– Мне жаль. Конечно. – Я достала из кошелька банкноту в сто евро, потом, подумав, добавила еще одну, последнюю, оставив себе только тридцать евро на проезд. Можно будет сэкономить на садовнике и поставщикам муки немного просрочить. Но ей в такой момент я отказать не в силах. – Хватит?
Она кивнула:
– Спасибочки! – Она поцеловала купюры, спрятала в карман комбинезона и принялась собирать мусор в мешок.
Перед выходом я вспомнила про контактные линзы, заменила ими очки в туалетной комнате, чтобы выглядеть более гламурно, и уже у двери подмигнула помощнице:
– Ну, как я тебе?
Лея сделала круглые, будто от страха, глаза, переставая перекладывать на поднос замороженные шоколадные ключики:
– Безобра-а-азно-о-о… Безобразно хорошо! – и засмеялась. Еще смеясь, добавила, – Ассоль! – и я обернулась. – Нет, правда, иди уже! А то еще и шоколадные замочки заставлю пробовать! – Она перекрестила меня на расстоянии, – Да поможет тебе Дева Мария!
Уже выходя, я задержалась в дверях и велела:
– И не ругайтесь тут без меня. Никаких катастроф на оставшиеся полдня! Обещаешь?
Она махнула рукой и поморщилась, будто съела ломтик лимона.
Я вышла на улицу, подошла к машине и, посмотревшись в лобовое стекло, ещё раз поправила волосы. Проверила, лежит ли на заднем сидении бабушкина шляпа. Ярко-розовый бант, который по совету Энн я купила в магазине “Все для шитья”, придавал ей совершенно новый, гламурный вид. Дуэт Энн и бабули был гремучей смесью. Жаль, что они так и не познакомились.
Села за руль и включила зажигание. Тишина. Еще раз провернула ключ в замке. Снова тишина.
– Ну, же, Фуфи! Только не сегодня! Ну, пожалуйста! Ну? Мы ведь можем договориться, да?
Но Фуфи заводиться не собиралась.
– Ну же! Ты должна!
У авто, похоже, были другие планы на вечер.
Что же делать? Не забирать же фургон у Антонио! Ему еще заказы развозить.
Набрала номер Энцо. Короткие гудки резали ухо. И через минуту номер оказался занят. Я набирала снова и снова и, наконец, автоответчик сообщил о его недоступности. Это невозможно! Под ударом не только фотосессия, но и возможность наладить дела в кондитерской! Все! Готова устроить ему разнос этим вечером. Как говорят итальянцы, “никогда не зли добряков”!
Я набрала Энн, но после двух гудков связь оборвалась. И тут вспомнила, что вчера она предупреждала, что будет сопровождать Умберто на симпозиум в Швейцарию по какой-то медицинской теме.
“Слышишь, Фасолина, ни за что не отпускай мужа одного в командировку!” – поучала она.
Как же Энн права! Женщина, которая никогда не пускает свою жизнь на самотек, умеет ею управлять, в отличие от меня.
Снова набрала Энцо, но он все ещё был недоступен. И тогда я сдалась и последовала просьбе автоответчика оставить сообщение. Оно получилось гневное и слезное, мол, что никогда не могу на него положиться и что он всегда приходит слишком поздно, чтобы что-то изменить.
Внутри пустого железнодорожного вокзала лишь пара азиатской внешности да группа студентов ожидали, когда зажжется желтый кружок приближающегося поезда. До электрички на Флоренцию оставалось десять минут. Этого было достаточно, чтобы купить билет, подняться на платформу, набрать Бернардо и сообщить, что задерживаюсь.
– Я столько лет фотографирую женщин, что был почти уверен, что вы опоздаете. Главное, шляпу нашли?
– А как же! – электричка остановилась после жуткого визга тормозов по рельсам и я вошла в вагон.
Глава 22. Фотосессия на мосту Влюбленных
Флоренция прекрасна в любое время года: средневековые силуэты соборов, узкие улочки, вымощенные серо-бежевым камнем, по которому ходили Данте, Брунеллески и Медичи, яркие витрины шикарных бутиков и шум моторов спортивных авто.
Я надела шляпу и важно зашагала в сторону реки Арно. Это моя вторая фотосессия в жизни, не считая свадьбы. Да и свадьбы-то как таковой не было. Зарегистрировались при двоих свидетелях, друзьях Энцо, которые год спустя уехали жить на юг Италии и больше я о них ничего не слышала.
На углу перед Понте Веккио меня ждал фотограф. Бернардо был лет на десять моложе меня. Если бы не итальянское происхождение, я бы приняла его за одного из тех ребят, каких можно встретить на каждом шагу в России: голубоглазый, светловолосый, небольшого роста и коренастый. Единственное отличие – это улыбка, которая не сходила с его лица, даже когда он фотографировал. Сделав несколько пробных кадров на одном из самых известных, каменных мостов через Арно, он отвесил мне комплимент:
– Когда встречаются закат и красивая девушка, получаются самые обалденные кадры!
Пока он устанавливал штатив, я причесалась, нанесла на губы блеск. Вдруг зазвонил телефон. Это был Энцо.
– Соль, ты меня искала? – в трубке его запыхавшийся голос сопровождал свист ветра.
– Чер! Где ты пропадал все это время? Это так мы начинаем новую жизнь?
Хватит ли мне, наконец, смелости, чтобы устроить ему взбучку? Сказать все, что я о нем думаю?
