– Жарко тут, аж пить хочется. Ассоль, поможешь мне приготовить что-нибудь освежающее?
Не знаю почему все думают, что у меня в этом какие-то необычайные способности.
– Поль, мне нужно домой! – печально, но твердо сказала я.
– Только один коктейль, дорогая! – в его тоне смешались дружественность и властность.
Билл уселся, как падишах, на медвежьей шкуре, рядом с ним приземлилась Матильда с бутылкой вина, а с другой стороны подсела и Лючия с двумя пустыми бокалами. Билл нежно ласкал стопы обеих девушек, словно играл на гуслях, те щебетали вполголоса на румынском.
Мы с Полем пошли на кухню, и он приступил к приготовлению коктейлей, смешивая оставшийся Мартини, шампанское и грейпфрутовый сок. Протянул мне ведерко со льдом, и я раскладывала его по бокалам.
Поль насадил оливку на шпажку:
– Знаю, Энцо отвратительно себя ведет. Он немного не в себе.
– Он уже давно не в себе! Ты должен знать причину, раз вы друзья.
– Ты слишком строга к нему, золотко. У него нелегкая жизнь.
– Поль, у меня тоже проблемы.
Он помолчал и задержал на мне взгляд:
– Красивая ты! – покачал головой и добавил, – Он тебя не достоин.
Мне не терпелось узнать у него о том, про какую картину он говорил и какое отношение она имеет ко мне:
– Так что Энцо потерял в кондитерской?
Но Поль смешно захлопал глазами, приблизился ко мне и обнял за талию:
– Я тебе еще не показал одно интересное местечко! Тс-с-с! Только никому не говори!
– Поль! Я хочу домой! – снова взмолилась я.
Но он не слушал меня, ударил в ладоши и в дворике зажглись фонари.
– Леди, начинаем водные процедуры! Купание под дождем! – скомандовал хозяин.
Девчонки с разбегу и с визгом, прямо в одеждах, попрыгали в бассейн, а за ними – безмолвный Билли и Энцо.
Обалдеть! Вот, оказывается, как развлекается мой муженек, пока я работаю! А я-то себя ругала, что у меня нет времени на общение! Дура! Так бы и жила, даже не подозревая, чем он дышит! Теперь понимаю, зачем Энн сопровождает Умберто в командировках. Нельзя пускать семейную жизнь на самотек!
– Ассоль, почему ты не купаешься? Нужно переодеться? – поинтересовался Поль, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Неужели он решил переодеться, чтобы проводить меня домой и этот ужасный вечер вот-вот для меня закончится?
– Нет, я так подожду, – отмахнулась я и вышла с коктейлем в патио. Надо будет поинтересоваться у адвоката, что я могу сделать с моим терпящим бедствие браком. Неужели закон больше не защищает несчастных в браке женщин?
Я не хотела возвращаться в дом, но и смотреть на Энцо с бассейне с девицами мне было противно. Тогда я отставила свой бокал на стол и пошла к деревянному домику. Дверь оказалась приоткрытой, и я шагнула внутрь. Там было темно. Пахло хвоей. Когда глаза немного привыкли, я распознала в помещении сауну: предбанник с вешалкой, а под ней – диванчик. Прошла дальше в парилку. По обе стороны от печи-каменки – скамьи в два ряда.
Вдруг кто-то включил над бассейном свет, и он просочился бликами в единственное узкое окошко.
Печь до сих пор теплая. Рядом с ней стоял деревянный ушат с черпаком. Сколько лет я не была в сауне? Сложись вечер по-другому, можно бы позволить себе и попариться.
Вдруг дверь скрипнула. Я спряталась за стену. Даже на расстоянии пары метров от мужчины несло алкоголем:
– Тук-тук, моя козочка! Уверен, тебе понравится эта игра. Иду искать! Где ты?
Я притаилась в надежде, что Поль, не услышав меня, вернется назад. Но он щелкнул засовом, заперев дверь изнутри. По шороху я поняла, что он раздевается, доски заскрежетали под его весом.
Я замерла. Из бассейна больше не доносились веселые голоса. Скорее всего, они вернулись за стол, либо отдыхают на медвежьей шкуре. Что же делать? Действовать! Пока Поль шел на меня, я отскочила, схватила черпак и замахнулась в надежде, что он слишком много выпил и перевес сил будет на моей стороне.
Но его волосатые грудь и круглый живот затряслись от смеха:
– Жесткие у тебя игры! Хотя моя голова еще и не такое выдерживала!
Резко притянув меня к себе, он вырвал из моих рук черпак и с шумом бросил его за спину. До боли сжал талию и повалил на лежанку, продолжая тискать. Я отталкивала его, молотила кулаками по голове, а он шумно дышал мне в лицо перегаром. Наконец, он поймал мой рот и чуть не задушил поцелуем. Я на мгновение расслабила губы и, подгадав момент, укусила его за язык. Он заревел, словно разъяренный медведь и столкнул меня на пол. Подминая под себя, рассердился:
– Ты еще не поняла, что здесь командую я?
В скудном свете лампы пот на его пористом лице заблестел:
– Я хочу знать, куда твоя бабка спрятала картину. Признайся, тебе нужны деньги? Называй цену!
– Эн…цо-о-о! – заголосила я что есть мочи.
Но похотливое чудовище приказало:
– Не ори! Тебя никто здесь не услышит. Они уже заняты своими подружками. Раздевайся! Хотя нет, я сам! – и рванул за подол платья так, что ткань затрещала.
Я сопротивлялась, пытаясь освободиться. Но Поль сильно прижал меня к полу, блокируя ноги своим весом.
