В конце недели в Суакин прибыл пароход с берданками и боеприпасами. Фуззи-вуззи уже через пару часов подогнали к пристани караван верблюдов, и оружие начали разгружать увозить в горы. Казачий сотник пересчитал ящики с винтовками и боеприпасами, вскрыл пару ящиков, на свой выбор, и повез торгового агента Клячкина на острова. Следовало торопиться, агент привез свежие новости об английской эскадре. Британцев следовало ждать со дня на день.
Гусев внимательно выслушал агента Клячкина и попросил телохранителя его увести. Повернувшись к Сергею, он недоуменно покачал головой.
— Серый, пойми меня правильно, — несколько смутился Володя, — Я не хотел бы раскрывать свои секреты ненадежным людям. Сейчас не те времена. Понимаешь, раввин попросит его побеседовать с уважаемым гостем из Англии, тот не сможет отказать. Убивать я его не буду, но покинуть остров он сможет нескоро.
— Он сириец, — рассмеялся Клячкин, — Ты заметил, что у него нет пейсов?
— В США, Англии и России я встречал и таких.
— Проверено!!! Внешне они отличаются мало, а внутренне — ничем. Хороший агент, ежели мне нужно какую-то, откровенно говоря, подлость поручить, он всегда готов, не поморщится даже.
— Да-а-а!!! Мнение о соплеменниках у тебя ниже плинтуса!
— У меня всего-то четвертушка еврейской крови, при этом, по деду, что, как ты знаешь, не считается, — обиделся Клячкин.
— Но фамилия — еврейская, и крутишься ты сейчас с ними. То с банкирами, то с революционерами, — погрозил пальцем Гусев, совсем лишенный деликатности.
— Грубый солдафон! — буркнул Сережа, потом слегка улыбнулся, — Но «рабочие дружины» я создаю только из русских. По этой самой причине. Да-а… Что касается руководства партийных ячеек во всех четырех моих городах, то партийные лидеры эсеров, анархистов и эсдеков не могут навязать мне «своих людей». То их охранка схватит, то черносотенцы замордуют, то несчастный случай произойдет. Я готовлю Сталину железную опору, ему не нужно будет вычищать власть от конкурентов, а партию от заговорщиков.
— Да делай ты, Серый, что хочешь, — спокойно потрепал по плечу друга Володя, — Хотя нет! Мы все четверо делаем то, что считаем правильным, но совсем не то, что хочется. Разве что Валерка… А жена его рубит такие бабки! Закачаешься!
— Наши золотые прииски тоже дают неплохой доход. Вернее, «твои» прииски. Я привез тебе отчет и выписки из твоих банковских счетов.
— Хорошо, но не будем отвлекаться. Сегодня я выхожу на охоту. На самого крупного зверя! Ты со мной? — перешел непосредственно к делу Гусев.
— Нет, в такие игры я не играю, — категорически заявил Клячкин, — Но почему сегодня? Британская эскадра еще не прошла!
— С большой вероятностью англичане остановятся сегодня на ночь в турецком порту Джидда. Нападение на эскадру — хороший повод испортить отношения Великобритании и Османской империи.
— Ты стал политиком. Да, настоящим политиком, — протянул Сергей.
— Серый, такие оскорбления смываются только кровью, — Володя ловко ткнул Клячкина в печень, — Подло! Понимаю. Только у нас нет шансов одолеть их в честном бою. Ни единого. Слишком большая шайка! Вспомни тот случай в Казани. Идем мы с тобой от гостиницы вечером вдвоем, Бузов тогда задержался на бабе. Рыженькая такая, бедовая… А из переулка выкатывает гоп-компания, дюжина харь. Если бы я размусоливал, то нас окружили, повалили, отпинали, обобрали. А то я главарю ногой по яйцам сквозь блок пробил, второму зонтиком переносицу сломал. Ты, кстати, третьему ушиб мозга устроил. Никогда ты, Серый, бить не умел, чему тебя только старшина учил в детстве. Если бы менты нас поймали — сидеть нам лет семь. Это я к чему? Если английская банда не хочет договариваться, то я тоже болтать не намерен.
— Вова!!! Хотят они. Хотят. Предложения делают, — замахал руками Клячкин.
— Глупости. Отвлекают внимание. Хотят переговоров — пусть официально, через посла в Занзибаре сделают предложение о перемирии. И никаких передвижений линкоров!!! — повысил голос Гусев.
— А пока перемирия нет? Ты будешь топить линкоры? Захватывать торговые суда? Уничтожать английскую армию в Судане? Сжигать ракетами порты?
— Да!!! То есть, нет!!! Турки утопят английские корабли в своем порту. Негритянские банды начнут захватывать суда. И, конечно, старый суданский пират Борода во главе своей армии перестреляет в пустыне всех британцев и взорвет динамитом захваченные паровозы. Именно так!!! Ни меня, ни моих казаков там никто не увидит!
— А ракеты? Ракетный обстрел — это твой фирменный почерк! — ехидно спросил Клячкин.
— Надоели они мне. Решено. Я продам ракетоносец Бороде! Заявлю об этой сделке всем дипломатам в Занзибаре. Мол, хочу стать белым и пушистым, распродаю оружие направо и налево, — засмеялся Гусев.
