— Ты его по звуку узнаешь???
На следующем перекрестке Гусев выглянул за угол, и увидел бегущую пятерку боевиков. Они налетели на автоматную очередь с дистанции десяти метров, и продолжали бежать, получив по две-три пули, разбрызгивая в воздухе капли крови. Лютый притормозил, прислонил американца к стене (тот сразу стал заваливаться вбок), выхватил узкий штык и выскочил на перекресток, закрывая собой Гусева. Стивенс не видел, как быстро и точно действовал Лютый, добивая врагов. Через минуту американец уже снова сидел на закорках, а Гусев практически бежал впереди, отчаянно хромая. Сзади раздался взрыв гранаты, две длинные, глухие очереди, еще один взрыв, затем Тимофей перешел на короткие очереди, при этом выстрелы становились всё ближе.
— Ходу, Лютый, ходу! — Гусев неожиданно перешел на резвый бег, нагружая больную ногу по полной.
Он первым добрался до транспортной развязки со стоящим одноконным шарабаном. Володя залез на сидение, развернулся и прямо поверх голов Тимофея и Лютого открыл огонь по преследователям. Тимофей перестал оглядываться, догнал Лютого, и метнул назад револьвер Стивенса. Боевики испуганно попадали на мостовую. Через несколько секунд все четверо уже сидели в шарабане. Гусев и Тимофей стреляли, не давая противнику встать, а Лютый «учил» извозчика погонять лошадь.
— Хорошо, что улица тут идет под уклон. Иначе бы я умер, больно американец тяжелый, — пошутил Лютый, специально для Стивенса на английском.
— Ты перебил столько случайных пешеходов, что тебя так и так повесят, — пошутил в ответ Джон.
— Ещё метров двести, и мы, можно считать, оторвались от преследования, — успокоил себя Тимофей, и тут же воскликнул, — сглазил!!!
С чердака одного из зданий длинной очередью ударил пулемёт, преграждая им путь. Вороная лошадь опрокинулись на бок, и забила в агонии ногами, коляска с людьми перевернулась, и пулеметные очереди стали превращать её в крошево. Лютый помог кучеру повернуть шарабан к стене дома, мгновенно попадая в мертвую зону.
— Коляска нашего цвета. И лошадь вороная. Ждали явно нас, — сказал Гусев, и приказал, отдавая Лютому свой автомат, — На чердак! Тимофей! За ним. Если получится, возьмите языка.
Охранники нырнули в подъезд, и взлетели по лестнице вверх. Дверь на чердак была распахнута, на веревках сушилось бельё, закрывая видимость. Пулемет уже замолчал, а скрип досок выдавал движение двух-трех человек в дальний конец чердака к выходу в другой подъезд. Вход в него освещался из слухового окна. Лютый направил свой автомат на дверь, а Тимофей прицелился на два метра правее в белую простыню. Внезапно наемник, шедший первым, отодвинул эту простыню стволом револьвера и выстрелил в сторону охранников. Лютый схватился за грудь, выронив автомат. Тимофей мгновенно опустошил половину магазина, дважды перечеркнув простыню. Пули застучали по торцевой стене чердака, который к счастью оказался нежилым. Наемник с револьвером ухватился за простыню и свалился на пол, накрывшись ею, как саваном. Рядом с ним, прижав руки к животу, стоял на коленях толстяк. Он жалобно скулил.
— Третий? Где третий? — одними губами прошептал Лютый.
Тимофей расстрелял магазин до конца, попутно прикончив толстяка, заменил рожок на новый, и быстро двинулся ко второму выходу. Оттуда он прокрался до пулемета, и вернулся по прямой к Лютому.
— Пусто!
Гусев проводил взглядом своих охранников, раскрыл свой плоский кофр, висевший на ремне через плечо, и Стивенс смог подробно рассмотреть его содержимое. Пустое место от автомата в точности повторяло очертание оружия, зеркально располагался пистолет, между ними два пустых места от рожков для автомата, они были легко узнаваемы. Гусев взял пистолет, положил кофр на скамейку, и, не сказав ни слова, захромал ко второму входу в здание.
Через десять минут из первого подъезда вышел Тимофей, тащивший на себе Лютого.
— Мне пришлось их убить, — виновато крикнул он Гусеву.
— Разворачивайте шарабан и езжайте в Центральную больницу. Джон, я полагаюсь на тебя! Не дай полиции забрать Лютого, они его угробят. Мне нужно на телеграф. Ждите меня в больнице.
Гусев захромал в сторону фонтана, у которого была стоянка колясок. Идти ему было не так далеко, метров триста, но Стивенс видел, с каким трудом дается ему каждый шаг. Американец понял, что сегодняшний бег с препятствиями вконец вымотал калеку.
Гусев спешил на телеграф по простой причине. Очевидно, нападение было организовано в крайней спешке, и уничтожить Гусева торопились. Это значило, что кто-то из друзей, с большой вероятностью Бузов, влез в очередную аферу, судя по оружию наемников, конфликт вышел с британскими верхами. Некто, достаточно могущественный дал команду на отстрел. Существовала вероятность, что из-за разницы во времени, охота на Бузова еще не началась. Как он дошел до стоянки и сел в коляску, Гусев не помнил. Нога болела так, что Володя периодически выпадал из реальности. Кучер подвез его к самому входу, нарушив все правила, мало того, помог дойти до дверей, подозвал мелкого клерка на помощь. Служащий, за пару монет, довел Гусева до места приема сообщений, а затем отвел обратно к выходу и посадил в коляску. Хотя, за те деньги, что Володя заплатил за телеграммы, можно было сделать то же самое бесплатно. За полчаса работы телеграф сделал недельную выручку. Пока телеграфист считал знаки, Гусев успел расшифровать внеочередную телеграмму, полученную из Нью-Йорка. Там говорилось, что его жена и Бузов убиты, королева Виктория тяжело ранена, а её шансы на выздоровление минимальны.
