– А это бы оторвали вместе с пальцами. – И резко: – А уж что бы стало с моей дочерью… –
Бальтазар кивнул в сторону потолка. – Сундук с деньгами для вашего короля наверху, в моей спальне. Там все, вплоть до каждого гульдена. У меня есть и расписка, конечно.
Маккей махнул рукой. Как бы и не сомневаясь.
– В этом нет необходимости, Бальтазар Абрабанель. Ваша честность не вызывает сомнений.
Как ни странно, в реакции Ребекки при этом жесте, было больше гнева, чем гордости. Конечно, вы доверяете евреям с вашими деньгами. А потом, когда настроение меняется, вы обвиняете нас в грязных преступлениях, потому что мы получаем прибыль без обмана. В отличие от ваших собственных банкиров. Христиане!
Но ее гнев был кратковременным. По правде говоря, в данном случае и необоснованным. Различные ветви кальвинистской веры отнюдь не были свободными от нетерпимости по отношению к евреям. Но у них были свои твердые убеждения в ценности упорного труда и бережливости, они уважали грамотность и были склонны рассматривать людей, которые нажили богатство, больше с восхищением, чем с завистью.
В конце концов, не кальвинисты же заставили нас покинуть еврейский квартал Амстердама. Мой отец был изгнан ортодоксальными раввинами, а не христианскими проповедниками. Она собрала все усилия, чтобы сосредоточиться на данном моменте. Отцу могут понадобиться ее советы и мнения. Особенно сейчас, в этих глубоких и неизведанных водах.
Она увидела, как Маккей смотрит на Майкла. В его взгляде было уважение с примесью замешательства.
– Почему? – вдруг выпалил шотландец.
– Почему что? – переспросил Майкл. Но вопрос был явно риторическим. Американец положил руки на плечи Ребекки, осторожно обошел ее и вышел в центр комнаты. Там он встал прямо, положил руки на бедра и посмотрел вниз, на Маккея. Взгляд был почти пронизывающим.
– Почему мы не насильники и воры?
Маккей опустил голову и затряс ею.
– Я не это имел в виду.
Шотландец провел пальцами по густым рыжим волосам, его лицо напряженно нахмурилось. Было видно, что он пытается подобрать правильные слова.
Отец Ребекки нашел слова за него.
– Это просто их образ жизни, капитан Маккей.
Бальтазар посмотрел на американцев в комнате. Его взгляд на мгновение задержался на чернокожем враче.
– Вместе с тем нельзя назвать американцев и ягнятами. – Он улыбнулся. – Кое-кто из них, как я тут узнал, даже совершил вооруженное ограбление. Пытался, во всяком случае. Джеймс Николс усмехнулся.
И снова глаза Бальтазара пробежались по американцам. На этот раз они остановились на Майкле.
– И другие тоже не ангелы. Драки, например. Пьянство, хулиганство. Неуважение к государственной власти.
Теперь усмехнулся Майкл. Ребекка не понимала почему, но она ощущала, как напряжение уходит из комнаты – и у нее, и у других.
Улыбка Бальтазара было довольно теплой, когда он повернулся к Маккею.
– Но они также те люди, которые дорожат своими законами и принципами. Как вы уже, наверное, поняли, они не питают уважения к титулам и знатности. Из того, что моя дочь говорила мне, они являются самыми заядлыми республиканцами со времен древних греков.
Бальтазар развел руками, как бы демонстрируя очевидность.
– Вот почему, я думаю, их инстинктивной реакцией было защитить нас, вместе с нашими ценностями. Они увидели, что нарушается закон. Их закон, а не короны.
Еврейский врач кинул на Майкла еще один взгляд, указывая на него пальцем.
– Спросите его, Маккей, спросите его снова, но не "почему". Просто спросите: вы хоть на мгновение задумались, прежде чем начали действовать?
Маккей посмотрел на Майкла. Американец усталым жестом снял руки с бедер. Но в его больших сжавшихся кулаках усталости не было.
– Я не знаю, что за мир вы, здешние люди, создали здесь, капитан Маккей, – прорычал Майкл, – Но мы не будем его частью. Никогда, вы меня понимаете? Там, где хватит наших сил, закон будет выполняться. Наш закон.
– И как далеко вы собираетесь распространять его? – спросил Маккей.
Ответ Майкла был мгновенным.
– Насколько сможем.
Маккей откинулся на спинку кресла.
– Позвольте, несколько вопросов. Вот первый.
Он указал на револьвер на бедре Майкла.
– Ваше оружие действительно так хорошо, как думаем мы с Ленноксом?
Майкл взглянул на свое оружие.
– Из винтовки я могу попасть в дюймовый круг на двести ярдов. На триста ярдов чуть с меньшей точностью. И я у нас я не лучший стрелок, стрелял не часто.
Он посмотрел в окно, как будто изучая город.
– Кроме того, есть многое другое, что мы можем сделать.
Майкл перенес свои глаза обратно на Маккея. Синие и холодные.
– Ваш следующий вопрос, – потребовал он.
Маккей мотнул головой, указывая на потолок, намекая на вышерасположенную комнату.
