Академик Е.В. Тарле пришет о том, что у Наполеона ко второй половине декабря 1812 года осталось «несколько менее 30 тысяч человек».
П.А. Жилин уверен, что «общие потери вторгшихся на русскую территорию войск <…> составили 570 тыс. человек, включая пленных. Погибло более 150 тыс. лошадей. Из 1300 орудий у французов осталось не более 250, остальные или были потеряны в боях, или брошены на путях отступления».
А.И. Попов пишет о составе наполеоновской армии так:
«В Великой армии насчитывалось почти 675 тыс. человек, в том числе 620 тыс. комбатантов, находившихся под ружьем. Но это число не определяет точно численности войск, которые перешли российскую границу, так как включает войска, которые так и не двинулись с оккупированных немецких и прусских территорий, из гарнизонов крепостей. С другой стороны, эта цифра не охватывает по большей части маршевых пополнений, которые подходили в течение войны, других подкреплений и литовских войск».
Этот историк указывает на то, что «в начале кампании Неман и Буг пересекло более 430 тыс. человек». Далее к этому числу прибавились 9-й и 11-й корпуса, 1-я резервная дивизия, польская дивизия А. Косинского, несколько третьих батальонов польских полков, маршевый полк легиона Вислы, несколько вестфальских, гессен-дармштадтских, баварских и мекленбургских полков, неаполитанские конные гвардейцы и т. д. По его данным, «общая численность этих войск второго эшелона и пополнений, введенных на театр военных действий, составила около 115 тыс. человек. Таким образом, общее число войск, использованных на российской территории, составило 545 тыс. человек, к которым следует прибавить около 15 тыс. литовцев; в итоге получается 560 тыс. человек, сражавшихся на стороне Наполеона в России».
Говоря о потерях, дотошный А.И. Попов утверждает, что «из корпусов главной армии в конце декабря – начале января за Неманом собралось около 30 тыс. человек. К этому следует добавить около 6 тыс. человек 7-й дивизии 10-го корпуса, около 15 тыс. человек из корпуса Рейнье (около 8 тыс. саксонцев и 7 тыс. человек 32-й дивизии), около 7 тыс. человек польских отрядов, действовавших на Буге, и до 6 тыс. литовцев. Таким образом, из войск, оперировавших на флангах, возвратилось около 64 тыс. человек. К этому следует прибавить большое число возвратившихся отдельно, многих эвакуированных еще в ходе кампании либо отосланных в качестве кадров; их число неизвестно, но речь может идти о десятках тысяч. Кукель считал возможным довести число спасшихся из России до 100 тыс. человек, но при этом отметил, что «спасение это было относительное. Их по-прежнему косили сыпной тиф, легочные болезни, возникала гангрена из-за обморожения».
Итак, из России не вернулось 400 тыс. военнослужащих и еще неизвестное число гражданских лиц, следовавших за армией. Потери составили 80 % использованных сил, и потери эти были безвозвратные. Какая часть из них приходилась на убитых и раненых в бою, неизвестно. Списки потерь не сохранились, и во время отступления не было и речи об их составлении <…>
Сразу после окончания войны русское командование заявило, что взято в плен 190 тыс. человек, но Кукель не без оснований заметил, что их число было, как обычно, раздуто в рапортах и требует значительного сокращения. Даже если это число редуцировать до 150 тыс., то и тут нужно учесть, что огромный процент пленных вскоре умер от холода, голода и болезней. Баланс французских потерь, оглашенный в России в 1813 году, говорил уже только о 136 тыс. человек, взятых в плен. Так что число в 100 тыс. пленных, которые пережили первые недели плена, не кажется слишком низким. Из них в 1814 году возвратились из плена 30 тыс. французов; сколько союзников – неизвестно. Но последних было несколько больше, так как союзные войска – немецкие и особенно испанские, португальские солдаты охотнее сдавались в плен, нежели французы или поляки, и отношение к ним русских властей было иным. Следовательно, в ходе кампании погибло, включая часть пленных и нестроевых, более 300 тыс. человек».
И.М. Прянишников. Пленные французы в 1812 году
Фабер дю Фор. Остатки наполеоновской армии под Смоленском
Карл фон Клаузевиц рассуждает следующим образом:
«Когда остатки французской армии собрались в течение января месяца за Вислой, оказалось, что они насчитывают 23 000 человек. Австрийские и прусские войска, вернувшиеся из похода, насчитывали приблизительно 35 000 человек, следовательно, все вместе составляли 58 000 человек <…>
Таким образом, в России осталось убитыми и пленными[16]552 000 человек.
При армии находилось 182 000 лошадей. Из них, считая прусские и австрийские войска и войска Макдональда и Рейнье, уцелело 15 000, следовательно, потеряно было 167 000. В армии было 1372 орудия: австрийцы, пруссаки, Макдональд и Рейнье привезли с собою обратно до 150 пушек, следовательно, было потеряно свыше 1200 орудий».
