– Прощай, – шепнула я, и у меня выступили слезы.
Как же так? Я столько раз репетировала в уме эти дни, как буду с ним прощаться, какие слова ему при этом скажу. А он решил умереть в одиночестве, не дождался ни Леонардо, ни меня.
Я положила свою руку поверх его. Пока слезы бесшумно текли по щекам, я ласкала шершавую, морщинистую кожу. Вдруг откуда-то снизу послышался красивый женский голос. Кажется, это была известная ария “Баббино мои, каро”. По телу побежали мурашки. А когда я приблизилась к окну, увидела во дворе у мимозы Эмму. Она пела, жестикулируя, словно стояла на сцене театра. Восхищение ее голосом и печаль переполняли меня. Я больше не смогла сдерживать рыдания. Чуть успокоившись, я вытерла слезы и вдруг заметила, как кто-то у двери не сводит с меня глаз.
Он был одет в джинсовую куртку поверх белой майки и джинсы. Каштановые волосы были коротко подстрижены, а кое-где припорошены сединой, словно первым снегом. Его малахитовые глаза даже на расстоянии излучали и нежность, и упрек, и радость, и даже капельку ненависти. Передо мной был тот, в кого я влюбилась более пятнадцати лет назад и до сих пор не могла забыть!
Он тихо подошел к Алексу, взял его за безжизненную руку. Под светом неоновой лампы я увидела на тыльной стороне ладони вены буквами X и Y. Ксилофонт! Ничего себе! Вот так встреча, Пьеро! Вот оно что!
Он печально улыбнулся, погладил деда по руке.
Потом перевел взгляд на меня, заставляя переполниться чувствами. Мне хотелось и плакать, и смеяться, и броситься к нему. Затаив дыхание, я скользнула взглядом по его левому безымянному пальцу в поисках обручального кольца. Не обнаружив его, чуть слышно выдохнула. Это еще, конечно, сомнительное алиби, но уже кое-что.
За дверью послышались хлопанье сланцев по паркету, а затем и мычание. В палату вошла Эмма. Оглянулась с опаской на меня, потом подошла к Лео, оттолкнула его и плюхнулась перед кроватью на пол, что-то тихо бормоча. Через пару минут девушка принялась тормошить тело Алекса, причитая. Теребила чуть скрюченные, холодные кисти, прикладывала их к своему лицу. Потом с непониманием посмотрела на Лео, перевела взгляд на меня, и я почувствовала, как в носу засвербило, а по щекам вновь побежали слезы. Она поняла, что папы больше нет!
Вскоре в палату вошел Чони, что-то спросил у Леонардо. До меня донеслись лишь отрывки фраз о кремации. Я подошла к сидящей на полу Эмме, положила ей руки на плечи, пытаясь ее поддержать. Но она извернулась, затрясла головой, возбужденно замычала и громко заплакала.
Чони вышел из палаты. Леонардо помог Эмме встать. Она поддалась, последовала за ним за дверь. Зашли два крепких санитара и переложили тело Алекса на каталку.
Мы молча шли по аллее кипарисов, залитой золотым светом. Воздух был еще прохладным, но уже пах весной. Всё это время я держала холодную руку Эммы, ощущая, как она дрожит. Я подумала о том, что завтра, как только откроют магазины, ей нужно будет купить теплую обувь.
Леонардо шёл рядом и молчал, но по его лицу я прочла, что он перелистывал страницы прошлого, переживая настоящее, упорядочивая события и чувства, раскладывая их по ящикам памяти.
Я чувствовала себя неловко, пыталась отогнать неуместные сейчас мысли о том, ждал ли он меня хоть немного эти пятнадцать лет. Но почему, собственно, неуместные? Я прекрасно понимала, что встретила однажды настоящую любовь, как всегда это себе представляла, и все это время ждала, чтобы он когда-нибудь снова вернулся ко мне.
Но вслух попросила:
– Лео, ты подбросишь ее до дома? – Господи! Ее дом был там, где она жила с Алексом. А сейчас?
– Я о ней позабочусь! – выныривая из воспоминаний, ответил Лео.
Рядом с крошечным фиатом его черный рендж-ровер выглядел великаном, примерно таким же, каким была и моя надежда на то, что мы больше никогда не разлучимся.
Лео открыл дверцу машины, и Эмма запрыгнула на переднее сиденье. Пока девушка все осматривала внутри, он приблизился ко мне и нежно обнял за талию. Я затрепетала: чувство было в точности, как пятнадцать лет назад! Нет, даже больше!
От неверия в свое счастье я зачем-то смущенно полезла в сумочку. Вытащила из нее дневник и протянула ему:
– Жаль, что я слишком поздно нашла твой адрес. Пришлось порыться в вещах Алекса. Надеюсь, он меня простит.
Забирая дневник, Лео задержал свою ладонь на моей руке. Мы снова встретились взглядами и долго рассматривали друг друга.
Спустя пятнадцать лет моя мечта стояла передо мной во плоти. Вовсе не лысый, не обрюзгший, с той же улыбкой, от которой я не понимала, где я, что происходит, что сказать и что делать… Если честно, теперь он мне нравится намного больше. Надеюсь, я тоже его не разочаровала. Но почему же я боюсь спросить, вернется ли он, чтобы остаться со мной?
Лео убрал блокнот в карман пиджака, погладил меня по щеке, поправил выбившуюся прядь волос:
– Ты почти не изменилась, Ассоль!
