Когда он заявился к своим друзьям, то сразу же попросил словарь. И получил его. В их глазах светился вопрос, но он не стал давать никаких объяснений. Они не стали цепляться к нему, за что он был благодарен. Еще будет время для их насмешек.
Со словарем в руке он шел по длинному коридору к комнате, где Гретхен и ее семья готовились ко сну. У двери он поднял руку. И поколебался секунду, прежде, чем постучал. Осторожно – чтобы не разбудить тех, кто спит – но твердо.
Он был рад, когда Гретхен сама открыла дверь. Еще большее облегчение он испытал, когда увидел, что в комнате за ее плечами было тихо и темно. Все, должно быть, уже спали. Что было неудивительно, конечно, учитывая все, что испытали эти люди за прошедший день. И все же это было хорошо. Он боялся, что придется подождать, пока Гретхен закончит возиться с ними. Ожидание было бы невыносимым.
Взглянув на ее лицо, он подумал, что видимо, разбудил Гретхен. Но даже если так, выглядела она свежо. Глаза и губы снова блестели обещанием.
Следуя его жесту, она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Джеффф посмотрел вправо-влево по коридору, прежде чем решил, что и здесь вполне неплохо.
Он сел на пол, вытянув ноги. Гретхен точно так же расположилась напротив него. Увидев из-под халата ее длинные обнаженные ноги – он знал, что она это сделала сознательно – Джеффф сразу поплыл. Страсть, бушующая в нем, казалась сейчас сорвет ему крышу.
Но нет. Он сделал глубокий вдох, неловко улыбнулся и открыл словарь. Переходя от одной страницы к другой, он начал излагать свой план.
Когда она поняла, что он хочет, Гретхен чуть не задохнулась. Ее глаза, испуганные от прозвучавших слов, так и сверлили его. Ее рот раскрылся, готовя отказ. Она замотала головой.
Джеффф, увидев ее реакцию, расплылся от уха до уха. Он улыбался, как херувим.
– Да, – сказал он. – Именно так.
Она смотрела на словарь. Казалось, ее парализовало. Джеффф, оттолкнувшись от пола, встал на колени и взял ее голову в свои руки. И уткнулся ей в глаза. Светло-зеленые в светло-карие.
– Да, именно так, – повторил он. – Ja, ich muss.
Потом Гретхен начала кивать головой. И все кивала и кивала. Затем она начала вдруг дрожать, у нее потекли слезы, и она обняла Джефффа так сильно, что он начал опасаться за свои ребра. Да черт с ними, с ребрами, подумал он. От наступившего облегчения он и так едва мог вздохнуть.
Объятия ничего не значили для него в данный момент. Все это будет позже, не сейчас. Самый первый ее кивок принес радость в его сердце. Он был готов к любому исходу, но сейчас его сердце пело, зная, что она будет с ним.
Ее первая реакция была инстинктивной. Это мгновенное отрицание, почти бездумное покачивание головой. Ты не должен этого делать!
– А я сделаю, – шепнул он ей прямо в волосы, прижимая ее. – Ja, ich muss.
Он почувствовал теперь, как годы ужаса заставляют это сильное тело в его руках дрожать, как осиновый лист. Ужас, который она так жестко обуздывала в себе так долго, что теперь, когда он, наконец, ушел, она оказалась не готова к этому. При всей нежности момента, Джефффу хотел сжать ее еще сильнее, просто чтобы скорей успокоить ее. Все кончилось. Все кончилось. Обещаю.
Одновременные неверие и надежда на ее лице.
Но для него все уже было ясно – у него появился стержень, который будет поддерживать его в трудные годы впереди. Легко не будет. Он прекрасно понимал это, несмотря на юный возраст. Но по крайней мере, он может теперь как защищать ее, так и доверять ей. Женщина, которой ничего не светило в жизни вообще до сих пор, которая опиралась только на свое мужество, теперь станет его спутницей в жизни.
Да, он в ловушке, попал в сеть, его поймали. Но не обманули. Ягненок готов был к закланию. Но кто мог знать, что даже не увидев жертвенный нож, он добровольно пойдет к алтарю. К другому алтарю, не жертвенному.
Глава 25
Эд Пьяцца подчеркнул последнее слово на доске, по привычке старого учителя, и подошел к столу.
– Вот так вот, – сказал он. – Таков итог. Десять тысяч трудоспособных человек. Готовых работать. Вполне достаточное количество и даже больше.
Он сцепил руки и положил их на стол.
– Среди них крепкие старики и достаточно взрослые дети. У нас несколько тысяч рабочих мест, которые не требуют особо тяжкого труда. Но много и других. Особенно в сельском хозяйстве и строительстве.
Майк откинулся на спинку стула и сложил руки за голову. Он изучал цифры на доске в течение нескольких секунд, прежде чем заговорить.
– И если мы не задействуем их?
Квентин Андервуд пожал плечами. Менеджер шахты был частью команды, которая во главе с Пьяццей, разработала план производства.
– Тогда мы должны перепланировать все в другую сторону, Майк. В сторону уменьшения.
– Выселение людей, другими словами, – сказал Майк. – Выпихнуть лишние рты обратно в пекло.
В его словах не прозвучала никакой интонации, лишь сухая констатация фактов.
Квентин и Эд и заерзали. Так же, как и Вилли Рэй Хадсон и Нат Дэвис, двое других членов команды планирования.
