был убеждён, что Император поверит ему и обвинит в неудаче тех, на кого он укажет.
Поражение же подчинённой ему армии Беннигсена особенно не волновало. Те тайные связи, которые он имел с Западом, от этого только упрочились бы. Он все сделал, чтобы русская армия погибла на полях Восточной Пруссии и Польши, но не учёл, что есть ещё Русский Дух – этакое непонятное для иноземцев оружие.
Положение русской армии спас генерал-майор артиллерии граф Александр Иванович Кутайсов. Всё утро проведя в бесполезной артиллерийской перестрелке с противником, Кутайсов во второй половине дня, обеспокоенный шумом в тылу армии, решил прояснить для себя обстановку и, с разрешения генерал-лейтенанта Тучкова, выехал к центру, поднялся на высокий холм и обозрел окрестности. Мгновения было достаточно, чтобы оценить создавшееся положение. Враг был в тылу русской армии…
Кутайсов приказал своему адъютанту поручику Ивану Арнольди скакать на батарею и передать распоряжение о переброске на угрожаемый участок трёх конноартиллерийских рот князя Л.Я.Яшвиля, А.П.Ермолова и Н.И.Богданова – всего тридцать шесть орудий. Больше взять не мог, дабы не оголить слишком сильно правый фланг.
Две роты Кутайсов развернул на высоте перед мызой Ауклаппен, приказав ударить картечью по пехоте и брандскугелями по строениям. Третью роту он сам повёл к ручью, рассекавшему лес, где ещё во время выдвижения заметил позиции французской артиллерии. Под огнём русской артиллерии мыза запылала, французы заметались под ливнем картечи, продвижение их остановилось.
Одновременно с конноартиллерийскими ротами прибыл к месту схватки и пехотный резерв под командованием генерала князя Багратиона, который, как отметил в своих воспоминаниях Денис Давыдов, «в минуты опасности поступал на своё место силою воли и дарования…»
Ободренные поддержкой, 2-я и 3-я пехотные дивизии русских перешли в контратаку. Французы были выбиты из Ауклаппена. Положение вскоре окончательно восстановилось, но не по воле главнокомандующего, а благодаря инициативе и распорядительности русских генералов.
А тут подоспел и корпус прусского генерала Антона Вильгельма Лестока. Наша артиллерия хорошо подготовила атаку. В авангарде прусского корпуса на врага двинулись русские: Выборгский пехотный полк, Московские драгуны и три эскадрона Павлоградского гусарского полка. За пехотой следовали казаки Платова, готовые развить успех и преследовать бегущего врага.
Александр Иванович Михайловский-Данилевский писал: «Выборгский полк с невероятным мужеством ворвался в Кушиттен и почти вовсе истребил находившиеся там французские 51-й линейный полк и четыре роты 108-го полка и взял три русских орудия, отбитые французами при атаке нашего левого крыла.
За Выборгским полком поспешили в Кушиттен другие войска Лестокова отряда, а Платов и прусский легкоконный полк, называвшийся «Товарищами», обходили селение слева.
Все сии войска по пятам преследовали бежавших из селения французов, а Платов довершил их поражение.
Овладев Кушиттеном, Лесток выстроил отряд впереди его лицом к берёзовой роще, занятой французами, сделал по ней несколько пушечных выстрелов и потом с музыкой вторгся в рощу, обходя её слева полком Рюхеля, казаками и «Товарищами». Столь же успешно, как в Кушиттене, действовали пруссаки и выборгский полк в роще, кололи и гнали французов.
Обойдённый справа, когда думал, что обошёл он, Даву поспешно послал дивизию Фриана к роще, откуда уже выбегали французы, атакуемые подоспевшими на помощь Лестоку полками Московским драгунским и Павлоградским гусарским.
Даву начал отступать. Граф Остерман подвигался за ним, имея в первой линии графа Каменского и Багговута. Пользуясь воспламенением своего отряда и полученными усилениями, Лесток не дал Фриану утвердиться и сбил его. Даву спешил занять выгодную позицию по обеим сторонам Саусгартен и расположил на ней батареи. Но было уже поздно…
Так были ниспровергнуты действия Даву, долженствовавшие нанести русской армии решительный удар…»
Они были ниспровергнуты смелым и решительным ударом русских войск, поддержанным союзниками. Наполеоновская армия сама оказалась на грани катастрофы. Оценив обстановку, Наполеон сказал начальнику своего главного штаба маршалу Бертье: «К русским подошли подкрепления, а у нас боевые заряды почти истощились. Ней не является, а Бернадот далеко: кажется лучше идти к ним навстречу».
Эти слова записал Жомини, находившийся в тот момент рядом с Наполеоном и Бертье. Наполеон не отважился сказать правду – как можно произнести слово «отступить», ведь он же «непобедим»!?
