«Напрасно вы надеетесь на своих солдат. До Аустерлица они считали себя непобедимыми. Теперь они заранее уверены, что мои войска побьют их…»
Войска так не считали.
Русские генералы, воспитанники Суворова, отлично понимали, что под Аустерлицем Наполеон побил не их самих, а лично Александра, вмешавшегося в ход дела и всё испортившего и запутавшего. При Фридланде же Наполеон побил опять-таки не их, а Беннигсена, сделавшего всё, чтобы русским невозможно было добиться даже малейшего успеха.
Удачи французов в Австрии и Восточной Пруссии оказали императору Франции медвежью услугу: он уверился в своей непобедимости и постепенно забыл свой испуг, свою растерянность под Прейсиш-Эйлау. И, несмотря на всё это, он до последней возможности пытался сделать Россию своей союзницей в борьбе с Англией.
В начале 1810 года он просил руки родной сестры Александра Анны Павловны, но получил отказ, который нельзя было воспринять иначе, как начало конфронтации. И тогда Наполеон решил жениться на дочери австрийского императора Франца I Марии-Луизе.
Приготовления к войне он начал весной 1810 года. Конечно, это не укрылось от глаз русского правительства. В то время в Париже находился русский военный агент флигель-адъютант Александр Иванович Чернышев, чрезвычайно обаятельный человек, прекрасный собеседник, блестящий гвардейский офицер и тонкого ума разведчик. Даже родная сестра Наполеона Полина Боргезе была от него без ума. Он сошёлся коротко со многими высшими сановниками Франции и умело получал нужную ему информацию из разных источников. Он своевременно сообщил в Петербург о том, что Наполеон резко изменил политический курс и теперь уже военного столкновения с ним не избежать.
1 февраля 1810 года военным министром России был назначен Михаил Богданович Барклай-де-Толли. Одним из первых его деяний было учреждение при посольствах России за границей службы военных атташе с правом дипломатической неприкосновенности. Первые атташе стали первыми полуофициальными военными разведчиками. Наставляя их, Барклай требовал: «Употребляйте всевозможные старания к приисканию и доставлению ко мне какою бы то ни было ценою карт и планов операций, данных о численности, дислокации и перемещении войск».
Под руководством военного министра развернулась подготовка к войне. Спешно строились оборонительные линии по рекам Двине и Днепру, укреплялись приграничные города.
Однако ошибочно считать, что Россия заранее готовилась к оборонительной войне. Действительно, начало царствования Александра I ознаменовалось постоянными ретирадами, столь характерными для кампаний 1805 и 1807 годов. Но в начале 1811 года Александр I заговорил о необходимости начать войну с наступления на Польшу. Однако князь Ю. Понятовский, посвящённый в эти планы, известил о них Наполеона. Впоследствии за это своё предательство он получил чин маршала Франции, ну а в итоге разделил участь всей грабительской банды Наполеона в России.
Александр пытался договориться о совместных действиях с королём Пруссии, но тот поспешил предаться Наполеону. В довершении всего 24 февраля 1812 года Наполеон подписал союзный договор с Пруссией о совместных действиях против России, по которому в армию Наполеона включалось 20 тысяч прусских воинов. Такой же договор был подписан 14 марта с Австрией, которая выделяла для совместной борьбы с Россией 30 тысяч солдат.
Вдумайтесь, кто соседствует с нами на Западе?! Одни стяжатели и предатели. Ведь Россия спасала Австрию и в 1799 году, и в 1805 году, а Пруссию – в 1806 и 1807 годах. Все было забыто… Жажда грабежа, наживы, возможность поживиться в богатейшей тогда России застилала глаза западным политикам…
Впрочем, и прусский король, и австрийский император не слишком были уверены в новом своём союзнике, а потому пытались попробовать усидеть сразу на двух стульях. Подписав соглашения с Наполеоном, они сразу поспешили уверить Александра в искренней своей любви и дружбе к нему. Австрийский император писал: «Австрия навсегда останется другом России!» Прусский король вторил ему: «Если война вспыхнет, мы будем вредить друг другу только в крайних случаях. Сохраним всегда в памяти, что мы друзья и что придёт время быть опять союзниками».
Они не добавляли, но между строк читалось: «если победит Россия». Ну а уж коли нет, то не обессудьте: будем грабить и убивать русских, как и все остальные бандиты, собирающиеся под знамёна Наполеона.
Вот каковы понятия о чести и совести были у европейских монархов, за престолы которых столь безжалостно посылал умирать русских солдат Александр.
И австрийский император, и прусский король оставляли за собой возможность стать союзниками того, кто победит… А солдатских жизней не было жалко ни им, ни Наполеону, ни, увы, Александру, который, по отзывам современников, откровенно заявлял о своём презрении к русским и говорил, что «каждый из них или плут, или дурак».
