».
На султана Кутузов произвел столь сильное и благоприятное впечатление, что тот стал клясться в вечном мире с Россией. Впрочем, это не обольщало Кутузова, и он ни на минуту не терял бдительности, понимая, сколь призрачны обещания и уверения, когда Запад спит и видит столкнуть Османскую империю с Россией с целью ослабления и той, и другой.
Знал Кутузов, что этой цели подчинена вся деятельность многих послов западных стран, а прежде всего французского и английского. Именно послы этих стран подогревали реваншистские настроения у той части влиятельных людей Турции, которая недовольна была условиями Ясского мирного договора.
Кутузов вынужден был учитывать и эти настроения. Он делал всё возможное, чтобы убедить Порту в бесперспективности и гибельности для нее войны с Россией.
А между тем турецкие правители, следя за складывающейся международной обстановкой, несмотря на заверения в вечном мире, ждали удобного момента, чтобы выступить против России. Кроме того, коварные западные послы, зачастую, предвосхищали события, и пытались даже воздействовать на Кутузова, убеждая его, что Порта рано или поздно примет решение о начале военных действий.
Расчёт был коварен – Кутузов поверит и доложит своему правительству о том, что война вот-вот грянет. Получив такие сведения, Екатерина Великая соответственно поручит предпринять необходимые оборонительные меры, которые не останутся незамеченными Портой. Вот и конфликтная ситуация. Посол России убеждает в необходимости мира, а Россия производит подготовительные мероприятия к боевым действиям близ границ с Османской империей.
Но Кутузова было очень трудно провести. Он, конечно, прислушивался к тому, что говорили вокруг, но, прежде всего, стремился разобраться во внутренней обстановке в стране, оценить её экономические возможности, определить, способна ли Османская империя к ведению войны в ближайшее время.
В январе 1794 года он писал Суворову: «Я должностью служения своего поставляю предупредить Вас, милостивого государя, что по примечаниям моим не полагаю я разрыв с нами столь близок… Везде развалившиеся крепости не приведены в совершенно оборонительное состояние, флот её ещё не силен; предпринятые перемены в денежной части не достигли надлежащей зрелости, а пуще всего внутренность расстроена, везде почти непослушание, во многих местах мятежи, часть Аравии, большая часть Румелии и окрестности Требизонда довольно занимают непокорностию своею Порту. Все сии причины должны воздержать её, судя по здравому рассудку, от всякой токмо для неё пагубной крайности».
Благодаря выводу, сделанному Кутузовым, появилась возможность правильно построить отношения с Портой и избежать столкновения с нею в крайне сложной для России обстановке.
Войны в грядущем, конечно, ещё были, поскольку западные страны из кожи вон лезли, чтобы их спровоцировать, но постепенно «темные силы» на Западе начинали понимать – с помощью Османской империи Россию не сокрушить. Минули те времена, когда можно было хотя бы надеяться на это. Вот тогда в последнем десятилетии XVIII века, стала проявляться фигура Наполеона Бонапарта. Причём сам Наполеон долго ещё не подозревал о том, что именно он выбран для очередной попытки уничтожить Россию.
О всевозможных нюансах этой коварной политики мы уже упоминали. Подготовка велась по разным направлениям. Прежде всего, строились интриги против Императрицы Екатерины Великой, которая прежде других разгадала опасность набиравшего силы Наполеона и даже приняла решение сформировать армию, поставив во главе Суворова, которому и поручить разгромить, пленить и привезти в Петербург возмутителя спокойствия Европы. И всё было бы, безусловно, исполнено Суворовым, но «тёмные силы» позаботились об устранении Императрицы Екатерины Великой, а вскоре после этого сумели столкнуть Россию и Францию.
Правда, успех их не был долгим. Император Павел Первый и Наполеон быстро поняли, что России и Франции делить нечего и воевать им между собой нет никакой необходимости. И тогда слуги «тёмных сил» устранили Павла Первого, ну а кто занял его место, вступил на престол Русских Царей, теперь, после исследований дешифровщика Геннадия Станиславовича Гриневича стало совершенно ясно.
В рассказе о боевом пути Михаила Илларионовича Кутузова мы не будем останавливаться на Аустерлицком сражении, поскольку эта тема освещена в предыдущих главах.
Напомним лишь, что Аустерлицкий успех французских войск стал ещё одним шагом на пути к вторжению Наполеона в Россию, поскольку именно он создал у него ложное представление о том, что французы могут побеждать русских. Он недооценил то, что если Русскими войсками предводительствует Русский полководец, а не нанятый иноземец или вмешивающийся в дело бесталанный император, они непобедимы.
Кутузов не знал до той поры военных неудач. Будучи лучшим учеником и верным последователем великого Суворова, переняв, а кое в чем, даже творчески развив передовые его взгляды, методы и способы ведения боя, воспитания и обучения войск, Кутузов сделался самобытным полководцем, имеющим свою, только ему присущую стратегию, свои методы ведения войн.
