Пехота в боях
КОБРИН И ГОРОДЕЧНО
Первой крупной удачей русских войск стала победа в сражении при г. Кобрине Гродненской губернии. 15 июля саксонский отряд генерала Г. Кленгеля численностью свыше 2300 человек при 8 орудиях был атакован полками армии А.П. Тормасова. Сражению предшествовал изнурительный марш, в ходе которого, например, полки 15-й пехотной дивизии потеряли свыше 300 человек отставшими и 6 умершими от усталости. Несмотря на превосходство русских, саксонцы, укрепившиеся в городке, оказали упорное сопротивление. Кавалерийские части после атаки на саксонскую кавалерию вынуждены были ограничиться блокадой города. На протяжении почти двух часов 13-й егерский полк при поддержке 2 орудий вел бой с пехотой противника. Ясное летнее утро омрачилось дымом пожарищ. Шеф 13-го егерского князь В.В. Вяземский, по иронии судьбы не участвовавший в действиях полка, записал в своем журнале: «Какая ужасная картина… Все в пламени, жены, девушки в одних рубашках, дети, все бегут и ищут спасения; сражение в пожаре, быстрое движение войск, раскиданные неприятелем обозы, ревущий и бегущий скот по полю, пыль затмила солнце, ужас повсюду» [101, с. 201].
Около 11 часов дня в город вступили колонны Ряжского и Апшеронского пехотных полков, захватив рыночную площадь. Подразделения Ряжского полка под командой шефа полка полковника Медынцева и майора Горяинова захватили две пушки и рассеяли колонну пехоты [99, с. 4]. Генерал Кленгель с остатками войск удерживал Кобринский замок и сдался, израсходовав боеприпасы, во время последней штыковой атаки 13-го егерского. Саксонцы потеряли 109 человек убитыми и более 2000 пленными. У русских 74 человека было убито и 181 ранен, причем почти половина потерь (27 убитых и 90 раненых) приходилась на долю 13-го егерского [6, л. 23]. Столица отметила первую победу артиллерийским салютом, но воспользоваться выгодами сложившегося положения не удалось, так как пострадавший саксонский 7-й корпус Ж. Ренье объединился с австрийским корпусом К.Ф. Шварценберга, получив почти двойное численное превосходство над русскими.
Но даже при таком явном преимуществе противника армия А.П. Тормасова смогла избежать поражения в последовавшем 31 июля сражении у местечка Городечно. Гибкое и грамотное взаимодействие пехоты с кавалерией и артиллерией позволило русским войскам в течение 14 часов отбивать все атаки неприятеля на достаточно неудачной позиции. В.В. Вяземский, упоминая о постоянной «жаркой перестрелке», отметил критический эпизод боя, когда при отступлении русских вражеская кавалерия привела в замешательство отходящие части. Положение спасли егерские полки: 38-й егерский «оттянул от пехоты, выстроился и произвел огонь по неприятелю, обратил оного в бегство», а 10-й и 13-й егерские, заняв позиции, дали возможность артиллерии открыть огонь. После относительно равного сражения неожиданно неудачно было организовано отступление арьергарда: «Армия наша стояла верстах в 3-х от Кобрина по Двинской дороге. Генерал-майор Сивере приехал и сказал, чтоб всякой полк бегом присоединился к армии; все бросилось и побежало, кавалерия вплавь, пехота топчет друг друга, и конфузия страшная. Едва могли мы в местечко привесть полки в порядок…» [101, с. 206].
МОГИЛЕВ И САЛТАНОВКА
В начале июля 2-я Западная армия под командованием генерала от инфантерии П.И. Багратиона поспешно двигалась на соединение с 1-й армией, преследуемая войсками Жерома Бонапарта. Соединению армий препятствовали также дивизии корпуса маршала K.H. Даву, авангард которого 7 июля появился в окрестностях города Могилева. В самом городе на тот момент находился Могилевский внутренний гарнизонный батальон полковника А.А. Коллена 1-го и отряд полковника А.И. Грессера — слабые запасные трехротные батальоны 1-го, 5-го, 33-го и 42-го егерских полков и минерная рота 2-го Пионерного полка, всего около 1500 человек. Посланный на разведку с 30 гарнизонными солдатами полицмейстер Литвинов, напав на аванпосты французов, привел пленного; несмотря на всю несоразмерность сил, было принято решение оборонять город. Утром 8-го июля у Виленской заставы произошла упорная, но короткая схватка. Грессер, «не могши отразить неприятеля, прошел около городского вала» и отступил по направлению к деревне Салтановка.
По каким-то причинам гарнизонный батальон отделился от отряда Грессера и подвергся нападению французов: «При нападении же неприятеля имел ежеминутное с стрелками сражение, а в 8 верстах от города Могилева неприятель два раза покушался отрезать, прошедши местечко Буйничи, а потом за две версты вновь атаковал, но храбрые воины, не взирая на превосходное число силы неприятеля, имев при себе две городские пушки, пошли на штыки и, ружейными выстрелами прогнав неприятеля, пошли далее». Подоспевшие к этому времени казаки В.А. Сысоева помогли батальону оторваться от преследования. Во время боя батальон потерял 2 офицеров и 62 нижних чина; еще 7 офицеров и 165 нижних чинов пропали без вести в городе [128, с. 140, 141]. Между тем нельзя не отметить мужественные и довольно искусные действия подразделения, в целом не предназначенного для военно-полевой службы.
