени, ни денег на это не хватало. Начальство постоянно ей отказывало.
– Ладно, мне пора возвращаться, – сказала Кейт, вынимая телефон из кармана джинсов. – На два часа назначена консультация.
– Проверь, все ли инструменты на месте, хорошо? – попросила Купер. – И поспрашивай насчет проволочных пил для фетотомии.
Вечно встревоженная и улыбчивая коллега кивнула в ответ.
Глава 25
Купер опустила стекло, но Алек моментально закрыл его с помощью кнопки на своей двери и поспешил извиниться – просто очень не любил ездить в машине с открытыми окнами.
– Это плохо для здоровья, вокруг одни выхлопы. Люди открывают окна и…
За всю дорогу им не встретился ни один автомобиль.
Алек и Купер направлялись к воде.
На некоторых найденных у Элтонов фотографиях с убитыми животными виднелся берег моря, кромка леса и полуразрушенные дома. В поисках этого места Алек и Купер целый час колесили по побережью и пропустили обед.
– На снимках двенадцать животных, – тихо сказала Купер, просматривая фото на телефоне. После долгой езды ее немного укачало. – Шесть кошек, четыре собаки. Еще двое в таком состоянии, что опознать невозможно.
Алек кивнул.
На фотографиях были и подростки из школы верховой езды. На их поиски направили других полицейских – узнать, вдруг ребята тогда заметили что-то странное.
– Надо бы спросить, знакомы ли они с Ребеккой Коул, – предложил Алек. – Ведь это она обнаружила головы. Среди подростков быстро разносятся слухи, а они вроде того же возраста.
Вскоре оба замолчали.
Если утром напарникам и удалось немного сблизиться, все это испарилось при виде снимков на столе Луизы Элтон. Купер уже не чувствовала самодовольства при мысли о своей удачной догадке. В этом деле нет победителей.
В каждом расследовании может скрываться нечто страшное. Некоторые ответы лучше не находить. Даже если они обретут словесную форму, даже если злоумышленник будет стоять прямо перед тобой и честно расскажет обо всем, что натворил и с какой целью, ты сможешь понять его, только если и сам совершал подобное.
Алек на скорости проходил повороты, и Купер вжало в сиденье. Он не очень осторожен, особенно когда куда-то спешит, когда думает, что он прав. Купер начало укачивать.
Через полчаса они отыскали место, запечатленное на фотографиях. На горизонте виднелись острова.
– Автор снимков наверняка знал, что мы приедем сюда. Даже хотел, чтобы мы нашли эту поляну.
Алек заглушил двигатель.
Начался отлив, и вода едва касалась затопленных домиков на берегу. Видимо, море добралось до них еще несколько недель назад – строения уже начали разваливаться.
Зачем кому-то съезжать на эту колею вдалеке от главной трассы?
Дорога вела наверх к небольшим зеленым холмам.
– Тут тропинка среди деревьев. Ракурс как на фото.
Туда они и направились.
В голове у Алека мелькнула мысль – может, стоит вызвать подкрепление? – но Купер уже ушла далеко вперед и внимательно все осматривала. Пыталась представить, каково это – так издеваться над животными.
Пройдя по невидимым следам, они обнаружили двенадцать деревянных ящиков. Какие-то из них были открыты, другие – заколочены гвоздями.
На поляне стояли и валялись ящики, напоминавшие маленькие дверные проемы.
А вокруг, как показалось Алеку, лежали детские игрушки и мячики.
Влажная земля, усыпанная щепками, гудела от ползающих насекомых. Здесь было и тесно, и просторно одновременно.
Откуда-то пахло дымом, но источника огня они не нашли.
Алек и Купер вскрыли ящики.
– Что за…
Купер молчала.
– Что это такое? Кто мог…
Он почувствовал вонь.
Алек задыхался.
Они стояли на открытом воздухе посреди зеленого леса вдали от города, а ему нечем было дышать. Он зажал нос и рот и отшатнулся.
Алек запрокинул голову. Небо пронзали голые ветви деревьев.
В отрезанных лошадиных головах, в их смотрящих из земли глазах, было что-то по-своему прекрасное. Хотя Алек понимал, какую боль они испытали, зрелище почему-то внушало некий трепет.
А в этих ящиках… и в том, что лежало внутри… в том, что сделали с бедными животными, которые медленно умирали и не могли выбраться… В этом не было ничего прекрасного.
Никаких намеков на ритуальное убийство. Никакого символизма или эзотерики. Ничего такого, что заставило бы Алека сидеть всю ночь без сна и искать какой-то смысл в мотивах преступника.
То, что он увидел в тех ящиках в лесу, а именно боль и долгие мучения, не вызывало у него ни капли любопытства.
Не важно, что говорит закон – для Алека это и есть настоящее убийство.
На пустых ящиках были написаны буквы. Совсем недавно, судя по свежей краске. Он начал переворачивать ящики, несмотря на возгласы Купер, которая кричала, чтобы Алек ничего не трогал.
