— Домой!
Они восприняли свободу как безначалие и безнаказанность. Они буйствовали и бесчинствовали по всему армейскому тылу, в особенности возвратившиеся из японского плена и там распропагандированные матросы и солдаты. Они не слушались ни своего начальства, ни комитетского, требуя возвращения домой сейчас, вне всякой очереди и не считаясь с состоянием подвижного состава и всех трудностей, возникших на огромном протяжении — в 10 тыс. километров — Сибирского пути.
Под давлением этой буйной массы и требований "железнодорожного комитета" Линевич, имевший в своем распоряжении законопослушные войска маньчжурских армий для наведения порядка в тылу, отменил нормальную эвакуацию по корпусам, целыми частями и приказал начать перевозку всех запасных. При этом, вместо того чтобы организовать продовольственные пункты вдоль Сибирской магистрали и посылать запасных в сопровождении штатных вооруженных команд, их отпускали[70] одних, выдавая в Харбине кормовые деньги на весь путь. Деньги пропивались тут же на Харбинском вокзале и на ближайших станциях, по дороге понемногу распродавался солдатский скарб, а потом, когда ничего "рентабельного" больше не оставалось, голодные толпы громили и грабили вокзалы, буфеты и пристанционные поселки».
Для тех, кто не понял, поясняю. Выдать «кормовые деньги» вместо того, чтобы организовать пункты питания — отличный способ эти деньги разворовать. Вряд ли дембели сильно проверяли, сколько им выдали.
Вообще путь домой Антона Ивановича Деникина потянет на приключенческий фильм. Так, где-то офицеры попросту украли паровоз, подкупив машиниста — а потом опасались, что следующие за ними солдаты их найдут и разберутся. Как видим, генерал Деникин освоил некоторые особенности Гражданской войны задолго до ее начала.
В некоторых местах революционеры сумели даже захватить власть. Таким местом, к примеру, являлась «Красноярская республика», которая существовала с 6 декабря 1905–го по 3 января 1906 года. Власть в городе захватил Объединенный совет рабочих и солдатских депутатов, в котором заправляли большевики А. А. Рогов, К. В. Кузнецов, И. Н. Воронцов. Правда, что делать, оказавшись у власти, Совет не знал, так что в итоге восстание вскоре подавили. Были дела и в других городах. В Ростове рабочие дружины вели бои с войсками с 13 по 20 декабря. В Екатери- нославе еще дольше — с 8 до 27 декабря. Напомним, в этот город в 1896 году выслали видного большевика Ивана Бабушкина. В 1905–м он находился уже в иных местах, но, видимо, не зря в Екатеринославе жил.
Разбирались с этим весельем жестко.
«Между тем Петербург пришел в себя и стал принимать решительные меры. По инициативе главы правительства гр. Витте для восстановления порядка на Сибирской магистрали были командированы воинские отряды: ген. Меллер — Закомельского, который шел от Москвы на восток, и ген. Ренненкампфа, двигавшегося от Харбина на запад. Позже подошел к Владивостоку ген. Мищенко, когда схлынула уже наиболее буйная масса запасных, и успокоил город мирным путем.
Ген. Ренненкампф выступил из Харбина 22 января 1906 г. с дивизией, шел, не встречая сопротивления, восстанавливая железнодорожную администрацию и усмиряя буйные эшелоны запасных. Усмирение производилось обыкновенно таким способом: высадит из поезда мятежный эшелон и заставит идти пешком километров за 25 по сибирскому морозу (30–40 град, по Реомюру) до следующей станции, где к определенному сроку их ждал порожний состав поезда.
Подойдя к Чите, считавшейся наиболее серьезным оплотом революционного движения, Ренненкампф остановился и потребовал сдачи города. После нескольких дней переговоров Чита сдалась без боя. Ренненкампф сменил высших администраторов Забайкальской области, отобрал у населения оружие и арестовал главных руководителей мятежа, предав их военному суду. Так поступал и в дальнейшем».
В общем и целом, из восстаний ничего не вышло. Однако это совсем не означало, что восторжествовал порядок. Наоборот, всё только начиналось.
Глава 17. Эта жуткая «Чёрная сотня»
О сторонниках российских монархических организаций нагорожена такая бездна вранья, что оторопь берет. Их записали чуть ли не в предтечи нацистов. Дескать, они устраивали еврейские погромы и вообще били по головам белых и пушистых сторонников демократии и прочей свободы. Били-то точно, и иногда очень больно, но не всё так просто.
Так кем же являлись этим самые «черносотенцы»?
Про погромы без вранья
Чего мне считаться шпаной и бандитом?
Не лучше ль податься мне в антисемиты?
На их стороне хоть и нету закона,
Поддержка и энтузиазм миллионов.
Еврейские погромы к черносотенным организациям прямого отношения не имеют. Но уж поскольку в общественном сознании они тесно связаны, начать стоит именно с них. Тем более, что эту тему я до сих пор обходил стороной.
Вообще сосуществование на одной территории людей разных национальностей и разных вер всегда чревато конфликтами. Так уж люди устроены — и никакой «политкорректностью» это не исправить. Но в случае с «чертой оседлости» к обыч ной неприязни к «чужим» подверстывались и экономические факторы.
