Глава 27
Гретхен проснулась в панике. Запутавшись во времени и пространстве, но в основном, из-за памяти о вчерашнем.
Ее взгляд устремился к двери. Закрыто. На мгновение, ей полегчало. Дверь подсказала ей, что ее память не была ложной. Она вспомнила закрывающуюся дверь и улыбающееся лицо.
Тогда она села. Ее глаза осмотрели комнату. Этот давно привычный акт бдительности успокоил ее. Ее семья спала на полу, сбившись в кучу, в переплетенье рук и ног. Инстинктивно прижимаясь друг к другу, хорошо знакомые с убийственным холодом зимы. Даже в середине лета, ощущение соседнего теплого тела приносит чувство безопасности.
Улыбаясь, Гретхен посмотрела рядом. Ее собственный ребенок лежал в колыбели под ее рукой. Вильгельм крепко спал. Слева от нее, Аннализа вдруг прижалась к бедру Гретхен, реагируя на внезапно отодвинувшееся плечо. Справа от нее, бабушка, также подвинулась к ней. Бормоча, теперь уже в полусне, в обычном беспокойном старческом сне.
Глаза Гретхен вернулись к двери. Памяти накатилась, настойчиво требуя.
Я должна знать точно!
Мягко, насколько возможно, она высвободилась от других. Бабушка проснулась окончательно. Старуха явно не могла сообразить, где это она. Гретхен передала ей Вильгельма. Бабушка привычно взяла ребенка. Знакомый процесс успокоил ее.
Гретхен встала и подошла к двери. Она услышала слабые звуки голосов в коридоре. Не слова, просто голоса. Она колебалась.
Я должна знать точно. Твердо, решительно, почти отчаянно, она открыла дверь.
И увидела четырех молодых парней. Сидящих на полу и прислонившихся спинами к противоположной стене коридора, вытянув перед собой ноги. Они были увлечены веселой, но спокойной беседой.
Внезапность, с которой Гретхен открыла дверь, заставила их вздрогнуть. Четыре лица резко повернулись к ней.
Она видела только лицо в середине. Улыбающееся, почти сияющее, теперь. Вот он поднялся на ноги, подошел к ней, с таким желанием во взгляде. Зеленые глаза, олицетворение весны. Олицетворение жизни, увеличенное очками.
Гретхен чуть не рухнула на пол от облегчения. Дрожа, она прислонилась к дверному косяку, сжимая его руку. Через мгновение она была уже в его объятиях.
Они спасены.
Она заметила, не задаваясь причиной, что один из друзей Джефффа быстро удалился, как только она вышла из своей комнаты. Минуту или две спустя, он вернулся. С несколькими людьми постарше.
Двоих из них Гретхен знала – герцогиню и главного воина. К ее облегчению, они оба широко улыбались. Гретхен была почти уверена, что влиятельные лица в мире Джефффа запретят его брак с такой, как она. А когда она увидела молодую женщину, сопровождавшую их, ее челюсть вообще отвисла.
Она никогда не видела таких прежде – в ее городе им давно было запрещено появляться – но никаких сомнений не было.
Еврейку ведут на суд?
Что женщина еврейка, Гретхен была уверена. Характерная внешность, оттенок кожи, ее длинные, вьющиеся черные волосы! – именно такие описания она слышала. И люди всегда говорили, что еврейки были чудо как хороши, так что наверняка это была она.
В том, что ее ведут на суд, Гретхен не была так уж уверена. Она очень мало знала о дворянах, князьях, королях, их жизни и их судах. Но держаться с такой уверенностью?
Гретхен сразу же попыталась скрыть свое удивление. У нее не было никакого предубеждения против евреев, и у нее не было никакого желания оскорбить эту женщину. Оставив в стороне видимое чувство достоинства еврейки и неизвестные ей тонкости американского правосудия, единственное, в чем Гретхен была точно уверена, внимательно присмотревшись, что еврейка была наложницей военачальника.
Герцогиня подошла первая, раскинув руки в приветствии, и Гретхен снова потеряла самообладание. Герцогиня обнимала ее!
Гретхен не могла понять большинство из того, что говорила герцогиня. Она узнавала многие слова, но их смысл был каким-то бредовым для нее.
– … получишь – непонятно – это первое! Хватит тебе – непонятно – смешок – в халате! Потом – непонятно – поможешь нам. Непонятно – нужны хорошие люди, но – непонятно – отделять зерна от – непонятно (плевел?).
Еврейка начала говорить, переводя слова герцогини. Ее немецкий был великолепным. Акцент, правда, был немного странным. Голландским? Испанским? А классический стиль изложения был непривычен Гретхен, но она прекрасно понимала.
Сами слова, по крайней мере. Содержание же было просто безумным.
Все, что произошло в тот день, было безумным. И на следующий день, и на следующий… Гретхен подчинялась, конечно. В любом случае, у нее не было никакого выбора, и лишь постоянное присутствие Джефффа заставляло ее держать себя в руках. Правда, ее муж тоже был немного сумасшедшим, как и остальные американцы, но Гретхен уже доверяла этим зеленым глазам. Во всем.