Суворов не знал ретирад. Любое «горячее» дело, даже с превосходящим численно противником, он решал стремительным и дерзким наступлением, ошеломлял врага, навязывал ему свою волю, громил и гнал, добиваясь полной победы, полного разгрома. В некоторых случаях Михаил Илларионович Кутузов допускал возможность отхода армии на более выгодные рубежи под натиском численно превосходящего врага, но с целью создания наиболее благоприятных условий для обеспечения разгрома врага и осуществления решительного контрнаступления. Блестяще применил он подобный отход в ходе русско-турецкой войны 1806-1812 годов под Слободзеей.
Предыстория этой, считающейся одной из блистательнейших побед Кутузова, повлиявшей на расстановку сил в войне с Наполеоном, такова.
В 1811 году Кутузов был назначен главнокомандующим Молдавской армией. Не любивший Михаила Илларионовича Император Александр I вынужден был пойти на это назначение, ибо война с Турцией тянулась уже несколько лет, но, несмотря на многие частные победы русских войск, решительного поражения врага добиться так и не удалось.
А между тем с Запада надвигалась новая гроза – Наполеон готовился к вторжению в Россию. В армии, которую принял Кутузов, было около 45 тысяч человек, но войска оказались разбросанными на тысячеверстном фронте. Турки имели свыше 60 тысяч человек, к тому же они могли в любое время значительно усилить свою группировку, ибо их границам никто в то время не угрожал. Россия же вынуждена была держать две армии на западном направлении.
Оценив сложившуюся на Дунайском театре военных действий обстановку, Кутузов понял, что нанести врагу поражение в открытом полевом сражении вряд ли удастся, а потому целесообразно организовать наступление на Шумлу, где находилась главная квартира турецкого сераскера Ахмета-паши и были сосредоточены основные силы.
Михаил Илларионович принял свой план действий, но до времени его не обнародовал. Прежде всего, решил атаковать Рущук – один из ключевых пунктов, на которые опирались неприятельские войска.
По этому поводу Михаил Илларионович писал военному министру России генералу Михаилу Богдановичу Барклаю-де-Толли, не раскрывая, впрочем, основного замысла: «Не упущу случая, чтобы воспользоваться необдуманным шагом неприятеля. Идти к визирю в Шумлу, атаковать его в сём сильном натурою и некоторой степенью искусства утвержденном укреплении – и невозможно, и пользы никакой бы не принесло; да приобретение такого укрепления, по плану оборонительной войны, совсем не нужно. Но, может быть, что скромным поведением моим ободрю я самого визиря выйти и выслать по возможности знатный корпус к Разграду или далее к Рущуку.
И если таковое событие мне посчастливится, тогда, взяв весь корпус Эссена 3-го, кроме малого числа, которое в Рущуке остаться должно, поведу их на неприятеля. На выгодном для войск наших местоположении не укрепленного Разграда, конечно, с Божьей помощью, разобью я его, и преследовать могу, верст до 25, без всякого риску».
Кутузов не раз рисковал собой, но никогда не рисковал армией. Взяв Рущук, он не пошёл далее, а стал ожидать, что предпримет враг. Барклаю-де-Толли он полностью не раскрыл замысла, опасаясь, что каким-то образом при пересылке письма может произойти утечка информации. Свой план он не доверял никому, потому что слишком многое зависело от его выполнения, не только для армии, но и для России.
Между тем, приняв осторожность русских за их слабость, визирь двинулся вперед, покинув Шумлу, но был разгромлен под Рущуком и стал отходить. Русские войска начали преследование, которое вскоре было прекращено по распоряжению Кутузова. А потом вдруг поступил удививший всех приказ: главнокомандующий повелел оставить Рущук.
Он так объяснил это свое действие: «…Решение оставить Рущук пришло ещё до сражения, которое мне надобно было провести, чтобы убедить войска в способности бить неприятеля. Теперь же мы уходим как победители, а не как побеждённые.
Ежели бы вместо виктории была бы хоть малая неудача, тогда бы должно переносить все неудобства и для чести русского оружия Рущука не оставлять. Теперь же сие действие нанесет вред лишь мне самому, но я пренебрегу мыслями о том ради пользы Отечества!»
Как похоже это решение на то, которое Кутузов принял под Москвой! Одна лишь разница – несоизмеримы последствия. Последствия для страны. В обоих случаях Кутузов, поставленный в невероятно сложные условия, лишённый возможности нанести полное и окончательное поражение врагу из-за нехватки для того сил, менее всего заботился о себе, думая прежде всего об Отечестве.
А сколько мы знаем из истории печальных примеров, когда военные предводители гнали людей на смерть лишь для того, чтобы в точности исполнить чей-то неумный приказ, и не дай Бог не испортить о себе впечатление высказыванием мнения, идущего вразрез с мыслями высокого начальства!