Британский генерал Роберт Вильсон пишет:
«По оценке русских, неприятель потерял в сражениях 125 тыс. человек; сорок восемь генералов, три тысячи офицеров и сто девяносто тысяч солдат оказались в плену, а сто тысяч погибли от холода, болезней и голода. Лишь около восьмидесяти тысяч, включая австрийцев и пруссаков, перешли обратно через границу. Русские взяли 75 орлов и 929 орудий, не считая зарытых или утопленных. Сии цифры в целом не дают никакого повода для сомнений касательно их достоверности».
Советский демограф Б.Ц. Урланис приводит следующую информацию: число убитых (включая умерших от ран) солдат и офицеров французской и союзных с ней армий в 1812 году составило 112 000 человек, число раненых – 213 800 человек. Итого: 325 800 человек.
Одним из самых малоизученных и спорных вопросов, относящихся к наполеоновским потерям в войне 1812 года, является определение общего количества пленных, взятых в ходе ведения боевых действий. По оценкам, их было от 100 до 200 тысяч человек.
Например, М.И. Кутузов в письме к своей дочери указывал:
«Наполеон вошел с 480 000, а вывел около 20 000, оставив нам не менее 150 000 пленных и 850 пушек».
Историк В.А. Бессонов пишет:
«Анализ публиковавшихся в официальных изданиях документов, содержащих информацию о ведении боевых действий, позволяет сделать вывод, что в 1812 году было взято в плен примерно 38 генералов, 2646 офицеров и 173 725 нижних чинов».
Д.П. Бутурлин показывал количество пленных так: 48 генералов, 3800 офицеров и более 190 тысяч нижних чинов.
В «Истории XIX века» Эрнеста Лависса и Альфреда Рамбо говорится:
«Около 50 000 дезертировали в самом начале кампании. Около 130 000 остались в плену в России».
Итак, пленных было от 100 до 200 тысяч человек, и многие из них умерли от болезней и холода. Но вот что такое многие? Половина? Треть? Десятая часть? Например, в книге В.Г. Сироткина «Наполеон и Россия» говорится:
«Общее число оказавшихся на 1 января 1813 года пленных составило 1/3 численности Великой армии, или более 216 тысяч: из них 140–150 тысяч «организованных» (в лагерях) и 50–60 тысяч «неорганизованных» («шерамыжников»)».
А вот мнение В.А. Бессонова:
«Учитывая численность военнопленных, не отразившуюся в документах, присланных из 45 регионов, получаем, что общее количество взятых в плен представителей Великой армии в период Отечественной войны можно оценить в 110 тысяч человек, из числа которых к началу 1813 года умерло примерно 60 тысяч пленных <…> Таким образом, из 560 тысяч представителей Великой армии, перешедших границу России, в ходе Отечественной войны 1812 года примерно 1/5 часть оказалась в плену. Из них уже к началу 1813 года умерло больше половины».
Попробуем теперь как-то систематизировать все эти мнения и разнообразные цифры. Условимся, что в наполеоновской армии всего было в России примерно 600 000 человек. Из них, включая остатки главных сил, а также остатки фланговых корпусов (австрийцев, пруссаков, поляков и др.), смогло выбраться из России примерно 100 000 человек. В плен попало примерно 200 000 человек, многие из которых потом погибли, так что в 1814 году домой смогли вернуться порядка 30 000 французов и не менее 40 000 их бывших союзников.
Таким образом, в 1812 году потери в ходе боевых действий составили более 300 000 человек, в том числе было убито примерно 100 000–125 000 человек, а умерло от холода, голода и болезней еще порядка 100 000 человек. К ним также надо добавить от 50 000 до 100 000 погибших и пропавших без вести в плену.
В русской армии дело обстояло следующим образом. Всего в первых трех армиях было примерно 215 000–220 000 человек. Если добавить к ним Дунайскую армию и резервные части, подошедшие позднее, то общая численность русских войск, в той или иной степени боровшихся в 1812 году против Наполеона, достигает примерно 400 000 человек. Из них потеряно было примерно 300 000 человек, из которых 175 000 составили небоевые потери (главным образом от болезней). Еще несколько тысяч человек было взято в плен (об этом подробнее будет рассказано ниже). При этом из 300 000 погибших, больных и раненых примерно 40 000 человек потом возвратились из госпиталей в строй.
Итого потери русских составили в 1812 году примерно 260 000 человек, а потери Наполеона – примерно 400 000 человек.
Как видим, это совсем не 185 000 против 550 000, о которых говорит В.Р. Мединский, и не 111 000 против 570 000, о которых говорит П.А. Жилин. Да, у Наполеона потери оказались больше, но и действующая армия его тоже была больше. Если же соотнести потери с общей численностью армий, то получится 65 % у русских против 66 % у Наполеона, что дает практически полное равенство.
Конечно же, расчеты эти весьма приблизительны. Впрочем, как и все остальные расчеты тоже. Более того, у нас, и с этим приходится мириться, до сих пор нет надежной методики подсчетов. В равной степени нет и информации о потерях среди мирного населения России, о потерях среди казаков и ополченцев, среди кое-как вооруженных крестьян и т. д. Что касается наполеоновской армии, то никто точно не знает, сколько при ней было всевозможных нестроевых, женщин и детей. Соответственно никто не может оценить и потери среди них.