На четвертый день, день свадьбы, Гретхен примирилась с ее новой реальностью. Да почему бы и нет? Были вещи и похуже в этом мире, чем потерять свой разум или отправиться на небеса. Намного хуже.
Глава 28
Гретхен смотрела на то, что происходило в большом новом здании, которое американцы построили рядом с тем, что они называют "электростанция". Ей с трудом удавалось сдерживаться от смеха. Толпа наемников, заполнивших помещение, выглядела перепуганным вымокшим стадом. Американцы, очевидно, пропустили их через тот же водный процесс, который пережили Гретхен и ее семья. И она подозревала, что с ними обошлись куда более бесцеремонно, чем герцогиня с ее семьей.
Но это, конечно, было не основной причиной их страха. Бывшие солдаты, не имеющие на себе ничего, кроме полотенец обернутых вокруг талии, вряд ли наслаждались зрелищем других солдат, держащих в руках оружие. Хорошо хоть не тех свирепых американских минипушек с их необычным скорострельным механизмом. В руках у них были помповые дробовики, так они их называли. Некоторые из наемников видели это оружие в действии на поле боя, и слухи о нем быстро распространились среди них.
Поэтому они стояли молча и неподвижно. Дрожа от страха больше, чем от холодной мокроты.
Гретхен почти сразу заметила знакомое лицо. Насмешливое настроение ушло, сменившись удовлетворением.
Значит, он снова выжил!
– Генрих! – крикнула она, бросившись к толпе. – Генрих – смотри! Это я – Гретхен!
Увидев ее, Генрих пораженно разинул рот. Гретхен усмехнулась. Она не была удивлена его реакцией. Генрих видел ее много раз. Но никогда такой чистой и в такой одежде. Гретхен получила ее этим утром, когда герцогиня отвела всю ее семью в то место, что они называли рынок. Блузка была немного странной, но не такой уж диковинной. А впечатления!
Эти два часа прогулки по совершенно неизвестному ей другому миру, да нет, другой вселенной! Она сразу полюбила свою новую одежду, особенно "голубые джинсы" и – о чудо из чудес! То, что они называли "кроссовки".
Радостно подпрыгивая на своей волшебной обуви, Гретхен приблизилась к человеку, который, возможно, мог когда-то стать ее хозяином. Доброму Генриху, ласковому Генриху, осторожному и хитрому Генриху. И крутому Генриха тоже. Но, увы, недостаточно крутому, чтобы бросить вызов Людвигу.
Мелисса чуть не задохнулась.
– Она что, сошла с ума? Мы не сможем защитить ее в этой толпе головорезов!
Стоящий рядом Джеймс покачал головой.
– Защитить ее? От чего?
Он показал на мужчин, начинающих собираться вокруг Гретхен. Улыбающихся мужчин. Уже не испуганных.
– Взгляните на них, Мелисса. Они что, выглядят как бандиты? Скорее… – Он фыркнул. – Как дети, суетящиеся вокруг мамочки.
Мелисса присмотрелась. Толпа вокруг Гретхен быстро накапливалась. Молодая германка стала средоточием всей комнаты. Гретхен и мужчины вокруг нее вели оживленную беседу. Мелисса не могла разобрать многих слов, но почти сразу схватила суть. Ну, примерно, конечно. Испуганные и растерянные люди искали объяснений, причин, спрашивали о своем будущем. Что вообще с нами происходит? Теперь она была уверена в этом.
– Помните, как вы говорили недавно, – пробормотал Майк. – Это женщина, олицетворяющая саму жизнь.
Первым она убедила Генриха. Генрих, и около двадцати человек с ним, пошли за ней. Все они не пострадали в битве. Что было достаточно удивительным. Отряд Генриха, как и Людвига, был в передней линии. Но они были аркебузирами, а не копейщиками. К их счастью, они оказались среди католических наемников, которым приказали атаковать людей Хоффмана. Они не попали под огонь пулемета М-60. И последующие залпы ружейного огня пришлись в основном на противоположный фланг их отдельной группы войск.
Гретхен выбрала Генриха и его людей первыми по многим причинам. А то, что он прекрасно говорил по-английски, стало дополнительным бонусом.
Она лично представила его Фрэнку Джексону. Затем Генрих разговаривал сам. Через десять минут Джексон кивнул и протянул руку.
Американская армия только что получила своих первых немецких новобранцев.
Так прошел день. Второй, третий. В первый день американцы были настороженными. Но посмотрев на облегчение и радость, с которой бывшие обитатели обоза, собравшиеся на площади, встречали людей, "выбранных" Гретхен, они начали расслабляться. На третий день Майк, вытирая лицо, тяжело вздохнул.
– О Боже. Я не знаю, сколько я еще смогу это выдержать.
Он попытался отстраниться от громкого галдежа вокруг.
Рядом с ним на происходящее мрачно смотрел врач. Женщины с узлами, дети, старики. Сидящие на корточках на земле у электростанции, обменивающиеся новостями. Это были люди, которые искали мужчин, не найденных в других местах. Надеющиеся, что они в плену, а не пали на поле боя, и хотевшие выяснить это.
– Да, – согласился Николс. – Как просто убить человека. А вот выслушивать их семьи позже…