Наполеон готов был бежать с поля боя, но… неожиданно счастье снова улыбнулось французам…
Беннигсен приказал остановиться! Приказ поразил русских генералов. Поразил он и Наполеона. Тот не представлял себе, как выпутаться из критической ситуации. О том, что обстановка была действительно катастрофической, свидетельствует признание одного из наполеоновских маршалов. В то время Бернадот был в союзе с Наполеоном и командовал одним из корпусов его армии. Но в 1813 году, когда он уже воевал на стороне России, в разговоре с русскими офицерами во время Лейпцигской битвы, заметил: «Никогда счастье более не благоприятствовало Наполеону так, как под Эйлау. Ударь Беннигсен ввечеру, он взял бы, по крайней мере, 150 орудий, под которыми лошади были убиты».
Эти слова Бернадот сказал русским офицерам, находясь в Северной армии под Лейпцигом во время знаменитой «Битвы народов» 1813 года. При этом разговоре присутствовал и Павел Грабе, который был артиллерийским поручиком в деле под Эйлау и командовал расчётами, ведущими огонь по корпусу Ожеро.
Под Прейсиш-Эйлау из всех европейских формирований один лишь корпус прусского генерала Лестока воевал рука об руку с русскими, причём, как мы видели, сыграл определённую роль в конце сражения.
Бернадот же не участвовал в сражении, поскольку просто не успел прийти в срок. «Виновником» того оказался «генерал по образу и подобию Суворова» обожаемый в армии князь Петр Иванович Багратион. Напомним, что 4(16) января Беннигсен предпринял наступательное движение. Цель его, как отметил Михайловский-Данилевский, «состояла в желании не допустить Наполеона занять Кенигсберг и Пиллау, обладание коими давало ему возможность пресечь нам сухопутно сообщение с Данцигом и господствовать над берегом Балтийского моря от сей крепости до Кенигсберга».
Движение началось неожиданно, русские войска вскоре оказались в очень выгодном положении для внезапного и сокрушительного удара по корпусу Нея, однако Беннигсен не осуществил его. Ней, избежав поражения, успел предупредить об опасности Бернадота, корпус которого был рассредоточен, и одна значительная часть его оказалась в поле зрения русских. Беннигсен двинулся к нему, но тут были слухи, именно слухи о том, что Наполеон готовится атаковать русскую армию. Беннигсен растерялся и упустил Бернадота. Когда слухи не подтвердились, движение продолжилось.
В середине января из Петербурга прибыл генерал Багратион. Беннигсен назначил его начальником авангарда. С тех пор действия авангарда значительно активизировались, и вскоре передовые части русских достигли Лёбау, населенного пункта, в котором находилась главная квартира маршала Бернадота.
К тому времени Наполеон уже знал о действиях русских и решил противопоставить им свой план. Замысел был прост: «обойти левое крыло Беннигсена, отрезать нашу армию от России и отбросить ее к Висле», чтобы затем уничтожить.
Император Франции приказал направить маршалам приказ: «Нею и Ожеро сосредоточить корпуса свои между Млавою и Найдебургом. Сульту, Даву, кавалерийским резервам Мюрата и гвардии собраться у Велеберга. Бернадоту, стоящему на левому берегу у Лебау, ночью оставить в лагере конный полк для поддержания бивачных огней, и, скрывая ночною темнотою свой марш, идти с корпусом от Лебау вправо, к Найдебургу, на соединение с Неем и Ожеро».
Все было продумано, даже дезинформация…
Бернадот прежде имел поведение отступать к Торну, о чем, конечно, было известно Багратиону. Вот и предлагалось ему оставить конный полк, который бы создавал впечатление, что арьергард прикрывает этот отход Бернадота.
Не учел Наполеон другого. У русских были прекрасные глаза и уши – великолепно действовала казачья разведка донских казачьих полков генерал-майора Ивана Дмитриевича Иловайского. Раскинули сети вокруг Лебау и разъезды Елизаветградского гусарского полка полковника Юрковского.
Депеша, направленная маршалом Бертье Бернадоту была перехвачена гусарами. Из неё и узнал Багратион о коварных планах Наполеона. Опасаясь, что это может быть дезинформацией, он поручил Иловайскому захватить «языка» в Лебау и ещё плотнее блокировать город казачьими дозорами. В Лебау никто о планах Наполеона не знал, поскольку депеша не достигла города. А вскоре казаки перехватили очередного курьера, который вез новый приказ с подтверждением и уточнением прежнего.
Багратион, ещё недавно возмущавшийся медлительностью действий главных сил, понял, что в данной обстановке наступление гибельно. Он направил депеши и пленных в главную квартиру, а полковнику Юрковскому приказал развести бивачные костры и заставить гусар всю ночь перемещаться меж ними, создавая впечатление, что к передовым русским частям непрерывно подходят новые подкрепления.
В результате введённым в заблуждение оказался Бернадот, который, не ведая о приказе Наполеона, но при этом получая сообщения об усилении авангарда русских, решил ускорить отход к Торну для его прикрытия, что и было ему поручено прежде. В результате этого марша он совершил несколько переходов в противоположном от Алленштайна направлении, удаляясь от места сбора, указанного маршалом Бертье. Это и привело к тому, что в сражении при Прейсиш-Эйлау он не участвовал.
Кровавая битва на холмах Прейсиш-Эйлау явилась первой, которую не удалось выиграть Наполеону, доселе слывшему непобедимым. И это несмотря на полную пассивность главнокомандующего русской армией, постоянные прощения его ошибок и неудач на протяжении всего сражения.