— Что так? Всего лишь «три шкуры»? Мягок ты стал до крайности, Флегонт Силыч, как я посмотрю! — усмехнулся Гусев.
— Я так понимаю, у нас неприятности, вернее, большие неприятности, или совсем точно «песец», как любит говорить Франческа. Поэтому нам потребуются хорошие отношения с США.
— Моя жена говорит «песец»?
— Постоянно.
— Про наш «песец»? Можно чуть подробнее?
— Я думал, что ты мне расскажешь, — удивился атаман.
— Да в чем дело?! — повысил голос Гусев.
— Британцы объявили всем, что мы сдаемся. Будто ты запретил нам открывать огонь, за возможность живыми вернуться на Гавайи, — растерялся Флегонт Силыч.
— Вот даже как!!! — нахмурил брови Гусев.
— Что там за песец?
— Он наступил давно. Как только англичане убили королеву, мы тут же оказались в глубокой жопе. Я отвратительно провел захват броненосца, было много жертв. Конфликт нарастал, возможность помириться с Великобританией стремительно уменьшалась. Выиграть у неё войну невозможно по определению. А тут… Приехал Клячкин и привез предложение. Крайне сомнительное, оскорбительное по форме и содержанию. Предложение… даже не от британского правительства, а от банкиров. Хоть какой-то шанс на переговоры. Я спрятал свою гордость в карман, и сделал первый шаг навстречу врагам.
— Кто меня убеждал, продержимся два года, и англичанам будет не до нас? Ты и Ершов!!! Я поверил! Ты убедил меня, убедил казаков, убедил крестьян! — атаман выпучил глаза, подошел вплотную и пахнул вчерашним перегаром.
— Худой мир лучше доброй ссоры!
— Тьфу на твоего Цицерона!!! У тебя, генерал, на островах тридцатитысячная армия, каждый солдат которой стоит двух или трех англичан. Ты сам говорил, что нам нужно проволынить два года. Потом англичане увязнут на три года в Африке. Пройдет девять лет с момента захвата «Центуриона», общественность перестанет нажимать на парламент. Тратить огромные средства? Зачем? — атаман чуть ли не дословно повторил доводы, которые он так часто слышал от Гусева.
— Ты понимаешь, что плата за твою и мою гордость — это жизнь?
— Честная смерть лучше позорной жизни!
— Опять Цицерон?
— Тацит. Гимназия. Латынь и древнегреческий.
— Так умирать-то суждено не только нам. Мы потащим за собой на тот свет от пяти до тридцати процентов армии. Есть еще неприятная такая привычка у англичан. Тактика выжженной земли. Они уничтожают дома, посевы, скот; женщин и детей сгоняют в отгороженные колючей проволокой лагеря, концентрационные. Выживают в таких лагерях единицы.
— Ты, Владимир Иванович, про вот эти ужасы можешь рассказывать мальчишкам, которые сюда придут через полчаса. А то я не помню, как самолеты эскадру утопили. Считай без потерь!
— А ты знаешь, Флегонт Силыч, сколько стоит один самолет?!
— Пятнадцать тысяч долларов. Как ты думаешь, генерал, тебе сотни самолетов для защиты островов хватит? Или мне подписку на две сотни организовать? Как говорит Ершов, «легко, как два пальца об асфальт».
— Ершов делает всё, что возможно. Он даже заказал в США четыре авианосца. Можно будет устраивать охоту вдали от берега, — недовольно сказал Гусев.
— Что же так печален?
— Через десять лет у англичан появятся и самолеты, и средства борьбы с ними, хотя мы всеми силами тормозим производство моторов.
— Сбор средств на нужды армии я всё-таки объявлю.
— Только оформим это как государственный целевой займ.
— Ну так что? Война до победного конца?! — загорелись глаза у атамана.
— Только в случае отказа Британии от равноправного мира. Условия мира простые. Во-первых, нам дают выполнить прошлые обязательства. Англичане не нападают на Занзибар до сентября следующего года. Во-вторых, никаких аннексий и контрибуций. Британия признаёт наши нынешние границы, включая Гуам. В-третьих, мы добровольно передаем англичанам пленных. Всё!
— Хорошо. Значит, всё-таки война!!! — обрадовался атаман.
Франческа вошла не постучавшись. Она подошла к креслу во главе стола, Гусев и атаман сидели напротив друг друга, как равные. Франческа коротко кивнула атаману, тот, здороваясь, привстал и выдавил свою самую добрую улыбку. Гусева долго расправляла складки своего шикарного платья, и, наконец, уселась.
— Гусев, я вам не помешаю? — спросила Франческа и перевела взгляд на атамана, — Мне косточки перемываете? Не так ли, Флегонт Силыч?
— Нет, — коротко ответил Гусев, то ли на первый, то ли на второй вопрос.
Атаман промолчал и пауза затянулась. Франческа поерзала в кресле, обиженно посмотрела на мужа.
— Кого-то ждем?
— Должны подойти три дюжины офицеров. Начиная с сотника.
— В доме не хватит стульев! Володя, нужно открыть ставни в зале, — взволновалась Франческа.
— Стулья не нужны, все постоят. Меньше будем разводить дебаты. А про ставни я забыл. Франческа, будь ласка, прикажи открыть, — отослал жену Гусев.