Глава 2Любовь до гроба
Бузов добрался в Нью-Йорк на «Лукании» за неделю. В этот раз пароход плыл немного медленней, чем в 1895 году, когда он завоевал «Голубую ленту», идя со средней скоростью 23 узла. Лайнер был огромен, почти двести метров в длину и двадцать в ширину, и мог вместить 2400 пассажиров. В порту его встретили королева Виктория и жена Гусева с большой охраной. Валера поздравил женщин с прошедшим днем рождения, обещая предъявить подарки в особняке.
Старый дом, купленный много лет назад еще Ершовым, был окружен новой кирпичной стеной, с внутренней стороны которой, с трехметровым зазором, шла вторая стена из колючей проволоки. Сам дом был напичкан охраной. В каждой комнате было двое, а чаще трое мужчин с оружием. В комнате отдыха спала ночная смена. В соседней играла в карты резервная группа. Исключение составили две спальни на втором этаже, комнаты без окон и без дверей в коридор. Там охраны не было, женщины посчитали достаточным наличие четырех казаков в проходной комнате. Раньше эта комната была огромной спальней Ершова, а новые спальни Виктории и Франчески двумя ванными комнатами. Дежурившие казаки никогда не проходили в своих шутках мимо двух ванных комнат. Впрочем, они шутили и о пианино, и о кровати с балдахином, и о журнальном столике размером с кровать.
Ехим Рябой тут же освоился и завел «сурьезный разговор» с казаками, то есть принялся сплетничать. Женщины дали Валере час «привести себя в божеский вид». Они обе были неравнодушны к Бузову. Франческа в детстве ради него выучила русский язык. Виктория заполучила этого гиганта в свою коллекцию еще на Гавайях, в первый визит туда Бузова. Остановил принцессу Ершов. «Поверь мне, его жена не в том возрасте, чтобы терпеть рядом с мужем двадцатилетнюю красотку. Все романы Бузова были на одну ночь, а ты испытываешь её терпение третьи сутки. Кое-кто уже делает ставки на причину твоей скоропостижной кончины. Я поставил на простуду.» Вечером, на приеме, Виктории не понравился вкус сока, которым её угостила жена Бузова. «Да, пропади пропадом этот великан! Жить, и ежеминутно думать, где тебя отравят, а где толкнут под лошадь?» Королева отправила своего «фаворита» в отставку, что Бузов воспринял абсолютно спокойно. Сейчас ситуация изменилась.
Праздничный ужин устроили в бывшей спальне, выставив охранников в коридор. Бузов в шутку называл дам «деньрожденницами», но Виктория капризничала, она настаивала именовать праздник своими именинами. Формально, она была права, именины Франчески были двадцать дней назад. Королева весь вечер напоминала ей «сегодня только я именинница». Все знакомые Ершова, Бузова или Гусева удивлялась, когда те праздновали «день рождения».
По мере уменьшения вина в бутылках, шутки со стороны женщин приобретали все более фривольный характер, и Бузов решил обучить дам негритянскому танцу танго. Конечно, аргентинцы внесли в него толику деликатности, но свою главную задачу «потискаться», он сохранил. Франческа, сославшись на плохие музыкальные способности, монополизировала Бузова. Виктория, сыграв пару раз на пианино, заявила, что будет напевать мелодию во время танца, и заставила Валеру и Франческу помогать ей. Валера пил мало, бутылка водки стояла наполовину полная. Во время очередного танца с Викторией, он заметил, что Франческа подливает своей «подруге» в бокал водку. Бузов заговорщицки подмигнул, а та довольно рассмеялась. Полчаса спустя королева задремала. Бузов легко отнес Викторию в её спальню. Вернувшись, он начал подыгрывать Франческе, гадая, как она будет выкручиваться. Валера понимал, что её давнишнее детское чувство не может послужить причиной для того, чтобы изменить Гусеву. Он склонялся к версии, что Франческа из вредности не желает успеха Виктории, и теперь, когда «подруга» нейтрализована, резко прекратит свой флирт. Но Бузов ошибся, Франческа без долгих разговоров потащила его в свою спальню. Слегка пьяный и к тому же ошалевший от напора молодой женщины Бузов опомнился уже в постели. На прикроватной тумбочке ярко горел фонарь с огромной ароматической свечой внутри. Абсолютно голая Франческа бесстыдно исследовала мужское достоинство Валеры, отбрасывая на стену гротескную тень. От женщины шли волны умопомрачительного запаха, сносящего Бузову остатки мозгов. Франческа капнула себе на ладонь немного ароматного масла, попыталась оседлать Валеру, поморщилась от боли и снова потянулась за маслом. Вторая попытка приступить к сексу вызвала болезненные ощущения и у Бузова. «Что же я такое творю, мерзавец. Рога своему другу отращиваю?» — промелькнула неприятная мысль.