Прервавшись на несколько мгновений, другой рукой он освободил от ткани мою грудь:
– Здесь я решаю, кого и как брать! – зарычал он.
Я хотела что-то крикнуть, но вместо этого из груди вырвался всхлип, а за ним и слезы. Поняла, что мне не остается ничего другого, как перестать сопротивляться, если я хотела жить.
– Энцо сейчас не до тебя! – прохрипел Поль.
Он возбужденно водил шершавыми ладонями по телу, мял ягодицы, тер между ног:
– Твой муженек – конченый неудачник!
Ощутила его склизкий язык на своей шее, ушах, щеках. Он принялся целовать меня в губы, я попыталась увернуться, но тут же мое лицо обожгла пощечина:
– Чертова путана! Как ты пахнешь! Я дам тебе все! Только скажи, где картина! Картина, где она? Клиент, что ее ждет, ты даже не представляешь, кто он!
Я завыла. Он же рванул кусок платья и заткнул мне им рот. Это не плохой сон. Это была реальность, в которой из человека вылез дьявол. “Я за-му-жем!” – звенело в голове и от этой фразы что-то сжалось в груди, а лицо обожгли слезы отчаяния.
– Ты знаешь, кто я? Поцелуй! – он хлестал меня по щекам, когда я не выполняла его команд.
Пыхтя и кряхтя, он вошел в меня. Под его чудовищным весом я не могла пошевелиться. Оставалось лишь наблюдать его дикий взгляд, но его я выдержать не могла, и отвернулась.
Казалось, моя душа поднялась к потолку, и я стала просто телом, умирающим от боли и отчаяния под другим телом.
Глава 29. В поисках спасения
Я дождалась того момента, когда Поль замер, и вскоре захрапел старой бензопилой. Дрожа и всхлипывая, я собрала оставшиеся силы, извернулась и, наконец, спихнула его с себя.
Он закряхтел, как обожравшийся помоев хряк. Я сорвала с вешалки полотенце, подняла с пола его рубашку, накинула на себя. Приблизилась к двери, навалилась на засов, как можно тише и решительнее. Услышав скрип петель, Поль снова закряхтел, приподнял голову. Я замерла, подождала, пока он не перевернулся на бок и вновь не захрапел, и только потом выскользнула наружу.
Дождь закончился. На улице светало, изо рта валил пар. Меня знобило еще и от непонимания того, как мне выбираться отсюда. Босые ступни скользили по ледяной плитке, но возвращаться за обувью и сумкой было слишком опасно. Я наспех застегнула несколько пуговиц рубашки, обернула полотенце вокруг талии и пробралась в дом, стараясь не издавать ни звука. На кухне никого не было, но из зала доносились тихие стоны. Я кошкой прошмыгнула мимо дотлевающего камина, где двигались в такт два тела. Кажется, это был Билли с Лючией. Энцо и Матильда спали рядом, свернувшись клубочком.
Бесшумно пройдя в коридор, нащупала в темноте пару женских туфель. Трансильванским княжнам они были сейчас не нужны.
Опираясь на стену, дошла до входной двери. Я осторожно попробовала покрутить ручку, нащупать ключ. Но, к моему несчастью, там его не оказалось. Ноги подкосились, я сползла по стене на пол и беззвучно заплакала. Неужели эта ночь никогда не кончится!
* * *
После очередного приступа безысходности, я снова покрутила ручку, попробовала надавить на дверь. Безрезультатно! Я вспомнила молитву “Отче наш” и повторила про себя несколько раз. “Господи! Я буду приходить в храм каждое воскресенье, если ты поможешь мне выбраться отсюда живой”. Пнула ее в порыве отчаяния и принялась про себя уговаривать бабушку мне помочь.
Вдруг я услышала щелчок замка, дверь приоткрылась, и я чуть не вывалилась на порог перед невысоким седовласым мужчиной. Он держал в руке тряпичную сумку, из которой выглядывали лопата, секатор и грабли. Оттолкнув его, я пустилась бежать. Соображала на ходу, стоит ли мне воспользоваться машиной Поля. Но потом вспомнила, что ключи он унес с собой.
Я услышала, как старик что-то пробормотал. Вдруг сообразила, остановилась и, пока он не зашел в дом, крикнула ему:
– Где ваша машина? Вы на машине?
Он обернулся и покачал головой.
Я выругалась и направилась к той части забора, где изгородь переходила в плотные заросли ежевики. Там, внизу, находилась дорога. Но для этого мне предстояло преодолеть тернистый, бесстыдно разросшийся от зимних дождей лес. Благо, у Поля не было собак. Ничего не скажешь, человек мертвой души!
Нужно поторапливаться! Ибо старик вот-вот разбудит этот спящий бордель.
Я накрыла голову полотенцем и нырнула в заросли. Шипы цеплялись за одежду, впивались в тело, разрывали кожу, обжигая. Но это были уже мелочи по сравнению с тем, что только что произошло с моей женской сутью.
Толстая коричневая ветвь преградила мне дорогу. Я пригнулась под ней, а когда подняла голову, перед глазами помутнело. Это конец. Теперь я потеряла еще и линзу!
Я продолжала ковылять к дороге. В какой-то момент колючая преграда расступилась, и я заметила, что иду всего в нескольких сантиметрах от оврага, покрытого колючими ветками. Воля к жизни включала во мне необъяснимый, граничащий с безрассудством, драйв. Я оступилась, соскользнула, чуть не угодив в ров. Ухватившись за ветку дуба, я снова поднялась. У ног нащупала какую-то палку, и теперь она, как жезл Моисея, помогала мне преодолевать препятствия с шипами.