– Там наверху, целое состояние, Майкл. Оно принадлежит королю Швеции, но он уполномочил меня распоряжаться им, как я посчитаю нужным. Встанете ли вы за плату под знамена короля?
– Нет. – Густо синие и ледяные глаза. – Мы не наемники. Мы будем бороться под нашими собственными знаменами, и никакими другими.
Маккей погладил бороду, размышляя.
– Не могли бы вы принять участие в нашем альянсе, тогда? – И торопливо: – Это не обязательно должно быть что-то очень формальное, вы понимаете, просто соглашение между джентльменами. Теперь у меня есть средства, и я мог бы покрыть расходы…
Молодой шотландец вскочил и подошел к окну. Он сжал свои кулаки на мгновение. И в его зеленых глазах появился тот же блеск, что и у Майкла.
– Думайте о нас, что хотите, американец. Но я лично получаю удовольствие не больше, чем вы, в том, что фермеров и их детей убивают, а женщины подвергаются мерзкому насилию.
Его правый кулак разжался, и палец обвиняюще указал через окно на север.
– Звери Тилли все больше наполняют Тюрингию. Они будут захватывать крупные города в ближайшее время, а затем грабить сельскую местность, как саранча. Я не могу остановить их с моими несколькими сотнями кавалеристов. Но…
Его глаза остановились на револьвере Майкла. Внезапно Майкл громко хлопнул в ладоши.
– А, так вы про такой альянс! – воскликнул он. Майкл улыбался от уха до уха. Выражение добродушия на его лице после недавней свирепости, было как яркое солнце.
– Конечно, Александр Маккей. Такой альянс мы принимаем.
Менее чем через минуту Майкл вышел на улицу, где десятки его шахтеров дружелюбно болтали с шотландскими кавалеристами. Маккей шел рядом с ним. Вокруг собралась большая толпа, в основном школьники, который последовали за шотландцами в город.
Ребекка, наблюдая через окно, увидела, как губы Майкла шевелятся. Она не слышала слов, но знала, что он обращался к шахтерам. Мгновением спустя, толпа на улице бурно ликовала и хлопала в ладоши. Джули Симс и ее группа поддержки вновь начали этот странный небольшой танец. И вновь школьники ответили ревом распева.
Два-четыре-шесть-восемь!
За кого хвалу возносим?
За шотландцев! За шотландцев!
Пение было достаточно громким, чтобы быть услышанным через окно. Даже более чем громким. Какое странное это их пение, подумала Ребекка, хотя она и не могла отрицать его хриплого очарования.
Когда чирлидеры начал заводить толпу другим распевом, она была полностью озадачена.
Нахмурившись, она повернулась к Джеймсу Николсу. Доктор, стоя на ногах и глядя в окно, хлопал в ладоши в такт пению и бормотал одни и те же странные и бессмысленные слова себе под нос.
– Пожалуйста, – попросила она, – объясните мне. Что это значит, точно? – Ее губы неуверенно выдавили незнакомые слова. – На Висконсин! На Висконсин!
Врач усмехнулся.
– Это означает, юная леди, что эта кучка самодовольных хулиганов готовится к уроку истории. В преддверии, так сказать.
Он повернулся к ней, все еще улыбаясь.
– Позвольте мне познакомить вас с еще одним незнакомым американским выражением. Белые зубы, сияющие на черном лице, напомнили Ребекке какой-то из геральдических щитов.
– Мы называем это Д – День.
Глава 13
В последующие часы дом семьи Рот стал центром бурной деятельности. Майкл и Александр Маккей, вместе с Эндрю Ленноксом и Фрэнком Джексоном, провели весь день за большим столом в кухне, планируя предстоящую кампанию. Американские шахтеры и шотландские солдаты часами ожидали распоряжений. Время от времени им отдавали команды на патрулирование. Шотландцы тут же отправлялись их выполнять, но многие из американских шахтеров задерживались, яростно отстаивая свои собственные предложения и мнения.
Джули Симс появилась, подпрыгивая, на кухне, чтобы поздороваться с ее дядей Фрэнком и воспользоваться тем самым для удовлетворения свого неуемного любопытства. Маккей немедленно потерял сосредоточенность на военных делах. Полностью. Хотя Джули и сменила наряд чирлидера на блузку и синие джинсы, но стройная фигура и энергия, переполнявшая ее, никуда не делись.
Затем, увидев ухмылку, затаившуюся в глазах Леннокса, Маккей покраснел и старался не пялиться на девушку. Но у него это плохо получалось, пока Фрэнк не прогнал Джули с кухни.
Маккей размышлял о крайней неупорядоченности в структуре американской команды – если ее вообще можно было так назвать – что казалось ему, военному человеку, чрезвычайно странным. Но в этих американцев все было чрезвычайно странным, если вдуматься. Тем не менее, не было никаких сомнений, что Майкл и Фрэнк имели право принимать окончательные решения. Таким образом, через некоторое время, два шотландских профессиональных солдата просто расслабились и, как говорится, поплыли по течению.
Остальные в доме собрались в гостиной вокруг Бальтазара и Ребекки. Два врача и Моррис Рот. Джудит изредка подключалась к их разговорам, но в основном она была занята обеспечением воинов едой и питьем. Ребекка предложила помочь ей в этих хлопотах, но Джудит не позволила.