Верхняя Марна
4.1. Лангр
Лангр расположен на обширном плато, возвышающемся на 110–140 м над окружающими его долинами рек Марны и Боннель. По плану Шварценберга Главная армия к 10 января должна была достигнуть Лангра, в то время как Силезская армия Блюхера достигнуть Меца. Лангр — важнейший пункт одновременно для нескольких операционных линий: это точка пересечения дорог, ведущих в долины Соны и Роны, Марны, Мааса, Саара, Рейна и, наконец, Сены. Плато Лангр превосходно подходило для организации военного лагеря или укрепленной оборонительной позиции, защищающей Париж от армии вторжения. Атака такой позиции имела бы шансы на успех только при условии значительного превосходства в силах[1345].
17 января Лангр был взят корпусом Гиулая, после чего австрийцы наступление приостановили. Шварценберг прибыл в Лангр 18 января и оставался там целую неделю, не выказывая желания продолжать наступление. С 22 по 28 января здесь располагалась главная квартира Александра I и решался вопрос, довольствоваться ли достигнутыми успехами, имея в виду, что уже была захвачена четвертая часть Франции, или же продолжать борьбу с Наполеоном.
Факт для краеведов Лангра, конечно, привлекающий внимание: город посетили главы держав, воюющих с Францией; здесь принималось решение о продолжении кампании.
Уроженец Лангра, либеральный журналист времен Реставрации, участник Революции 1830 года, политик времен Июльской монархии Франсуа Монен де Монтрол, автор «Истории миграции», комментариев к мемуарам Бриссо, «Мистерий человеческой жизни» и многих других сочинений, переквалифицировавшись в писателя-историка, в 1826 г. выпустил «Краткий обзор истории Шампани»[1346]. Общий ход кампании 1814 года в этой книге излагается по книге барона А.Ж.Ф. Фэна[1347]. Но Монтрол одним из первых коснулся (впрочем, весьма бегло) событий в Лангре зимой 1814 г.
Вслед за Монтролом к истории Лангра и его округи — «стране четырех озер» — в ходе кампании 1814 года обратился адвокат из Лангра, а затем префект и государственный советник Станислас-Жан-Батист Минере[1348]. С одной стороны, достоинство его работы состоит в стремлении привлечь оригинальные документы из городского архива (протоколы заседаний местной Ассамблеи, тексты прокламаций, условия капитуляции Лангра), но, с другой стороны, невнятные ссылки на некие «официальные документы, которые лично держал в руках», способны породить разочарование.
Вторжению войск союзников в департамент Верхняя Марна в 1814 г. посвящено исследование бывшего выпускника скульптурной мастерской Лоренцо Бартолини в Италии, председателя сельскохозяйственного собрания Арк-ан-Барруа и будущего члена Законодательного собрания Франции Франсуа-Фредерика Стинакера[1349]. Стинакер посвятил отдельную главу истории оккупации соседнего с Лангром Шомона, а оккупация самого Лангра осталась у него как бы за скобками. Общую интонацию работы задает цитата на первой же странице из сочинения Кавеньяка «Резня казаков»: «Они во Франции! Я бы никогда не поверил! Я думал, что уже все видел в своей жизни, — размышляет старый французский ветеран. — Но казаки во Франции! Это невозможно»[1350]. Главный источник, из которого Стинакер черпает свои оценки людей и событий, — «Исторические письма» профессора Шомонского колледжа П. Дардена[1351]. Автор временами находит подтверждение отдельным свидетельствам Дардена в работе Минере, что должно, очевидно, придать большее доверие к свидетельствам профессора в целом. Вот пример отношения к источникам Стинакера. Пересказывая один анекдот из газеты «Эхо Верхней Марны» за 1833 г., «в котором в равной мере смешалось трагическое и комическое», он заявляет, что анекдот этот «на первый взгляд, выглядит абсолютной фантазией, но он, однако, мог бы быть и чистой правдой»[1352]. Как говорится, метод «критического анализа» еще не получил среди историков сакрального статуса…
Еще одним «классиком», которого принято упоминать при обращении к истории Лангра, стал Леонс-Мари-Габриэль Пиепап[1353]. Этот уроженец Лангра посвятил себя первоначально военной карьере и дослужился до бригадного генерала, командовал субдивизионами региона Оксона и Дижона. В общем-то, тоже, как и двое предыдущих, историк доморощенный: писал комедии, статистические обзоры, стихи, увлекся краеведением… Принят был в члены «Археологического и исторического общества Лангра», позднее стал вице-президентом академии Безансона и членом-корреспондентом Королевской академии истории в Мадриде.