Красные буквы складывались в слово:
С
М
О
Т
Р
И
Смотри.
Глава 26
Они вернулись к машине еще до наступления вечера.
– Кажется, страховка тут ни при чем, – сказал Алек.
Над островками вдалеке низко висело солнце. В стены заброшенных домов били волны.
– Думаешь, сегодня за нами следили? – Алек оперся на капот автомобиля, Купер устроилась рядом и отпила кофе из термоса. – Помнишь, ты рассказывала про кройдонского убийцу, который разрубал кошек на части.
– Ну и?
– По твоим словам, больше всего он хотел увидеть тот момент, когда хозяин находит мертвого питомца. Посмотреть на выражение его лица, представить, что он чувствует.
– Да, мне так казалось. – Купер допила кофе. – Хотя точно ничего не известно. Возможно, во всем и правда виноваты лисы, как решили в полиции.
– Ага, и собак в деревянные ящики тоже лисы засунули, – подхватил Алек, качая головой. – А потом еще их сфотографировали.
– Лисы – существа коварные.
– Спариваются у меня под окнами чуть ли не каждую ночь. – Он недовольно фыркнул. – И при этом издают такие ужасные, отвратительные…
Он наморщил нос и, не сдержавшись, чихнул.
– Будь здоров, – сказала Купер.
– Ты раньше сталкивалась с подобными случаями?
– Ты про лис, которые спариваются прямо под окнами? Или про тех, что фотографируют?
– Про серийное жестокое обращение с животными. – Его голос звучал серьезно, и Купер слегка напряглась.
– Слышал про «триаду Макдональда»?[5] – спросила она.
Алек не знал, что это такое, и покачал головой.
В ближайшие недели он еще не раз вспомнит об этом. Да с чего Купер взяла, что может усомниться в его знаниях? Она обезоружила его, и Алек начал заваливать ее вопросами, чтобы подавить неприятное ощущение.
Из ее ответов он узнал, что Купер получила степень магистра по судебной экспертизе через несколько лет после того, как выучилась на ветеринара. Она не пожалела времени и добилась успехов в своем деле.
Прислонившись к машине, Алек слушал «лекцию» Купер о том, какое поведение характерно для такого рода преступников.
Склонность к поджигательству и вандализму.
Жестокое обращение с людьми и животными.
– Однако все эти теории основаны лишь на рассказах самих убийц, а они зачастую просто желают вызвать сострадание ради апелляции или отсрочки казни. И винят во всем трудное детство, как в прессе винят видеоигры. – Купер пожала плечами. – Может, психопаты вообще не осознают, что стоит за их поступками.
Алек кивнул, выпрямился и едва заметно вздрогнул. Казалось, он хотел что-то сказать, но все-таки промолчал.
По морю, которое в вечерних лучах солнца переливалось красным, плыла лодка.
Перед отъездом они снова вернулись к собакам.
– Некоторые считают, что дело вовсе не в животных, что убийца просто практикуется, потому что страх или строгие нормы поведения не дают ему сразу взяться за людей.
– Ты с этим согласна?
– Я думаю, жестоким людям обычно и не нужен повод проявить свою жестокость, но… Не знаю. С животными меньше риска. Максимальное наказание – арест на пару месяцев, а иногда, даже в серьезных разбирательствах, дело не доходит до пожизненного запрета на содержание питомцев. Сложно добиться справедливости, когда речь идет о существах, не умеющих ходить на двух ногах и разговаривать. И знаменитыми такие преступления никого не делают.
– То есть тебе не кажется, что… – Алек не договорил.
– Продолжай.
– Что одно неизбежно выльется в другое?
– Не поняла?
– Если человек издевается над животными, то вполне может издеваться и над людьми.
– Нет ничего неизбежного, – сказала Купер.
Трупы из ящиков отправили в ветеринарный центр для более тщательного изучения.
Два психически неустойчивых человека решили вместе издеваться над животными – какова вероятность? Алек предположил, что один все же вынудил другого, ведь, если верить бездомному, кто-то из них плакал. А возможно, в деле замешаны не два человека, а даже больше…
– У тебя усталый вид, – с улыбкой заметила Купер, и Алек вдруг покраснел и резко перевел взгляд на часы.
– Черт.
– Что такое?
– Надо забрать сына, чуть не забыл. Тебя подвезти?
– Я думала, вы тут все на машинах.
– Он никак не сдаст на права, – раздраженно бросил Алек.
– Ничего страшного. – Купер открыла дверцу, пожав плечами. – Я вот сдала только с четвертой попытки.
Пока ящики с трупами еще не привезли в ветцентр, Купер решила вернуться в отель и немного вздремнуть. Она не чувствовала себя такой же вымотанной, как Алек, но этот день все равно забрал много сил, даже руки слегка подрагивали.
Поднимаясь по лестнице, Купер перебирала в голове все увиденное.
Снимки из конюшни, деревянные ящики в лесу, трупы внутри и снаружи.
