Казалось, что эта мысль совершенно её не беспокоила. Ни в малейшей степени. Джеймс усмехнулся.
– Такое впечатление, что в последнее время происходит немало подобных событий.
Ребекка не понадобилось больше двух секунд, чтобы понять, что имел в виду доктор. И движением, имевшим сверхъестественное сходство с жестикуляцией Джулии, закрыла рот ладонью.
Она тихонько засмеялась. Забулькала.
– Бедный Алекс! – пробормотала она сквозь пальцы. И сложила ладони воронкой вокруг рта. – Джулия убьет его, – прошипела она.
Джеймс развел руками.
– О женщины! Я в принципе не могу понять вашу логику!
Он проковылял к своему собственном креслу и, тяжело рухнув в сиденье, уставился на Ребекку.
– Вас не затруднит объяснить логику ваших рассуждений?
Ребекка опустила руки на колени. Ее лоб наморщился.
– Разве это не очевидно? Джулия будет убеждена, что Алекс будет зол на нее. Я совершенно уверена, хоть и не в курсе деталей, имейте в виду, но я знаю Джулию – что это она убедила его не опасаться возможной беременности.
Пальцы Ребекки перебирали ее локоны, она размышляла.
– Да, несомненно, всё именно так и было. Алекс – слишком джентльмен, чтобы принуждать её к этому. Она была соблазнительницей, а не соблазненной. После этого…
Размышления, размышления.
– Конечно, это же очевидно. Она скажет Алексу, будучи уверена, что он выйдет из себя от этой новости. Вы же знаете Джулию! К тому моменту, когда она ему сообщит эту новость, она приведет себя в состояние ярости, потому что она будет убеждена, что Алекс будет зол на нее. Она будет подобна заряженному ружью с взведенным курком. Алекс, конечно, скажет что-то не то. В данной ситуации мы можем быть уверены в этом, так как все, что он скажет, будет неправильно, с точки зрения Джулии. И тогда…
Она сияла.
– Логика безупречна. Джули его убьет. Надеюсь, конечно, она ограничится словесным убийством. Потому что, опять же, надеюсь, она не станет сообщать ему эту новость с пятисот шагов.
Увидев выражение лица врача, Ребекка нахмурилась.
– Что-то случилось, Джеймс?
Николс покачал головой.
– Нет. Я просто рад, что вы на нашей стороне. – Он щелкнул пальцами. – Ну, натуральный Ришелье!
Гретхен наклонилась над кроватью и поцеловала Джефффа в лоб. Она чувствовала, что лоб под её губами просто пылал, но не была обеспокоена. Самое страшное было позади.
Джеффф открыл глаза. Улыбаясь, Гретхен села на кровать и склонила к нему голову. Ее губы раздвинулись.
Голова Джефффа дернулась в сторону.
– Не надо! – запротестовал он. – Ты рискуешь поймать…
– Ничего страшного, – прошептала она. Она взяла его лицо в свои сильные руки и повернула к себе. Последовавший за этим поцелуй был нежным. Но он был долгим, и ни в малейшей степени, не платоническим.
– Ничего, – прошептала она. – Ничего страшнее лихоратки. Я только што от токтор Николс. Он сказать мне, что у тебя есть ни один из симптомов чумы.
– И даже с учетом этого…
Джеффф пытался оттолкнуть ее. Он был слишком слаб, чтобы успешно решить эту задачу. Его жену нельзя было легко оттолкнуть.
– Грипп – это тоже достаточно плохо, Гретхен! У тебя нет иммунитета к нему, который есть у меня!
Она медленно поднялась и пожала плечами. Гретхен поняла медицинскую логику в словах мужа. Доктор Николс очень подробно ей объяснил. У людей ее времени не было иммунитета к штаммам заболеваний, принесенных теми, кто родился в будущем.
Она начала раздеваться. Гретхен поняла логику, но она не была с ней согласна. У нее были свой взгляд на такие вещи, который был гораздо более жестким и прагматичным. Намного более.
– Ну так, значит, лучше, если он у меня появится, – прошептала она. Обнаженная теперь, она скользнула под простыни и прижалась к мужу. Ее движения были нежными, осторожными. Но они были не более платоническими, чем предшествовавший поцелуй. С тех пор, как Джеффф подхватил грипп двумя днями ранее, она была вынуждена спать с детьми. Ее муж настаивал на этом. Теперь же она почти утонула в ощущении соприкосновения их тел.
Джеффф попытался возразить еще раз, слабо и нерешительно. Гретхен положила руку ему на рот.
– Молчи, – прошептала она. – Я подхватить эта болезнь рано или поздно, так или иначе. Почему бы не так?
Джеффф вздохнул и закрыл глаза. Его опасение за здоровье жены воевало с желанием близости с ней. Желание выиграло. Он обнял ее и привлек еще ближе.
– О, да, совсем забыть… – пробормотала Гретхен несколько минут спустя. – Я должна ещё кое-что сказать. Доктор Николс сказать мне, что я есть немножко беременна.
Глаза Джефффа выскочили из орбит.
– Ну что еще, муж? Ты снова беспокоиться? Такое бывает, знаешь ли. – Она прижалась к нему потеснее. – Я все быть в порядке, и ребенок тоже. И ещё одно – по крайней мере, это не будет скандал. Наш ребенок не родится в сомнительное время.