Офицеры прибыли скопом, как будто где-то предварительно собравшись. От китайцев атаман пригласил полковника Болин Сюй. Обсуждение мирного предложения шло недолго. Никто из офицеров не был готов обменять свою честь на легкий мир, во всяком случае, боялся признаться в этом при всех. Лишь Болин Сюй позволил себе усомниться в реальной достижимости справедливого соглашения. Китаец прекрасно понимал по-русски, но говорил коряво. Кто-то в толпе попытался высмеять китайского полковника, но атаман мгновенно остановил безобразие. Точку поставил сам Гусев:
— Тут кто-то хочет показаться смелее полковника. Лично я осторожнее, у атамана слишком много мозгов. Разве что есаул Шпаков? Покажись!
Казаки расступились, вытолкав есаула вперед.
— Скажи, есаул, согласится Британия на наши условия? Я тут много чего записал из того, что вы кричали.
— Не могу знать, ваше превосходительство!
— О-о-о!!! И давно ты начал меня официально величать?
— Помилосердствуй, Владимир Иванович. Мы все тут молимся, чтобы британцы хоть чуть осмелели! Два года — одни стрельбы, марши и учения! Бог с ним, с Лондоном, Бомбей тоже богатый город!
Казаки восторженно зашумели.
Перед тем, как идти в британское посольство, Гусев зашел к немцам. Его интересовали известия из Лондона. Эдакая лакмусовая бумажка для начала переговоров, отменили британцы заказ на его голову, и головы его друзей, или пока нет. Агент прислал сообщение, что контракт на поставку гвоздики аннулирован, подтверждая, что англичане сделали свой шаг навстречу миру.
В британском консульстве Гусев задержался надолго. Бэзил Кейв необычайно многословно излагал, казалось бы, простое предложение о перемирии. Форин офис давал Гусеву три месяца мира, за это время тот должен был получить окончательное согласие от Ершова и Вилкокса покинуть острова навсегда. Власть в Гавайях передавалась королеве Виктории, с которой в Лондоне подпишут окончательный мир. А затем пошли «технические детали». Такие условия, с которыми Гусев был заранее согласен, например, освобождение пленных. Такие требования, за которые можно поторговаться, например, возмещение стоимости броненосца «Центурион». И, наконец, множество невыполнимых притязаний, в основном экономического плана. Британцы настаивали на оплате стоимости всех трех утонувших эскадр. Начиная от «пропавшей» эскадры во главе с броненосцем «Барфлер»; продолжая, затопленными у Занзибара, кораблями «Сент-Джордж», «Филомел», «Енот», «Траш» и «Спэрроу». В конце Гусева ожидало невероятное, консул обвинил его в исчезновении линкоров «Рэмиллис», «Трафальгар» и канонерки «Шэлдрейк». Перечень притязаний англичан был огромен. Тут и разрыв договора о продаже истребителей Дигне, и вывод войск из Занзибара, и помощь в эвакуации британцев из консульства в преддверии атаки с моря. Англичане считали все свои потери, даже запасы угля, боеприпасы, обмундирование, винтовки и пайки для солдат и матросов.
— На мой взгляд, господин консул, всё свалено в одну кучу. Я предлагаю разделить проблему на две части. Первая — цена передачи нами власти королеве Виктории. Вторая — условия мира. По первой части я готов договариваться, и я готов помочь форин-офису договориться с моими друзьями. По второй части все вопросы к новому правительству. Я правильно понимаю, господин Бэзил, с нашим нынешним правительством Британия заключать мир не намерена? — остановил Бэзила Кейва Гусев.
— Да, господин Гусев, нынешнее правительство должно подать в отставку, а вы втроем покинуть страну, — нехотя подтвердил консул.
— Тогда меня интересуют только две вещи: гарантии нашей безопасности и сумма компенсации. Ни того, ни другого я не услышал!
— Прежде чем обсуждать это, форин-офис желает убедиться в действительном стремлении генерала Гусева и его партнеров заключить соглашение. Я представил лишь те требования, которые обязательны для Гавайев, какое бы правительство не подписывало соглашение о мире. Для королевы Виктории политически выгоднее, чтобы все неприятные обязательства подписали «узурпаторы», — позволил себе чуточку откровенности консул.
— В таком случае все документы должны быть подписаны одним пакетом. Мало того, весь комплект должен быть одобрен королевой, пусть даже на «неприятных» ей соглашениях её подпись будет отсутствовать. Я думаю, королева не станет оплачивать ваши пропавшие в море эскадры.
— Мне понятна эта позиция, но я должен связаться с Лондоном, — разочарованно заявил консул.
— И предупредите форин-офис: появление британских кораблей и солдат близь островов Гавайи, Гуам и Занзибар я буду расценивать как прекращение перемирия.
— Позволю заметить, господин генерал, гавайский флот продан Дигне. Здесь, у Занзибара осталось лишь четыре катера. Нужно объективно оценивать свои возможности, — слегка улыбнулся консул.
— Флот я продал, но ваши линкоры «Рэмиллис», «Трафальгар» и канонерка «Шэлдрейк» исчезли бесследно. Именно поэтому, без всяких на то доказательств, Британия обвиняет меня в их пропаже, — ехидно ответил Гусев.
От британского консула Гусев поехал к султану, но по дороге заскочил на пару минут домой выпить горячего кофе. У Бэзила Кейва он не стал ничего пить, британцы были большими специалистами в области всякой экзотической заразы и медленно действующих ядов. Атаман молча сидел за столом рядом с Франческой, та просматривала документа, а Флегонт Силыч мелкими глотками ц