Говорил и изгонял из государственного аппарата русских, заменяя их иностранцами, большей частью немцами; даже другу своему Аракчееву он предпочел Барклая-де-Толли. К счастью, именно этот и только единственный этот выбор иностранца оказался полезным для России. Впрочем, Михаил Богданович Барклай-де-Толли иностранцем себя не считал, не было у него иной Родины, кроме России.
Даже Наполеон заметил странную приверженность Императора к иноземцам. Он заявлял: «Александр окружен низкими людьми: при нём Армфельд, человек развратный, бессовестный, проныра; Штейн, негодяй, изгнанный из своего Отечества; Беннигсен, бездарь, выказавший свою неспособность в 1807 году».
Но ещё страшнее для России было то, что накануне грозы, нависшей с Запада, Александр вновь пожелал испытать счастье воинское и заслужить славу полководца. В апреле 1812 года он выехал к армии. Это грозило новым Аустерлицем.
А между тем французы заканчивали последние приготовления к вторжению в Россию. 10 июня Наполеон прибыл в местечко Вильковышки близ города Ковно. Там он продиктовал воззвание, которое немедленно было направлено в войска, сосредоточенные в лесах вдоль Немана: «Солдаты! Вторая польская война началась. Первая кончилась Фридландом и Тильзитом. В Тильзите Россия поклялась хранить военный союз с Францией и бороться против Англии. Теперь она нарушила свои клятвы…
Россия увлечена роком, да свершится судьба её!
Пойдем вперёд, перейдём Неман, внесём войну в пределы России. Вторая польская война будет столь же славной для французского оружия, как и первая. Но мир, который мы заключим, будет прочным. Он положит конец тому гибельному влиянию, которая Россия вот уже 50 лет оказывает на дела Европы»
Впрочем, влияние, о котором говорил Наполеон, было действительно достаточно сильным, но, конечно, не гибельным, особенно в периоды царствования Екатерины Великой и Павла Первого. При Александре оно оказалось сильно поколебленным.
Документы тех лет свидетельствуют о том, что император Франции всерьёз подумывал о мировом господстве, на пути к которому стояли лишь Англия и Россия. Будучи в здравом уме, он понимал, однако, что если на порабощение Англии можно рассчитывать, то поработить Россию и превратить в рабов её народ никому не под силу. Он и не вынашивал столь бредовых идей. Главной задачей было нанести поражение вооруженным силам России, овладеть одной из столиц и заключить мир, выгодный Франции.
Очень важно такое замечание профессора Зызыкина: «Нельзя упускать из вида, что в случае победы над Россией Наполеон не думал вовсе о её завоевании, подобно Гитлеру, а потребовал бы только восстановления Тильзитского соглашения и присоединения к континентальной системе и восстановлении Польши, призванной служить для концентрации своих сил на случай выступления России против Франции».
Незадолго до вторжения Наполеон поделился со своим генерал-адъютантом Л. Нарбонном такими мыслями: «Представьте себе, что Москва взята, Россия сломлена, с Царём заключен мир или же он пал жертвой дворцового заговора… и скажите мне, разве есть средство закрыть отправленной из Тифлиса великой французской армии и союзным войскам путь к Гангу…»
Как видим, Наполеон продолжал размышления на прежнюю тему, которая волновала его и ради которой он пошёл на союз с Павлом Первым. Этой целью оставалась Индия. Он не уставал говорить, что он будет принуждать Россию заключить мир, выгодный Франции.
Упоминание о возможном дворцовом перевороте свидетельствует о том, что Наполеону было выгоднее видеть на престоле российского Императора, который бы не менял свои предпочтения как флюгер. В окружении же Александра было слишком много весьма посредственных ветродуев, оказывавших на него и его решения дурное влияние.
Европейские политики частенько пытались и не без успеха использовать русский штык в своих целях. Но делалось это под разными благовидными предлогами, как, скажем, в годы Семилетней войны.
Наполеон первым решил попытаться принудить русских воевать за его интересы именно силой оружия.
Он смог заставить это делать практически все европейские народы, но глубоко ошибался, надеясь, что сумеет добиться того же от народов, населяющих огромные просторы России.
«Я иду на Москву! – хвастливо заявлял он. – И в одно или два сражения все концу. Император Александр будет на коленях просить мира. Я сожгу Тулу и обезоружу Россию…» Как видим: «обезоружу», но не «завоюю»!..
Приготовления французов уже завершались. До времени к Неману дозволялось приближаться лишь польским разъездам, чтобы русские не догадались о близости к реке французских войск. Но разведка давно уже сообщала русскому командованию о сосредоточении крупных сил, и ещё в конце 1811 года Император Александр писал своей сестре: «Военные действия могут начаться с минуты на минуту!»
Правда тогда он ещё мог планировать и превентивный удар. В июне же 1812 года о наступлении никто не думал. Русское командование знало о подавляющем численном превосходстве французской армии. Неизвестны были лишь сроки начала военных действий.