Сердце застучало попавшей в сачок бабочкой: по крайней мере, он помнил мое имя! Хотя его вряд ли можно бы было забыть, раз каждые пятьдесят метров по городу развешаны плакаты с моей физиономией, фамилией-именем и приглашением отпраздновать День влюбленных в кондитерской.
– Я правда очень рад был тебя увидеть. – он сдержанно улыбнулся.
И все? А чего я ожидала? Что он бросится ко мне и будет кружить там, где только что умер его дед? Да еще и после того, как я вышла замуж за друга, который ему оказался врагом.
– Я тоже… – В сумочке зазвонил телефон, – Только отвечу на звонок!
Это был Делла Сета и сообщил, что дал мой номер клиенту и завтра во второй половине дня тот появится в моей кондитерской.
С глупой улыбкой я вернула телефон на дно сумки, маскируя свое нетерпение. Поскорее бы узнать, что с ним было. Как же о многом хотелось ему рассказать, и еще больше узнать. Вместо этого я с нажимом произнесла:
– Даже не думала, что мы с тобой снова встретимся!
– А я представлял, как снова увижу тебя в кондитерской твоей бабушки.
– Мы можем сделать это завтра. А сегодня мне еще нужно подготовиться к встрече с покупателем. Он приедет завтра.
– Я думал, что у тебя другие планы на День святого Валентина.
Неужели ему тоже интересно, связана ли я еще семейными узами? Решила сохранить интригу:
– Если будешь проходить мимо кондитерской, угощу тебя лучшим в городе кофе.
– Я обязательно зайду к тебе завтра. В районе четырех. Нужно кое-что прояснить.
Но тут мой душевный порыв охладила одна глупая мысль: а вдруг ему тоже интересна картина? И я спросила о том, что меня интересовало больше всего:
– Хочешь рассказать, почему ты так неожиданно исчез в день моего рождения?
Он вначале промолчал, повернулся в сторону машины, из которой раздавалось возбужденное мычание Эммы, но вдруг остановился:
– А что если я испугался?
Я нервно потерла локоть рукой:
– Все эти годы ты был моим героем. Я ждала тебя.
Он приблизился, взял меня за руку:
– И все-таки однажды я вернулся, даже постучался к тебе. Твоя бабушка сказала, что отныне ты жена Массакры и не стоит ворошить прошлое.
Я отпрянула от неожиданности. Вот так дела! А я-то думала, что он с того самого дня вовсе забыл обо мне!
– До сих пор храню твою записку: “Твои желто-серые глаза сводят меня с ума!” – нежно сказала я, дотрагиваясь до его лица.
– Зато сейчас они у тебя васильковые, как у твоей бабушки… – Я чувствовала, что и он не хотел меня оставлять. Лео робко притянул меня к себе. – Я тоже тебя не забыл. Некоторое время назад мне позвонил Риччи и попросил заехать к нему. Мы все это время искали деда. Я проходил мимо кондитерской. Ты стояла за прилавком такая нежная и уставшая. Увидел, что ты ждала ребенка от него… Зашел в магазин напротив и купил пинетки. А потом решил не входить.
– Это раньше был магазин Ирмы, пока она не вернулась на родину… Вот, оказывается, кто это был! – изумилась я. – И ты оставил их на пороге кондитерской.
– Да. И письмо деда тоже я бросил в твой ящик… Кто бы смог сказать о любви лучше него?
– Как раз в эти дни я столько узнала о них… Об Алексе и Сандре.
– Она отвергла его, – Лео посмотрел на меня с укором.
– Нет, она бросила ради него семью! – с вдохновением сказала я. – И потом, она была больна. Когда Алекс вышел из тюрьмы, она не захотела стать для него обузой.
Он прищурился, выслушав меня, потом вновь обнял за талию и притянул к себе:
– Это не важно сейчас. Главное, что мы все-таки встретились. Думаю, что тогда мы вряд ли остались бы с тобой надолго. У меня ведь тоже ого-го сколько сверчков в голове! Вряд ли я могу стать героем для моей Ассоль.
– Я буду собирать твоих сверчков в стеклянную банку! – Я коснулась пальцами его губ и нежно провела по ним.
Послышались недовольные возгласы Эммы, которая пробовала открыть дверцу авто изнутри.
– Нужно идти, иначе Эмма разгромит мою машину. Заеду за тобой позже, и мы где-нибудь поужинаем?
Я заколебалась. Передо мной стояла мечта этих пятнадцати лет, и мне трудно было поверить, что Лео больше нет в моих фантазиях. Он здесь, в настоящем!
Отбросив сомнения, я призналась:
– Только не сегодня. Дай мне время. Я даже не спросила тебя, один ли ты приехал.
Вместо ответа он приблизил ко мне лицо. Не знаю, что он думает сейчас, ведь еще пять минут назад в его голосе звучало отчуждение. Но мне ужасно не хотелось оставлять его больше ни на минуту! Но ведь он мог быть не свободен, и для такой долгожданной встречи это было бы слишком большим разочарованием.
Я почувствовала его горячее дыхание у уха, на щеке; оно замерло, прежде, чем перешло в россыпь коротких поцелуев. Я закрыла глаза. Наши губы сомкнулись, несколько минут мы стояли так, не отрываясь друг от друга.
Глава 44. Новое счастье для хозяйки кондитерской
Дома я приняла душ, переоделась, сварила себе кофе, наложила на веки нарезанные дольки свежих огурцов. От усталости у меня появились черные круги под глазами. Не могла же я предстать перед любовью всей моей жизни в таком виде! Хотя – упс! – уже предстала.