Получив известия о слабости неприятельского авангарда, Багратион решил сделать попытку пробиться через Могилев, для чего и был выделен 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского, поддержанный кавалерией. Заночевав в нескольких верстах от Салтановки, утром 11 июля Раевский, взяв с собой 6-й и 41-й егерские полки и по одному батальону Орловского и Нижегородского полков, быстро выдвинулся к деревне, выбив из леса французских стрелков. Для быстроты передвижения пехотные батальоны даже оставили ранцы. Войска Даву к этому моменту уже численно превосходили отряд Раевского, но маршал, считая, что имеет дело со всей армией Багратиона, избрал оборонительную тактику, сильно укрепившись на позиции между деревнями Салтановка и Фатово. Французский офицер оставил подробное описание этой позиции: «Налево у нас был Днепр, берега которого в этом месте очень топки; перед нами находился широкий овраг, в глубине которого протекал грязный ручей, отделявший нас от густого леса, и через него перекинут был мост и довольно узкая плотина, устроенная, как их обыкновенно делают в России, из стволов деревьев, положенных поперек. Направо простиралось открытое место, довольно бугристое, отлого спускавшееся к течению ручья… Одна из наших стрелковых рот поместилась в Деревянном доме у въезда на плотину, проделала в нем бойницы и сделала из него таким путем нечто в роде блокгауза, откуда стреляли по временам во все, что показывалось. Несколько орудий были поставлены наверху оврага так, чтобы стрелять ядрами и даже картечью в неприятеля, который попытался бы перейти его. Главные силы дивизии были построены в открытом месте направо от дороги и налево примыкали к дивизии Компана» [110].
Генерал-майор И.Ф. Паскевич уточнял: «Мост при Салтановке был завален и прорублены ружейные бойницы в стенах корчмы, лежащей на левом берегу оврага, прикрывавшего всю линию французов, мост при мельнице Фатовой был сломан и в соседних домах также поделаны бойницы» [124, с. 84].
6-й и 41-й егерские полки попытались с ходу перейти через ручей, но, встреченные ураганным артиллерийским огнем, остановились и завязали перестрелку с французской пехотой. Командир корпуса в своем рапорте упоминал о действиях егерей: «Храбрый господин полковник Глебов с 6-м и 41-м егерскими полками удерживал места противу неприятеля, который, под прикрытием своих батарей и благодаря крутизне нашего берега, переходил через болота в большом числе и силился согнать нас с нашего берега, но намерение его всегда обращалось егерями ему во вред» [129, с. 181].
Раевский, оставив перед Салтановкой подошедшую 12-ю пехотную дивизию, послал Паскевича с 8 батальонами 26-й дивизии к Фатову; два батальона дивизии, несущие ранцы передовых подразделений, присоединились к отряду только к вечеру.
Паскевич очень подробно описал свои дальнейшие действия: «Я… повел все мои войска влево, в обход. На всем этом пространстве тянутся леса. Я должен был идти по тропинке, пробираясь между деревьев по три человека в ряд.
В половине леса я встретил наших расстроенных стрелков, отступивших от стрелков французских. Неприятель по этой же самой дороге обходил наш левый фланг. Стрелки моих первых батальонов остановили и опрокинули неприятельских. Я приказал гнать их до опушки леса и сам следовал с остальными войсками. Голову моей колонны составляли батальоны Орловский и один Нижегородский, за ними 12 орудий, потом Полтавский полк, еще 6 орудий и Ладожский полк с другим Нижегородским батальоном, 2 орудия и, наконец, кавалерия. Выходя из леса, я нашел стрелков, исполнивших мое приказание и у опушки перестреливавшихся с неприятелем, залегшим за малым возвышением перед дер. Фатовой. Позади их увидел я сверкание штыков двух французских колонн. Расстояние между ними было не более 60 сажень. Густой лес не позволял мне свернуть войска в колонну. Я принужден был, принимая вправо по отделениям, по мере выхода из лесу строить их фрунтом у опушки. Перестрелка продолжалась. Чтобы построить взводы, я должен был выехать вперед за 30 сажень от неприятеля…
Лишь только два батальона были вытянуты в линию, я приказал полковнику Ладыженскому ударить с криком «ура» на неприятеля, гнать его до речки, опрокинуть на мосту и, заняв на той стороне первые дома, ждать моего приказания. Неприятель действительно был тотчас опрокинут и бежал более полутораста сажень до мосту. Видя, что батальоны переходят мост, я выдвинул 12 орудий на высоту и приказал Полтавскому полку под прикрытием этой батареи идти также на ту сторону» [124, с. 84, 85].