В тот же момент раздались звуки русского гимна. Его исполнял оркестр на яхте кайзера. Царь поднялся. Персик, припущенный в красном вине, пришлось отставить и все вышли на палубу, чтобы приветствовать кайзера, который уже успел взойти на наружный трап. Официальные приветствия, крики «ура», взаимные представления и извинения Вильгельма II за опоздание.
Прерванный ужин продолжать не стали. Кайзер, который, как все отметили, находился в прекрасном настроении, завладел вниманием Николая II. Царь немедленно повел гостя осматривать «Полярную звезду», которую оба знали, как свои пять пальцев. В одиннадцать часов, после получасовой прогулки монархов кайзер повел царя и его брата Михаила в свой катер. Через мгновение все трое уже были на борту «Гогенцоллерна», где их ждал поздний ужин с пивом, и откуда царь со своим братом возвратились в два часа ночи.
В восемь утра Вильгельм II уже находился на борту «Полярной звезды», где за большим столом на двадцать четыре персоны ему был подан кофе с молоком. Поскольку в этой столовой завтрак был накрыт только для Вильгельма II, Николая II и великого князя Михаила, всем прочим путешественникам пришлось завтракать на палубе. К счастью, погода стояла великолепная, и море было спокойным. Сотрапезники, сидя на палубе, могли сколько душе угодно разглядывать сквозь окна столовой обоих императоров и вероятного регента России.
На то, чтобы выпить кофе с молоком, потратили два часа, после чего августейшие особы быстро осмотрели крейсер «Берлин», сопровождавший яхту «Гогенцоллерн». В половине второго они возвратились на «Полярную звезду». В два часа подали обед. Он прошел весело и сопровождался изысканными винами. В течение всего этого времени императоры находились в прекрасном расположении духа.
Любопытное наблюдение: за столом говорили только по-французски. Оба императора произнесли короткие тосты за здоровье и процветание. Обед продолжался до пяти часов. Их величества приказали составить список присутствовавших на обеде персон, имея в виду вручить им впоследствии государственные награды.
Вильгельм II отбыл на «Гогенцоллерн», и в семнадцать часов три минуты «Полярная звезда» снялась с якоря и взяла курс на Петергоф, где царь в десять часов вечера сошел на берег.
По возвращении он выглядел очень счастливым. Особенно заметно это было по той причине, что все ожидали, что царь будет не в духе из-за того, что Вильгельм II своим опозданием неожиданно поставил его в неловкое положение.
20 июля 1905 г.
Победа Рультабия
Нам представляется, что будет очень кстати привести здесь отрывок из другого произведения Гастона Леру, в котором описывается, как никто не хотел верить добытой им информации. Отрывок взят из автобиографической повести «Счастливые моменты моей карьеры».
«Когда я работал репортером и сам находился в «шкуре» Рультабия, специальные корреспонденты, представлявшие газеты разных стран, буквально дрались между собой, вежливо, но ожесточенно, за доступ к источникам информации. Расскажу вам об одном таком случае, который я вспоминаю с особым удовольствием, поскольку в тот раз из схватки с коллегами я вышел победителем. Случай этот примечателен тем, что я, молодой репортер, проявил себя с очень необычной стороны и сумел продемонстрировать хитроумие и сообразительность, присущие известному герою моих романов.
Дело происходило в Петербурге на завершающем этапе русско-японской войны. В ту пору в определенных кругах проявляли беспокойство по поводу того, что намечалась переориентация политики России… Власть в стране в значительной степени была сосредоточена в руках господина Витте, и при этом Берлин стремился всячески обхаживать Санкт-Петербург. Однажды утром я разыскал нашего посла господина Бомбара и поделился с ним одной новостью, причем настолько невероятной, что он отказался в нее поверить. Должен сказать, что господин Бомбар, человек умный и открытый, совершенно не подвержен каким бы то ни было кастовым предрассудкам и не замечен в пренебрежительном отношении к журналистам. Как раз наоборот… Он пригласил меня позавтракать с ним и, выслушав мое сообщение, сказал: «То, что вы рассказываете, звучит невероятно… Мы бы знали об этом…»
А я всего-навсего сообщил ему о предстоящей встрече царя с Вильгельмом II.
– В конце концов, откуда вы получаете такие неправдоподобные сведения?
– Этого я не могу вам сказать, господин посол!.. Я поклялся сохранить это в тайне… Скажу лишь, что совершенно уверен в точности полученных мною сведений.
В тот же день я телеграфом отправил сообщение в мою газету «Матен».
Вскоре со всех сторон на меня обрушились возмущенные вопли. Все коллеги и все телеграфные агентства спешили опровергнуть мое сообщение. Министр иностранных дел России господин Ламсдорф собрал в своем кабинете журналистов и дал им честное слово, что моя информация является ложной. Вечером того же дня в ресторане «Медведь» коллеги в порядке утешения поднесли мне шампанское.
Потом пришла телеграмма из моей газеты. Там интересовались, подтверждаю ли я свою информацию. Я ответил им: «Несмотря ни на что и вопреки всему и всем…»
Когда я вновь повстречал посла, он сказал:
– Вы должны понимать, что если бы намечалась встреча двух императоров, то министр иностранных дел был бы в курсе… Над вами кто-то посмеялся!
Тем не менее, мое спокойствие явно произвело на него большое впечатление.
Тем временем в Париж прибыл господин Витте, направлявшийся в Портсмут, где он собирался подписать мирный договор с Японией. По прибытии он сделал заявление для прессы, в котором сообщил, что он, премьер-министр, ни разу не слышал о том, что готовится подобная встреча!..
После этого из моей газеты вновь поступила телеграмма, и вновь я ответил: «В том, что касается будущей встречи императоров, ничего не изменилось. Встреча состоится!» И далее я сообщил дату и время встречи!..
И встреча действительно состоялась! Она проходила на Балтике, на борту царской яхты «Полярная звезда». При этом Вильгельм II прибыл на своей яхте. Их встреча имела очень серьезные последствия. В результате состоявшихся бесед Николай II на какое-то время полностью попал под влияние своего могущественного соседа. Проявленная им слабость в большой степени была обусловлена поражениями русской армии в маньчжурских степях. Все вопросы между двумя монархами были решены без привлечения политиков и дипломатов…
Спрашивается, как я смог узнать то, что не было известно премьер-министру, министру иностранных дел и послам? Да очень просто! Николай мог скрыть от своего министра, что готовится встреча с Вильгельмом, но он не мог не сообщить своему повару, что в такой-то день на борту его яхты будет дан официальный обед, и происходить он будет со всей торжественностью и с соблюдением требований этикета, как того требует присутствие коронованной особы!..
А я, как и положено Рультабию, настоящему профессионалу и гурману, был в очень хороших отношениях с обоими шеф-поварами императорской кухни. Это были истинные вельможи, командовавшие целой армией поварят. Мне часто приходилось обедать в их хоромах в Петергофе и Красном Селе. Так образовались мои источники информации. Именно там я получал самые недоступные сведения. И именно там мне шепнули под страшным секретом о намечавшейся встрече двух императоров.
Шеф-поварами были два выдающихся персонажа, Кюба и Понсе. Работали они посменно, по две недели каждый…
По завершении встречи император приказал министру двора провести расследование и установить, откуда пошла утечка информации.
Проверили всех дворцовых служащих и в результате установили, что секретные сведения я получил от поваров…
Устроили страшный разнос Кюба. Он весь дрожал, когда рассказывал мне о полученной взбучке. При этом он ничего не мог понять… Потому что сведения я получил от Понсе. Через неделю, когда все окончательно убедились в моей победе, пришла моя очередь ставить шампанское коллегам с берегов Темзы.
Николай II в форме адмирала германского ВМФ и кайзер Вильгельм II в форме адмирала российского ВМФ
Германия добилась своего
Последние надежды на заключение мира растаяли, как дым.
После встречи двух императоров должно пройти время, чтобы можно было с основанием строить догадки относительно ее возможных последствий.
В целом, подводя итоги встречи, можно смело утверждать: «Германия своего добилась».
Как я уже писал, практически все здесь уверены в том, что в отношении вопросов войны и мира вмешательство Вильгельма неизбежно будет иметь самые неблагоприятные последствия. Конкретные договоренности сторон держатся в строжайшем секрете. Что же касается самого духа этих договоренностей, то здесь никакого секрета нет.
В штабах и политических кругах, информированность которых не вызывает сомнений, слышится лишь одно: в сложившихся условиях самой большой ошибкой станет заключение мира.
Все говорят: «Никто не заставляет нас подписывать позорный мир». И такие речи слышны повсюду на просторах империи.
Кстати, сам царь в очередной раз высказался именно в таком духе. В своем ответе на послание священнослужителей Оренбургской губернии он написал: «Вы можете рассчитывать на меня, я никогда не подпишу этот позорный мир».
Что можно считать позорным для страны, которая в самых неблагоприятных условиях героически билась с врагом?.. Ведь честь страны не затронута, значит, и позора никакого нет. Возьмем, например, Порт-Артур, который был русским форпостом в полном смысле этого слова. Разве позорно, что он достался японцам? А между тем, окончательная передача Порт-Артура японцам стоит первым пунктом повестки дня переговоров о мире, и согласие России на такую передачу неизбежно. Это даже не обсуждается.
Правда заключается в том, что партия войны одержала победу по всей стране, и теперь повсеместно слышен только ее голос, и голос этот вопит: «Заключение мира прямо сейчас обернется позором, на каких бы условиях это ни происходило!» Кстати, сами японцы предвидели такое развитие событий и были уверены, что возобладают именно такие мнения и политические силы. Поэтому-то они и ответили президенту Рузвельту, что мечтают о мире и готовы заключить его в любой момент. Ведь за долгие годы они накопили изрядный опыт и понимают, что значит иметь дело с Россией. Они понимают, что Россия не готова прекратить войну и потому начали подготовку к следующему этапу противостояния, который должен последовать вслед за взятием Мукдена и разгромом эскадры Рожественского.