Луиза Элтон, живущая под гнетом долгов и тишины.
Фермер Альберт Коул, который мечтал о новой жизни, а в итоге потерял в этой глуши все, кроме дочери. Да и сколько еще Ребекка продержится с ним – пару лет, не больше? Как знать.
И Алек… Алек, у которого едва не случился приступ паники, когда они вскрыли ящик. Алек, который все ждал от нее ответов.
На расследование им дали четыре дня, и два из них уже прошли.
Второго шанса не будет, никто не станет им помогать.
После того как собак передали ветеринару, Алек поехал за сыном. Он все извинялся за свое поведение, она в ответ лишь сказала: «Увидимся утром» – и пообещала не опаздывать на завтрак.
Вид у Алека был хреновый, на затылке выступил пот. Купер понимала, что и сама выглядит не лучшим образом. В отеле даже не стала включать свет, просто разделась в темноте и упала на кровать.
Будильник зазвонит через час.
Снов Купер не видела.
Глава 27
В помещениях ветеринарного центра Илмарша стояли старые компьютеры и весы для животных. Дальше по коридору – служебные кабинеты и кухня. На стенах все еще висели украшения с Хэллоуина, гирлянды с лампочками в форме ведьмы на метле. Из мусорного ведра торчала тыква. Столы, принтеры, папки – все завалено бумагами.
Ветеринар сидела в одиночестве и пила горячий кофе.
Кейт сделала надпись перманентным маркером на белой кружке: «Бе-е-ез ума от тебя».
Неделю назад она угостила яблоком коня по имени Брюс. Он не наступал на одну ногу, испытывал боль при ходьбе. Кейт пыталась успокоиться, но не могла думать ни о чем другом. Все вспоминала, как он тянулся к ней, такой дружелюбный и ласковый…
И слышала его громкий крик.
Во второй половине дня мальчик принес в ветцентр своего истекающего кровью питомца. С утра парнишка плохо себя чувствовал и не пошел в школу, поэтому сразу выбежал на улицу, как только услышал визг тормозов. Он положил одиннадцатилетнего полосатого кота в пакет и пешком отправился в клинику. Животное едва дышало, едва боролось за жизнь.
Кейт стабилизировала кота, но бесплатно могла оказать лишь первую помощь – за все остальное надо платить.
Это еще не конец, его можно спасти, если получить согласие хозяев. Только если они поступят правильно…
В этом и заключается вся проблема. Главная задача в ее профессии – уберечь животное от его владельца.
Четыре консультации, один выезд в конюшню вместе с Купер и две операции – вот так прошел день у Кейт. Потом она не спеша доехала до высотки, в которой жила. Кейт ужасно вымоталась и почти ничего не соображала.
В углу общего коридора уже три месяца стоял чей-то выброшенный холодильник, покрытый плесенью. Старинный лифт с решеткой выглядел угрожающе. На нем висела табличка «Не работает», изрисованная граффити, внутри стояли коробки с какими-то стройматериалами. В коридоре витал запах мочи, хотя уборщик приходил неделю назад, Кейт сама его видела.
Она поднялась по лестнице жилого здания, которое раньше служило гостиницей. Стены покрыты надписями, где-то яркими и красивыми, а где-то – просто инициалами. На шестом этаже целовалась какая-то парочка, у парня все лицо было мокрое от слез. Кейт старалась не пялиться, и они тоже на нее не оглянулись, но после этой встречи ей тоже вдруг захотелось плакать.
Дверь квартиры почему-то была выкрашена голубым. Она сунула ключ в замочную скважину, подергала им вверх-вниз, прежде чем он наконец-то повернулся, и оказалась внутри.
Прошла мимо банок с кошачьим кормом, мимо домика-башни и когтеточки, которые до сих пор не выбросила. Открыла холодильник, нашла там остатки супа, подогрела в микроволновке. Налила стакан воды. Затем села за столик и начала есть, глядя на поля за окном, на шиномонтажную станцию и лучи закатного солнца.
Поужинав, Кейт выпила еще воды, направилась в спальню (единственную комнату в этой квартире) и надела пижаму. Было жарко и душно. На полу – горы грязной одежды, все поверхности завалены туалетными принадлежностями. Книжка, которую она купила несколько месяцев назад и всерьез намеревалась прочитать, одиноко лежала на прикроватной тумбе с закладкой, по-прежнему вставленной между шестой и седьмой страницей.
Кейт вспомнила, как на нее смотрела Купер. Достала из ящика тумбы обезболивающее – забрала его как-то из ветцентра, сделав вид, будто ампула треснула и ее нужно выбросить. Ввела себе кетамин.
Это тоже была часть ритуала.
Она включила маленький телевизор, легла на кровать и стала ждать, когда ее поглотит темнота. Вспомнила детскую считалочку.
Раз, два, три, четыре, пять…
– Вышел зайчик погулять, – пробормотала Кейт, устраиваясь поудобнее. – Вдруг охотник выбегает…