В городах существовали так называемые перекупщики. Крестьянин привозил свои товары на рынок, и его окружали разные сомнительные личности, которые не мытьем, так катаньем вынуждали его продать им товар по одной цене, а потом сами продавали уже по другой. Знакомо? Сейчас этим занимаются товарищи с Кавказа, а тогда «держали» рынки вы поняли, кто?
Первый крупный погром, наделавший много шума, произошел в 1903 году в Кишиневе. Русские националисты к нему не могут иметь отношения ну просто никак. В этом городе из русских жили только чиновники. Согласитесь, как-то трудно представить какого-нибудь титулярного советника, бегущего с дубьем, чтобы «бить жидов, спасать Россию». Так что развлекались молдаване.
Начало этой истории часто связывают с выходившей в Кишиневе газетой «Бессарабец», которую издавал Павел Александрович Крушеван, молдавский дворянин. Это была прямо-таки классическая антисемитская газета, где евреи представали какими-то монстрами: мол «пьют они кровь христианских младенцев». В 1903 году издание активно обсасывало убийство мальчика Михаила Рыбаченко (по версии «Бессарабца» он был убит евреями с ритуальными целями).
Однако на самом-то деле особой популярностью эта газета не пользовалась. Все-таки людей, готовых верить в подобные идеи, не слишком много. Крушеван стал известен именно благодаря погрому — точнее, благодаря «черному PR» либералов.
Кстати, заметим, что он не являлся «биологическим» антисемитом, подобным нацистам. Он писал:
«Станьте такими же христианами, как мы сами, и нашими равноправными братьями, и полноправными гражданами великой России. Евреям — христианам предоставляются все права, все преимущества коренного населения страны, вплоть до замены своих фамилий русскими. Евреям пропорционально с другими сословиями страны даруются права на потомственное дворянство, титулы и ордена, распределяемые по жребию[71] между еврейской интеллигенцией. Не далее, как через год исчез бы проклятый еврейский вопрос, и вместо семи миллионов врагов было бы семь миллионов братьев по Христу».
Неприятности в Кишиневе начались 6 апреля, в день Пасхи. Показания о том, кто начал и почему, противоречивы. Наиболее убедительна версия, что началось с драки на рынке между крестьянами и перекупщиками. А потом, как уж бывает, пошло — поехало. Начали грабить еврейские магазины, а затем и дома. Заметим, что в первый день жертв не было.
Власть оказалась элементарно не готова к происходящему. Губернатор, фон Раабен, был эдаким благодушным стариком, который на своей должности привык к тихой жизни. Кишинев — это ведь не Петербург и не Варшава, где постоянно что-то случалось. Так что фон Раабен просто потерял голову. Он звонил в полицейские участки и в казармы, но там реагировали как-то вяло. Проблема усугублялась тем, что большинство офицеров отсутствовали на своем месте по случаю Пасхи. В общем, всё как всегда.
К вечеру беспорядки утихли, но на следующий лень начались снова. Вот теперь стали убивать 45 евреев было убито, 74 — тяжело ранено, легко пострадали около 350 человек. Разгромлено было 700 жилых домов и 600 магазинов. Из «христиан» погибли 3–4 человека.
Вина власти хотя бы в том, что на второй день она не предприняла никаких мер по пресечению беспорядков. Можно было бы жестко остановить погром. Но этого не сделали. Вряд ли в этом был злой умысел, скорее, разгильдяйство.
Однако «общественность», прежде всего либералы, думала не так. «Самый факт остается гнусным и постыдным не только для среды, в нем участвовавшей, но и для тех, кто должен был предупредить и возможно скорее прекратить безобразие», писал «Русский вестник».
В Киев был послан для разбирательства начальник Департамента полции А. А. Лопухин, который установил, что вины губернатора в произошедшем нет. Однако того все же поперли со службы.
Церковь отреагировала так. Епископ Антоний Волынский (Храповицкий) в житомирском кафедральном соборе 20 апреля сказал: «Под видом ревности о вере, они служили демону корыстолюбия. Они уподоблялись Иуде: тот целованием предавал Христа, омраченный сребролюбия недугом, а эти, прикрываясь именем Христа, избивали его сродников по плоти, чтобы ограбить их стяжания. Так поступают людоеды, готовые на убийство, чтобы насытиться и обогатиться».
В корень батюшка зрел! Погром — это прежде всего возможность безнаказанно пограбить. А уж кто там под руку подвернулся.
Но в либеральной среде прочно установилось мнение, что погром был инспирирован властями, чуть ли не Плеве лично, чтобы «выпустить пар». В иностранную печать было пущено якобы «перехваченное» письмо Плеве к бессарабскому губернатору, предупреждавшее о готовящемся погроме и указывавшее на нежелательность применения оружия против толпы. Вообще-то письмо являлось фальшивкой, хотя бы потому, что события произошли столь стремительно, что Плеве просто не успел был написать письмо, а фельдслужба — доставить. Авиапочты тогда еще не было. Да и как смогли «перехватить» депешу министра МВД? Такого бардака в Российской империи всё-таки не водилось. Чтобы фельдкурьер выпустил из рук письмо, он должен был быть убит.