– У меня была кое-какая работа, – невнятно пробормотал он.
– Работа, за которую не платят? – из меня, словно из жерла Этны, полетели первые камни скопившейся за годы обиды, но от этого мне не стало легче дышать. Сердце заколотилось. Будь он рядом, я бы набросилась на него с кулаками!
– Какой шмель тебя ужалил? – взвыл Энцо. Вряд ли он ожидал, что я способна на столь агрессивный диалог. В конце концов, последний год у нас вообще не было никакого общения, если не считать коротких сообщений в стиле вопрос-ответ.
– Почему тогда ты все еще берешь деньги у меня? – голос, как и руки, у меня задрожали.
– Не надо кричать на меня! У меня возникла проблема, – проскулил он, словно раненый кобель.
– А моими проблемами ты интересовался? Или только и думаешь, сколько еще вытащить у меня из кармана? – тут Бернардо закашлял, поворачивая затвор фотоаппарата.
– Соль, я сейчас зайду. Давай не по телефону! Выслушай и ты меня! – Энцо, наконец, был готов к диалогу.
Ему повезло, что я находилась сейчас далеко от него.
– Без меня ты больше к кассе не подойдешь! – кричала я.
– Ты мне угрожаешь? – в его голосе прорезалась агрессия, смешанная с иронией.
– Нет, предупреждаю. Почему ты не сказал, что взял денег из кассы? – не отступала я.
– Хотел тебе напомнить, что у нас совместное ведение хозяйства, – с издевкой сказал муж.
Бернардо откашлялся, показывая на часы. Вечером мне предстоит перченый разговор с Энцо.
– Работа, кстати, у нас тоже совместная, – уже спокойно, но ядовито отразила удар я и, оборвав его “до вечера!”, убрала телефон в сумочку.
Лицо у меня горело, из ноздрей, казалось, валил пар. Не хватало только копытом ударить! Бернардо моргнул, но я не поняла, этим жестом он хотел показать мужскую солидарность или джентельменскую поддержку, и приказал:
– Сделай два раза вдох-выдох и айда работать!
Бернардо продолжил командовать парадом: “Чуть выше, чуть левее. Присядь. Наклонись. Собери пальцы. Правую ногу вперед на носок, левую чуть дальше”.
Все это время фотоаппарат Бернардо клацал в такт моим движениям.
Я провела рукой по забору из тонких металлических прутьев вокруг памятника Бенвенуто Челлини, на котором выстроились в ряд большие и маленькие замки. На одном из них, уже почти проржавевшем, я заметила надпись “A+L=LOVE”. Совсем как Ассоль + Леонардо… Может, это то намоленное место, благодаря которому осуществляются все мечты?! Хотя часто люди согласны на всё, чтобы желаемое сбылось, и, скорее всего, ритуал не имеет никакого смысла.
Я задумалась.
– Что за печаль на лице? – бросил мне Бернардо. – Да я бы и бесплатно не ел пирожные в кондитерской, если бы у ее хозяйки было такое выражение лица!
– Мне нужно собраться с мыслями! – я старалась справиться с комом в горле, и судорожно глотала воздух.
– Не с мыслями, а с чувствами надо! Расслабься!
Я криво улыбнулась.
Теперь настала очередь наших коронных снимков на мосту. Тот, самый момент, где я вешаю замочек, холодный, красный кусок металла, с выжженным на нем сердцем, а потом бросаю ключик от него в реку.
Вытащила из сумочки замок, повесила на ограду и, прикрыв глаза, выбросила ключ в реку. Плеск воды унес меня в прошлое, где Леонардо обвивал вокруг моего пальца василек: “Согласна ли ты стать моей невестой?”.
Тут я снова услышала щелчки фотоаппарата один за другим.
Может, это нелепо, но я хочу снова встретить Леонардо и узнать, почему он исчез из моей жизни.
Снова зажужжала фотокамера.
– Отличный кадр! – восхищенно воскликнул Бернардо. – От безнадеги до шедевра всего за один шаг! За это я и люблю свою профессию.
Затем, убирая штатив в черную, брезентовую сумку, он спросил:
– Ты правда никогда этим раньше не занималась?
– Чем именно?
– Не была моделью? Хорошо двигаешься. И фотогенична.
Помотала головой, а сама призадумалась. Нет, после неудачной попытки с кинопробами в Риме, я больше не мечтала стать ни актрисой, ни моделью. Но часто, когда приводила себя в порядок, видела в отражении женщину, которая хочет нравиться, очаровывать и ловить восхищенные взгляды.
Солнце розовато-золотыми лучами залило мосты Арно. На рябой глади реки покачивались белые чайки и лениво смотрели на прохожих. Из соседнего ресторана доносился запах барбекю. И я вспомнила, что с утра ничего не ела.
Мы пересмотрели сделанные кадры, остались довольны результатом, хотя меня немного смущало, что мое фото будет висеть на всеобщем обозрении.
– Ты знала, что фотография – это инструмент для изменения жизни? Создай картинку, запечатлей себя в моменте – и твое желание исполнится. – Бернардо убрал фотоаппарат в сумку и аккуратно застегнул молнию. – Ты на чем приехала?
– На своих двоих! – в задумчивости ответила я. А вдруг это работает? Хотя даже при том, что мое имя Ассоль, у меня все меньше и меньше получалось верить в подобное.
Он ехидно улыбнулся: