Бабуля использовала испытанную веками стратегию: она бросила меня, как котенка в пучину непонятных слов и жестов и хладнокровно смотрела, как я плачу от того, что ничегошеньки не понимаю! Тем не менее, с каждым разом я все увереннее и увереннее выплывала на берег: отрывки слов все чаще стали складываться в певучие фразы и выражения. Я даже научилась дополнять их пословицами. Моим достижением стало поступление на факультет иностранных языков после успешно сданного теста для иностранцев.
Еще у меня отросли волосы до талии, а лицо загорело так, что даже круглая оправа очков с толстыми линзами стали не в состоянии “затмить мой васильковый взгляд”, как цитировала Беата Марко, моего воздыхателя. Но я-то мечтала о Лео. А с ним мы прошли всего два шага.
Зато каких шага! Ибо Лео – наш сосед, и синьора Рита, которая ведет утренние беседы из окна с Сандрой, это его бабушка. Она типичная итальянка с темными волнистыми волосами, бордово-коричневыми, как две спелые черешни, глазами и большим прямым носом. Лео такой красавчик явно не в нее, а в деда Алекса, бабушкиного друга, который все еще продолжает дарить ей букеты шикарных роз по пятницам. Вот только по воскресеньям он перестал к нам приходить. А вдруг их встречи теперь стали тайными? Могу себе представить! Интересно, какая бабушка с ним наедине: нежная или все также над ним подтрунивает и ругается, когда речь заходит о политике?
Второй шаг навстречу друг другу мы с Леонардо сделали месяц назад. Тогда я осмелилась остановиться и посмотреть на него. Ах, эти малахитовые глаза! Они снова и снова заставляли меня млеть. Как бы хотелось узнать, что означает этот его долгий взгляд? Он действительно снова рад меня видеть или всего лишь по-соседски дружелюбен? Жалко, что со мной рядом нет Аньки. Она бы мигом придумала какую-нибудь теорию о том, как он ко мне относится.
Сегодня мы снова с ним встретились. Лео улыбался, как торжествующий Амур. Как-то пару месяцев назад мы ходили с бабушкой в галерею Уфицци, где при виде портрета Караваджо, она заявила: “Это единственный мужчина, который в те века умел улыбаться. А все редкие вещи становятся жемчужинами”. Ни один мужчина в мире не обладал такой исключительной улыбкой!
Кажется, зеленые амуры вовсе не собирались пронзать меня стрелами, и я даже подозревала, что Лео рад, что дистанция между нами сократилась на два шага. По тому, как он бережно обнимал сборник нот, я поняла, что он возвращался с репетиции.
– Привет, Ассоль. Как дела?
Какой же он хорошенький! Хотела бы я смотреть на него вечно!
– Хорошо. Как ты? – Я уже открыла рот, чтобы продолжить, но смущение блокировало языковой навык, освоенный за этот год. Ну как такое возможно!
“Что-то там про соседей было?”:
– Сья’мо вичи’ни, – замялась я, ибо дальше не помнила ни слова! Зато на ум приходили бабушкины слова, сказанные этим утром: «Теряет тот, кто признается первым», но при этом внутри меня до чертиков будоражил его взгляд!
Лео пришел мне на помощь и доброжелательно закончил фразу:
– …но так редко видимся, – мы засмеялись.
Мне так хотелось сказать, как я безумно рада каждый раз его видеть! Он будто прочитал мои мысли:
– Я тоже рад видеть тебя, – его глаза искрились теплым светом. – Прости за тот случай в кондитерской. Кажется, мы тебя порядком напугали.
– Забудь! Это дало мне стимул учить итальянский. – “Ого! Кажется, начинаю оттаивать! Выходит, мне просто не нужно бояться, когда я говорю!”
– Я хочу познакомить тебя с местным изобразительным искусством. Ты любишь картины?
– Рисовать не умею, а вот смотреть на то, как это делают другие, мне нравится.
– Как мой дед! – засмеялся он открытой улыбкой.
Потом добавил:
– Просто в преторианском дворце выставка художников Возрождения. Женские образы. Можем сходить, – Лео так смотрел на меня, будто уже прочел, как я стараюсь скрыть свою к нему симпатию. И что от его слов мне хочется прыгать солнечным зайцем и орать на всю улицу «Да!».
Я сделала паузу, справляясь с избытком чувств, чтобы казаться как можно равнодушнее:
– Не знаю. У меня совсем мало времени…
Я была в восторге не столько от неожиданно льющейся с моих губ речи, сколько от его приглашения. Счастье разливалось в животе приятной щекоткой: “У-ху! Ты только позови! И зачем я тут выделываюсь?”
– Может, завтра во второй половине дня?
– Встретимся у дворца или зайдешь в кондитерскую?
– Завтра снова репетиция… – Он сделал паузу. – Я сам зайду. Около пяти?
И снова задержал на мне взгляд. Я улыбнулась, вкладывая в улыбку весь женский шарм, что мне удалось накопить до сих пор, и легкой походкой направилась к дому.
* * *
Уже не первую ночь мне снится он – старик, похожий на чучело, в грязной, поношенной одежде, пахнущей смесью мокрого козла и перегара. Я слышу шарканье его ботинок по раскаленному асфальту. Вижу, как из дырявых носков торчат грязные пальцы, а под ногами разливается коричнево-зеленая жижа. Его истеричный, глухой смех, обнажает отвратительный беззубый рот, в котором пузырится белая слюна:
– Ну не могу! Умора! Какая же ты умора! Одна… Ты снова одна.