Нат откашлялся.
– Ну, я не стал бы выражать это такими словами.
– Кончай, Нат, – проворчал Квентин. – Майк просто сказал напрямоту то, о чем мы все думаем. – Он напряженно выпрямился. – Мне нравится это не больше, чем тебе, Майк. Но все так и обстоит. Это, конечно, просто прикидка, но, черт возьми, достаточно точная. Нам нужно десять тысяч рабочих для создания инфраструктуры, которая позволит всем людям на нашей территории выжить в течение зимы. Пищевая промышленность и строительство жилья – вот основные задачи. Даже если мы впишемся в наш график, зима нам еще преподнесет свои сучьи проблемы. Простите за выражение.
Майк оторвал руки от головы и отмахнулся.
– Я никого не критикую, – сказал он мягко. – Я просто хочу все уточнить. – Он поджал губы. – Входит ли сюда рабочая сила в Баденбурге?
Пьяцца покачал головой.
– Баденбург нами вообще не учитывался, Майк. Мы учли теперешнее население города, и прикинули количество беженцев в нашем районе. Последнее постоянно меняется. Все церкви уже забиты до отказа. Как и общественный центр рядом с выставочным комплексом.
Дрисон, мэр города, встревожился.
– Так быстро? А что тогда с нашей программой санитарии?
– С этим сущий кошмар, – прямо ответил Феррара. Учитель естественных наук наклонился вперед. – Который, впрочем, царил и раньше, даже без наших новеньких. Пленных и людей из обоза.
Дрисон, казалось, сейчас взорвется. Билл Портер успел охладить его.
– Расслабьтесь, Генри! Центр приема беженцев на электростанции будет запущен уже к вечеру, в восемнадцать часов. Мы подключили его к системе канализации, возможности которой намного больше городской. Мы можем легко можем прогонять сотни людей в час через него.
Мелисса фыркнула.
– А как вы собираетесь прогонять их через него, Билл? Как скот? Ведь вы заметили, что я недавно была в халате, не так ли? Как вы думаете, я часто появляюсь в нем на публике?
Портер покраснел под пронзительным взглядом, заставлявшим утихать подростков на протяжении многих лет. Почти сразу взгляд Мелиссы смягчился.
– Люди, как я только что узнала по своему горькому опыту – все эти прибывающие люди – настолько морально травмированы, что когда я повела их сегодня в душ, они решили, что я лично собралась их убивать. Даже сейчас я…
Она замолчала, вздрогнув.
Майк снова оторвал руки от головы и положил их на стол, ладонями вниз. Жест был решительным и властным.
– Тогда так. Я уже думал об этом, и вот что решил. Нам нужно задействовать солдат. Пленных, я имею в виду. Другого выхода нет.
Эд поднял голову.
– Задействовать, как?
– В качестве рабочей силы. Там более тысячи трудоспособных мужчин. Когда раненых подлечат – кого возможно – добавится где-то еще пара сотен. Начнем с них. Пропустим их через санитарию на электростанции, как только она там заработает.
Протесты посыпались незамедлительно.
– Это принудительный труд! – яростно возразила Мелисса.
– А как вы собираетесь самих их пропустить через душ? – воскликнул Андервуд.
– А если они взбунтуются? – спросил Феррара.
Майк нахмурился.
– Мелисса, дайте же мне договорить! Я состою в профсоюзе всю жизнь, так что не надо мне лекций о принудительном труде. Эти ребята – не угнетаемые работяги. Они военнопленные, захваченные после ничем не спровоцированного нападения на нас. Я не предлагаю замордовать их работой до смерти, упаси Боже. Но они будут работать.
Он повернулся к Андервуду, все еще хмурясь.
– Как? Просто. Принимайте душ или пулю. Режьте волосы или мы разрежем ваши кишки. Как, годится для мотивации?
Мелисса начала кричать, но Майк хлопнул рукой по столу. Хлопок был громким, как выстрел.
– Мелисса – хватит! – Его тон был почти свирепым. – Это не слабые, морально и физически покалеченные женщины и дети, черт побери. Это те, кто их калечил! Честно говоря, мне плевать, если они все передохнут от страха. Они пройдут через дезинфекцию, и они будут работать.
Угрюмый взгляд перешел на Феррару.
– Что там насчет бунта?
Феррара улыбнулся.
– А, уже неважно. Я почему-то думаю, что его не будет.
Рот Мелиссы был все еще открытым, она не собиралась сдаваться. Ее глаза превратились в щели, плечи напряглись. Как она раньше гоняла хулиганов! Южные шерифы и полицейские вздрагивали при виде нее, как и наглые подвыпившие компании. Если Майк Стирнс считает, что он может меня запугать…!
Она надула щеки. Сейчас она выглядела стройной, элегантной, утонченной хищницей. И тут же моментально выпустила воздух изо рта.
– Хорошо, – сказала она.
Майк посмотрел на нее с подозрением.
– И что? С каких это пор вы стали сдаваться так быстро? Я ждал, что вы тут же организуете пикет рядом со мной.
Мелисса усмехнулась.
– Ну… Чуть было не соблазнилась. – Улыбка исчезла. Лицо стало усталым. – На самом деле, я не люблю пикеты, Майк. Нисколько. Я думаю, как и вы. И, ну, вы правы, я ненавижу признаваться в этом. А согласилась, потому что альтернативой вашему предложению является только концлагерь.