Ежедневная хроника событий, связанных с прибытием в Лангр союзников, была составлена в начале XX в. доктором Мишелем Брокаром и в июне 1914 г. под псевдонимом «Читатель с улицы Марше-о-Бле» направлена в газету En Avant[1354]. Затем граф Франсуа Арман Эдуард Лефевр де Беэн посвятил одну главу своей книги истории роялистского комитета Лангра в 1814 г.[1355]
В 1980-е гг. уже доктор Раймон Брокар взялся продолжить изыскания по этой теме. В небольшой заметке на 8 страниц, формально посвященной пребыванию Александра I в Лангре[1356], Раймон Брокар вводит в научный оборот мемуары Пьера Жакюино, который был непосредственным свидетелем событий[1357]: Жакюино — местный адвокат и собственник замка Кохон. Кроме того, он охотно собирал всякую информацию о родном городе и создал небольшую библиотеку редких изданий и манускриптов. Но, откровенно говоря, новой информации о пребывании русского императора в городе Р. Брокар вместе с П. Жакюино сообщают не столь уж и много. К тому же скупые комментарии Брокара порой вовсе не проясняют ситуацию. Так, упоминается разбитый на площади Бель-Эйр бивуак «казаков Платова» — «живописных варваров с их дромедарами, колчанами и стрелами»[1358]. Брокар при этом пространно цитирует книгу Анри Труайя об Александре I, где, в частности, говорится о казаках: «Здесь все боятся и ненавидят их. Крестьян пугает гортанная речь этих пришедших с севера людей, особенный же страх внушают им казаки, киргизы, калмыки — косматые свирепые всадники, примчавшиеся сюда из диких степей. Они с гиканьем проносятся по улицам, хватая кур и свиней, расправляются с мужчинами, насилуют женщин»[1359]. Но Труайя писал «вообще», не о Лангре и не об отряде М.И. Платова — писал, доверяя образу, сложившемуся в исторической памяти французских обывателей. И здесь бы Брокару следовало уточнить, что выражение «казаки Платова» можно понимать только в самом расширительном смысле, что «казаки» бывают разные, что отряд под непосредственным командованием донского атамана в тот момент действовал совсем в другом месте.
После Р. Брокара лишь в 2010 г. блогер из Верхней Марны Дидье выложил составленные в 1839 г. воспоминания о 1814–1815 гг. еще одного жителя Лангра — Жана Кристофа Делеке де Шанже[1360]. Делеке де Шанже был кавалером орденов Святого Людовика и Почетного Легиона. Его фамилия насчитывала в Лангре с начала XVI в. несколько поколений каноников, торговцев, мэров, военных. Сам Кристоф, как и его отец, лейтенант жандармерии, выбрал в 1786 г. военную карьеру. В 1791 г. он эмигрировал, служил в корпусе Конде, участвовал в кампаниях 1793 и 1794 годов. В 1800 г. вернулся во Францию, в родной Лангр, женился. С 1810 г. командовал национальной гвардией Лангра.
Автор мемуаров не избежал влияния своих предшественников: видно, что он читал Монтрола и Минере и время от времени пытается подкрепить свои воспоминания апелляциями к их исследовательскому авторитету. Делеке де Шанже многое из повседневной жизни горожан времен оккупации оставил за рамками своего интереса; он не заострил внимания на тех заботах и хлопотах, которыми жили простые смертные, и имел весьма смутное представление, почему суверены союзных держав собрались именно в Лангре, в чем было значение этой встречи. Но он подробно рассказывает о событиях, связанных с его службой в качестве командира национальных гвардейцев. Рукопись воспоминаний Делеке де Шанже не была известна ни Стинакеру, ни Пиепапу, ни другим краеведам Лангра. Информация, сообщаемая мемуаристом, где-то противоречит, а где-то дополняет их сочинения.
…С конца 1813 г. умы жителей Лангра и округи были заняты думами о том критическом положении, в каком находилась Франция, а поступавшие каждый день новости лишь усиливали тяжесть этих раздумий. Императорский декрет от 17 декабря 1813 г. предписывал городам Лангр, Шомон, Сен-Дизье сформировать каждому по гренадерской когорте (4 роты по 75 человек), и вот уже жители Лангра наблюдает «привычный кортеж из тех зол, что сопровождают войну»[1361]. 24 декабря в Лангре стало известно, что союзники начали переправу через Рейн. Направление движения противника не оставляло лангрцам иллюзий, а сил для защиты города явно было мало. Не прошло и двух недель, как худшие опасения подтвердились: враг приблизился непосредственно к Лангру.
Для наблюдения за приближающимся противником в деревне Фейл-Бийо, расположенной в 20 км от Лангра по дороге на Везуль, был устроен пост из конных егерей 3-го полка, которыми командовал по одним сведениям — Жан-Франсуа Бише де Шалансе[1362]