Он делает еще шаг навстречу мне. Потом еще… и еще…
Я просыпаюсь. Вот и в это утро. Что он от меня хочет? Я села на кровати и оглянулась. Уф! Сон, слава богу, что это всего лишь сон. Срочно смыть его водой! Может, наконец, освобожусь от этого кошмара навсегда?
Я нырнула в душ. Закончив с туалетом, я задержалась перед шкафом, размышляя, чтобы мне сегодня надеть. Сандра уже гремела на кухне. Запах кофе вместе с дымом бабушкиной «Тосканы» облетал дом.
Достала из шкафа свое любимое бирюзовое платье, в тон к его глазам! Провела по шелку рукой. Все говорят, что это мой цвет. Я приложила платье к груди и посмотрелась в зеркало: да, ему точно понравится.
Подвела глаза, накрасила губы красным блеском. Впервые в жизни! Снова посмотрелась в зеркало, укладывая проборы то налево, то направо. Собрала волосы в пучок, завернула на макушке. Не-а! Просто расчесала волосы и слизала блеск с губ языком, достала маленький пузырек с надписью “Слезы розы” только вчера приобретенный на заработанные в кондитерской деньги парфюм. Он напоминал мне запах жасмина после весенней грозы. Вот только сегодня с утра мне кажется, что слезы ангела это не к добру. Бабушка стукнула дверью. Она часто уходила раньше меня.
Я выпила кофе, нетерпеливо откусывая круассан и набивая им рот. Ну-у-у! Опаздываю! А бабушка этого очень не любит.
Глава 9. Что означает “поставить бидон”?
Колокола Святого Франциска пробили восьмой удар, когда я вошла в кондитерскую. Сандра уже стояла за прилавком, Беата гремела на кухне чем-то металлическим.
– Куда это ты так вырядилась? – бабушка оглядела меня с головы до ног.
Смутившись, я направилась в раздевалку:
– Ты же сама говорила, что нужно быть всегда в порядке.
– Хм. И кто же он? Уж не Энцо ли?
– Вот уж! – вспылила я. – Разве моим парнем может быть Энцо? Леонардо в музей позвал.
– Леонардо? – она делает вид, что не знает, кого я имею в виду. Наверное, шутит.
– Ну, сосед наш, Де Анджелис.
Беата выплыла из кухни с подносами в руках:
– Бедный парень! Пока его родители разберутся, что делать с их непутевым браком, так он и будет мотаться: то Африка, то Швейцария, то дед с бабкой. – Она поставила поднос в холодильник и ухмыльнулась, – Не то, что Энцо, всегда с Алексом, как нитка с иголкой.
– Беата болеет за Энцо! – ехидно воскликнула я.
– Ничего подобного! – огрызнулась Беата.
Но бабушка нервно захлопнула крышку холодильника и резко ответила:
– Почему вы, итальянцы с юга, так любите навешивать ярлыки? Ты ведь сама из тех мест! Знаешь, каково тут молодым парням с юга?
Бабушкина помощница вздохнула и уже спокойно произнесла:
– Я знаю Риту. Она хорошая женщина. Я знаю Алекса. А вот кто такой Дуччо, дед этого Энцо…
Но, прочитав негодование на бабушкином лице, тут же замолчала.
Когда Сандра исчезла на кухне, Беата торопливо прошептала:
– Пусть бабушка сама об этом расскажет. Это, в конце концов, не моя тайна. Смотрите только, синьорина, берегите свое сердце. Вижу, как девки вокруг него вьются. Лучше бы дали шанс Марко. Он не меньше Энцо за вами ухлестывает. Я бы за него вышла…
– Могу поспорить, что он похож на твоего Джованни! – дерзко ответила я, но потом спасовала, ибо слышала, что она вдова с самой молодости. Чмокнула Беату, чтобы польстить – Ты мне так и не рассказала, где вы встретились.
Но вместо ответа она отвернулась, сгорбилась и принялась громко скрести лопаткой по дну кастрюли.
Я посмотрела на часы – восемь тридцать. Сколько еще ждать до четырех!
Беата мешала крем так усердно, словно хотела растопить в нем ледяные кубики мыслей. Потом встрепенулась, подняла голову и, посмотрев через белое деревянное окошко на улицу, весело кивнула. На другой стороне дороги, подперев столб, стоял молоденький полицейский и листал блокнот.
– А вот и он, легок на помине. Только не забудьте знак ему дать, как работу закончите.
Я посмотрела туда, куда кивнула Беата. У Марко была внешность, при виде которой мамы обычно говорят своим дочкам: “Сразу видно, какой он хороший. Выходи за него”. Подойдя к двери, я помахала Марко рукой. Он оживился, поправил мундир, заулыбался, показывая на часы. Покачала головой. Нет, на это у меня сегодня не найдется времени, ибо теперь я девушка Леонардо, и с сегодняшнего дня все мое свободное время будет только для него.
Около двенадцати Беата собиралась уходить, ибо выпечка была уже готова, рабочее место убрано, инвентарь накрыт белым полотенцем с кружевом. Она сняла резиновые пантофли, надела поношенные, серой кожи лодочки и, стягивая чепец, сказала:
– Ну, я пошла. Конечно, синьорина, какая мне разница, кто это будет – Энцо, Лео или Марко. У Данте, между прочим, в девять уже Беатриче была. А в ваши-то годы жениха уже положено иметь, – с этими словами она поцеловала меня в лоб, обдав запахом кислого теста, ванили и лаванды.