Она усмехнулась.
– В отличие от некоторых других, я подозреваю.
Капитан Гарс гнал своих людей ещё долго после захода солнца. Он смягчился не раньше того, как исчез последний проблеск света, и лес по-ночному почернел.
– Разбивайте бивуак, – прорычал он, слезая с коня. Его движения были скованными от одеревенения и усталости. Последние два дня были жестоким испытанием, принимая во внимание то, как настойчиво капитан подгонял погоню. И если его люди и думали, что погоня четырехсот кавалеристов за двумя тысячами выглядит несколько странно, то держали свои мысли при себе. Капитан Гарс был не из тех, кто прислушивается к голосу разума.
– Костры не разжигать, – приказал он. – Мы преследуем не кого-нибудь, а хорватов. Ешьте всухомятку.
Ни один из его солдат не жаловался. Капитан Гарс был, ко всему прочему, не из тех, кто выслушивает жалобы. И кроме того, он так же, как и они, ел всухомятку и спал на голой земле.
Когда его отряд расположился на ночлег, Андерс Юнссон подошел к нему. Капитан сидел на одеяле, глядя в пустоту.
– А завтра, капитан? Что тогда?
Капитан Гарс поднял голову.
– Завтра мы поднимемся до рассвета. Нельзя терять времени. Хорваты доберутся до Грантвилля к десяти утра, самое позднее.
Он остановился, раздумывая.
– К настоящему моменту я уверен, что разгадал вражеский план. Все части головоломки сложились воедино. Испанцы, пропущенные Саксен-Веймаром… Бессмысленное, казалось бы, нападение на Зуль… Всё это отвлекающие действия – диверсии, чтобы отвлечь внимание американской армии. Хорваты – вот главный элемент этого плана. Они ударят по городу, в котором остались только старики, женщины и дети. Их целью является сплошные убийства и разрушение.
Юнссон нахмурился.
– Но зачем?
Капитан пожал плечами.
– Спроси кого-нибудь другого. Но подобным образом рассуждают люди, подобные Валленштейну и Ришелье. Сам я скептически отношусь к таких рассуждениям. – Он слегка улыбнулся. – Но с другой стороны, чего ты ждешь от меня? Они вроде как нормальные. Я же сумасшедший. Это всем хорошо известно.
Глава 54
Ведьмачий шабаш на Вартбургском холме начался в полночь. Из динамиков, сгруппированных в пяти точках вокруг Вартбурга, вдруг загремела музыка. Лесистый холм в Тюрингии семнадцатого века потрясли звуки, соответствующие музыкальным вкусам намного более поздней эпохи.
Вкусу Гарри Леффертса, в данном случае. Каким-то образом – Майк так никогда и не разобрался, кто именно отдал приказ и каким образом это все произошло – Гарри назначил сам себя дискжокеем этой вечеринки.
Он начал, естественно, с Rolling Stones, бессмертной Sympathy for the Devil, и продолжил композициями Satisfaction и Street Fighting Man.
Пока все было в порядке. Споры по поводу музыкальных пристрастий начались позже. К глубокому отвращению молодежной части американской армии, Гарри, несмотря на свою собственную относительную молодость, оказался энтузиастом Классического Рока. После того, как отзвучали Rolling Stones, он продолжил программу композициями Creedence Clearwater Revival и Doors.
Потом…
– Просто не могу поверить, такое антикварное дерьмо, – прошипел Ларри Уайлд. Молодой "артиллерийский специалист" настраивал одну из катапульт, работая в свете, отбрасываемом подвесной электрической лампой. Грег Феррара руководил работой. Расчет катапульты, задачей которого было обслуживание импровизированного устройства после того, как оно будет окончательно собрано, стоял чуть в стороне, рядом с портативным генератором.
Голос Ларри был горек и полон страдания от происходящего предательства: "Боб Дилан?"
Наконец-то отзвучали последние аккорды Positively Fourth Street. Ларри испустил благодарный вздох, так же как и Эдди Кантрелл. Но третий член "специального артиллерийского подразделения" не разделял их умиротворенности.
– Дальше будет только хуже, – мрачно предсказал Джимми Андерсен.
И точно. В тот самый момент юго-запад Тюрингии сотрясся от звуков…
Ларри и Эдди заорали в унисон.
– Элвис Пресли? Вы что, совсем там охренели!?
Увы, Гарри оказался поклонником Короля, так что мучения специального артиллерийского подразделения были долгими. К тому времени, как первая катапульта была собрана и готова, их сотрясало благородное негодование оскорбленных в лучших чувствах рок-фанатиков.
Затем мучение превратилось в пытку. Гарри громко объявил через громкоговорители, что он принимает заявки на исполнение тех или иных композиций. Мгновенно, несмотря на все крики Грега Феррары о воинской дисциплине, трио исчезло в лесной темноте, единое в решимости вернуть разум и здравомыслие обратно в мир.
Никаких шансов у них не было. К тому моменту, как они достигли небольшой поляны, где Гарри основал импровизированную "музыкальную штаб-квартиру", на ней уже толпились другие солдаты, с нетерпением ожидавшие выполнения их заявок. Сержантами и старшинами американской армии, как и раньше, были в основном члены СГА, молодость которых была далеко позади – и Гарри весело склонился перед мудростью ветеранов.