Автобус несётся в обратном направлении, и на нашего человека накатывает лёгкая эйфория, подобная той, что накатила в поезде “Ласточка” на МЦК. Он снова чувствует, что познаёт Москву новым способом. Потому что ведь почти никогда не удаётся проехать на автобусе (не на машине, а именно на автобусе) из самого центра до самой окраины Москвы, такая поездка даёт что-то особенное, можно сделать умное лицо и произнести словосочетание “новое измерение”, или “новый масштаб”, или “новая оптика”, а можно не делать умное лицо и не произносить умных словосочетаний, просто наш человек едет и думает, что “что-то в этом есть”, вяло-расслабленно думает, и ему не хочется думать более чётко.
Человек с аккуратной хипстерской бородкой тоже, как и наш человек, доехал до “Китай-города”. Наверное, ему тоже надо скоротать эту морозную ночь в Москве.
Теперь надо несколько ускорить повествование и направить его в сторону завершения. Потому что рассказ уже имеет объем 19 426 знаков, что для рассказа как-то многовато. Да и не хочется, чтобы наш человек с этими своими поездками нам надоел. Хочется сохранить доброе отношение к нашему человеку.
Поэтому мы не будем подробно описывать, как наш человек опять мёрз на Славянской площади в ожидании очередного ночного автобуса, как ходил греться в небольшой круглосуточный магазинчик на Солянском проезде, как ему пришла мысль, что, если попросить улыбчивого продавца продать алкоголь в неположенное время, он, пожалуй, продаст, крепкий алкоголь сейчас был бы очень кстати, но денег всё равно нет, да и не стоит выпивать на таком морозе, потому что мало ли что, и как, наконец, к остановке рядом с церковью подошёл автобус Н5. Наш человек сел в автобус Н5 и поехал в сторону Каширского шоссе.
Н5 – длинный маршрут. Направление – юго-восток. Сначала автобус едет до Текстильщиков, потом долго петляет по промышленным окраинам и спальным районам и выезжает на Каширское шоссе. Этот маршрут не такой живописный, как уже описанный нами Н3, но тоже интересный. Правда, наш человек уже в значительной степени утолил свой интерес к ночным поездкам. Уже не накатывает эйфория. Накатывает сон. Человек периодически засыпает и тут же просыпается. Начиная с какого-то момента он перестаёт понимать, где он сейчас находится. Зато он начинает очень хорошо понимать необходимость совершить мочеиспускание. Как это сделать – непонятно. Может быть, доехать до конечной, там отойти в сторонку, совершить мочеиспускание, успеть сесть в этот же автобус и поехать обратно? А если не успеть? Если автобус не станет ждать? Непонятно.
Наконец автобус вырулил на Каширское шоссе, наш человек снова стал ориентироваться в пространстве. До конечной (рядом с МКАД) – одна или две остановки. Знакомое место. Какой-то пассажир собрался на выход, и тут же, мгновенно, появилось решение: надо сейчас выйти, совершить мочеиспускание у какого-нибудь деревца, перейти на другую сторону Каширского шоссе, дождаться этого же автобуса и поехать обратно.
Наш человек вскочил, выскочил из автобуса, опустил руку в карман за шапкой и обнаружил, что шапки в кармане нет.
Минус двадцать пять, шапки нет. Облазил все карманы, проверил на всякий случай рюкзак. Шапки нет. Минус двадцать пять.
Наш человек взял себя в руки и решил, что сначала надо мочеиспустить, “а там разберёмся”. Отошёл метров на десять от дороги, оросил деревце, по подземному переходу перешёл на другую сторону, встал на остановке.
Нашему человеку очень холодно без шапки. Даже как-то немного страшно. Стоять на ветру при температуре минус двадцать пять без шапки – это плохо. Наш человек натягивает на голову свой пуховик. Голове становится лучше, зато хуже становится нижней части тела.
Вокруг ярко освещённая снежно-ледяная пустыня. Ну, не совсем пустыня – рядом красивая деревянная церковь, напротив – многоэтажные жилые дома. Но всё равно – пустыня. Наш человек вспомнил фразу: “Россия – это ледяная пустыня, по которой бродит лихой человек”, пытался вспомнить автора фразы, но не вспомнил. Каширское шоссе – это ледяная пустыня, на которой одиноко стоит наш человек.
Из расписания на табличке следует, что автобус Н5 должен прибыть через пять минут. Хорошо, если автобус Н5 прибудет через пять минут. Нижняя часть тела как-нибудь потерпит пять минут. А вот если автобус Н5 не придёт через пять минут, и через десять минут не придёт, тогда непонятно, что делать, что же делать, что же делать, денег нет, такси поймать нельзя, телефон не работает, пойти некуда, в переходе такой же холод, как и на улице, некуда идти, некуда бежать, вокруг совсем ничего нет, кроме запертой деревянной церкви и домов с погашенными окнами, что же делать, что же делать, что же делать.
Ровно через пять минут пришёл автобус Н5. Наш человек вошёл в автобус Н5.