Воздух был абсолютно недвижен, яркие звезды усеяли всё темно-синее небо, которое казалось почти черным из-за закрытой тучами луны на горизонте. Крошечные огни далекого порта слегка мигали, придавая жизни черно-белой курортной фотографии. В конце ноября даже ночью было тепло, и серые куртки с капюшонами на команде истребителя были скорее данью излишней маскировке, чем потребностью согреться. Точно также черные полосы на загорелых лицах и пятнистая окраска самого корабля были уже традицией, а не практической необходимостью. Два ряда торпед, выложенных на временные опоры, тянулись вдоль бортов, перекрывая проходы и создавая крайнюю опасность кораблю. Ни топовый, ни круговой, ни проблесковый, ни бортовые огни на кораблях не горели, лишь кормовой огонь оберегал их от столкновения и катастрофы. Истребитель Гусева двигался первым, и силуэты других кораблей ему были почти не видны, лишь угадывались по отблескам огней на воде. Вся надежда Володи была на Ухачева и его сверхъестественное звериное зрение.
Гусев подошел к тридцатиметровой мачте из бамбука, поднятой в центре палубы, и слегка дернул за веревку люльки.
— Эй, Ухачев, — сложив ладошки рупором, негромко окликнул казака Володя, и добавил без всякой надежды, — Британцев не видать?
— Нет, вашбродь, — донесся, приглушенный хлюпаньем маленьких волн ответ, — Гроза собирается!
Гусев удивленно посмотрел в сторону горизонта на черную тучу, закрывающую луну.
«Гроза? За неделю до начала зимы?» — удивился Володя.
В Джидде Гусев британцев не застал, наступившая ночь свела шансы их появления к нулю, и Володе следовало побеспокоиться о безопасности своей эскадры. Гусев подозвал капитана истребителя, тот уже сам заметил опасность и намеривался доложить о ней. Через минуту заработал семафор, на палубе зажглись огни, и пока раскочегариваются топки, матросы принялись затаскивать запасные торпеды в трюм. Даже Ухачев спустился вниз, казаки готовились уложить бамбуковую мачту на палубу.
Эскадра пошла на самом малом к берегу, непрерывно меряя глубину и освещая прожектором воду в заливе. Через четыре часа корабли прошли десять километров и встали на якорь между островами к югу от порта. Гроза, будто ждала этого, налетела с сильным порывом ветра, и небеса разверзлись сплошным потоком воды. Вплоть до самого последнего момента у Гусева теплилась надежда, что она пройдет стороной, или зацепит лишь краем, избавив крошечные суда от ливня и ветра.
На рассвете от огромной черной тучи остались клочки облаков. Мутная вода с обломками веток и мусором, волны и порывы ветра заставили корабли идти также осторожно, как и ночью. Пока эскадра выбиралась из ловушки островов и мелей, прошло больше двух часов. К этому времени лишь пара судов показалась из порта, но они находились слишком далеко, чтобы рассмотреть на кораблях Гусева флаги, тем более отличить их от британских.
Стоило Ухачеву взобраться на свой насест, как он обнаружил вражескую эскадру. Ветер сдувал их дымы в сторону африканского берега, и зоркий казак смог рассмотреть их трубы, мачты и верхнюю часть корпуса. Судя по всему, британская эскадра шла километрах в тридцати. Гусев не решился атаковать, приказал замедлить ход, а потом перевел свою эскадру на подветренную сторону, чтобы красться за врагом, ориентируясь по его дымам.
Гусев смахнул капли морской воды с ограждения, облокотился и посмотрел вдаль в подзорную трубу. Далеко впереди виднелся берег, и должны были выдаваться острые кончики мачт вражеских линкоров, но Володя не мог ничего рассмотреть в наступивших сумерках.
— Вон там, вашбродь, чуть левее холма с двумя вершинами, — показал рукой, стоявший рядом, Ухачев. Казаку даже не требовалась подзорная труба.
— Владимир Иванович, через четверть часа стемнеет. Можно будет атаковать, — произнес очевидную истину капитан и глубокомысленно добавил, — Конец навигационных сумерек в восемнадцать часов.
— Сколько нам до них идти самым малым ходом? — повернулся к капитану Гусев.
— Ухачев! От британской стоянки до берега далеко? — уточнил капитан.
— Верст пять, вашбродь, — вытянулся казак.
— Тогда нам идти часа четыре, четыре с половиной, — оценил капитан расстояние до английской эскадры.
— Не будем торопиться. Пусть заснут.
Капитан осуждающе посмотрел на Гусева, обрекающего матросов на гибель. Шансов у матросов не было в любом случае, брандеры с двадцатью тоннами динамита не оставляли ни малейшей возможности спустить шлюпки, а одолеть пять километров вплавь было нереально.
— Капитан, я видел воронку от взрыва двадцати тонн динамита. Её глубина десять метров, а диаметр двадцать!!! Остатки баржи разлетятся на сотни метров. Нам нужно побеспокоиться, чтобы наши корабли оказались как можно дальше от взрыва. Команда брандера покинет корабль за пять кабельтовых, рулевой за два. Вот кто рискует по-настоящему!!!
— В любом налете рискуешь животом, вашбродь. Рулевому обещана дюжина сотен рублей, а бы тоже рискнул, — почесал за ухом Ухачев.
— И звание! — добавил Гусев.
Форштевень перевернутого линкора торчал из воды мощной стальной дугой. У одного британского корабля детонировал боезапас, и он развалился на две части, прежде чем погрузиться в море. Второй получил гигантскую пробоину в корму и мгновенно перевернулся. На мелководье он лег на дно, но, то ли мачты, то ли орудийные башни, то ли воздушная пробка в носу корабля удерживали его от полного затопления. Канонерка скрылась под воду полностью, четыре торпеды с дистанции в полусотню метров обеспечили ей огромный дебит забортной воды без всяких шансов в борьбе за живучесть корабля.