У нашего человека была слабая надежда на нахождение шапки в автобусе, на сиденье или под ним. При посадке в автобус Н5 наш человек спросил у водителя, не обнаруживалась ли в салоне автобуса серая шерстяная шапка, водитель безразлично сказал “нет”, наш человек вошёл в салон и понял, что это другой автобус, не тот, на котором он приехал сюда. На всякий случай (зачем? зачем?) обследовал практически пустой салон на предмет наличия серой шерстяной шапки, серая шерстяная шапка не обнаружилась, человек сел на удобное, с хорошим обзором, место и поехал в сторону “Китай-города”.
Дальше можно было бы ещё помучить нашего человека, устроить ему какие-нибудь дополнительные испытания, но мы пожалеем его. Тем более что пора уже заканчивать.
Автобус Н5 с нашим человеком внутри приближается к “Китай-городу”. Около пяти утра. Метро откроется минут через сорок. Наш человек, сонный и опустошённый (а ведь недавно была эйфория), думает, что же ему делать. Ждать на улице без шапки невозможно. Можно, конечно, опять погреться в магазине. Ладно, что-то можно будет придумать, в конце концов, Славянская площадь – это не конец Каширского шоссе. Как-нибудь, как-нибудь.
Автобус Н5 приезжает на конечную “Китай-город”, и прямо за ним, носом в хвост, – автобус Н4 до “Новокосино”. Да, может быть, это несколько искусственный ход, но ведь и в так называемой жизни так бывает. Наш человек видит спасительный автобус Н4 и понимает, что он спасён.
Почти всю дорогу до “Новокосино” наш человек проспал. Только однажды проснулся, на шоссе Энтузиастов, перед мостом МЦК. По мосту медленно ехал красно-серый поезд “Ласточка” с уютно светящимися окнами, и внутри у нашего человека шевельнулось слабое напоминание о восторге, который он испытывал пять часов назад.
Метро “Новокосино” уже открыто. Наш человек спускается в метро и садится на удобную широкую скамейку на платформе станции “Новокосино”. Уже совсем скоро та самая встреча, в результате которой у нашего человека всё должно наладиться. Ему сказали прийти не раньше восьми. Значит, осталось пересидеть ещё два часа.
Наш человек сидит на скамейке, подрёмывая. Пару раз к нему подходит молодой розовощёкий полицейский, тыкает в плечо дубинкой, гражданин, не спать, на выход, на выход. Наш человек делает вид, что идёт на выход, но потом снова возвращается и снова подрёмывает. И он дождался восьми часов.
Собственно, на этом наше повествование практически окончено, остались мелкие формальности. Наш человек выходит из метро “Новокосино”, проходит мимо ларька с шаурмой, мимо магазина “Красная икра” у автобусной остановки, ему очень холодно без шапки, но идти совсем недолго, совсем рядом, можно было бы, конечно, создать нашему человеку дополнительные трудности, заставить его ждать на морозе автобус, долго идти и так далее, но мы ничего такого придумывать не будем. Пусть пунктом назначения будет дом 27 по Новокосинской улице. Наш человек проходит через небольшой круглый скверик, проходит вдоль дома 29, сворачивает во двор, подходит к одному из подъездов дома 27, набирает код, входит в подъезд, поднимается на лифте на один из этажей, звонит в дверь одной из квартир. За дверью раздаются бодрые шаги, или просто шаги, или лёгкие шаги, или неторопливое шарканье, и нашему человеку открывает дверь высокий спортивный парень в трениках и в майке, или лысоватый человек интеллигентного вида в очках, или нагловатый подросток с наушниками в ушах, или молодая девушка в халатике на голое тело, или женщина средних лет, без халатика и вообще без всего, просто голая, или седобородый дедушка в футболке с надписью Love Will Tear Us Apart, или мужичок неопределённого возраста, ничем не примечательный, без особых, как говорится, примет, в обычных брюках и обычной рубашке, в общем, какое-то человеческое существо открывает дверь нашему человеку и говорит:
– Заходи.
11–14 января 2017 года
Рассказ написан в рамках проекта “Москва – Пекин” московского и пекинского журналов “Октябрь”. Тексты проекта опубликованы в журнале “Октябрь” № 9–10/2017.
Роман СенчинМузыка
Последний звук сорвался со струны и повис, медленно растворяясь, в тесном пространстве маленького концертного зала Клуба любителей скрипичной музыки. И только когда он исчез, растворился, этот прозрачный, невидимый, но только что ощутимый, живой звук, все – и публика, и исполнители – почувствовали, насколько воздух здесь, оказывается, спёртый, выдышанный, тяжёлый. Во время концерта никто этого не замечал.
Исполнительницы, две высокие стройные девушки в строгих и узких платьях, опустили руки со скрипками и смычками и сделали лёгкий, первый поклон. В ответ им захлопали. Раздался сначала один хлопок, негромкий, словно бы неуверенный, его тут же подхватили другие, и аплодисменты – вообще-то довольно жидкие из-за малого количества людей – окрепли, вошли в ритм и, казалось, могли продолжаться бесконечно, увлекаемые этим ритмом.
Поаплодировав сидя, публика поднялась и продолжила выражать своё удовлетворение от концерта; девушкам поднесли букеты цветов, они кланялись в ответ, неслышно, губами, благодарили. Выражение их лиц изменилось – появились улыбки, утомлённые, но счастливые, а гримасы напряжения, сопутствующие игре, стёрлись, забылись.