Здесь, в столице, антисемитские преступления, подобные тем, что имели место в провинции, абсолютно не возможны. Власти могли бы, как всегда, заявить, что они бессильны, но в данном случае здесь такое не пройдет. Если в столице допустят подобное безобразие, то в глазах всей Европы это будет равносильно признанию того, что власть окончательно дезорганизована. Поэтому я совершенно уверен, что опасаться нечего.
В Москве торговцы организовали народную милицию. Новости, поступающие из Баку и с Кавказа, выглядят угрожающе. Польша, похоже, стоит на пороге настолько мощного восстания, что правительство устами господина Витте даже пообещало сегодня польским представителям частичную автономию, которая сильно смахивает на независимость.
В целом по всей империи складывается крайне печальная ситуация. Уже не счесть убийств, погромов, грабежей и поджогов.
Повсеместно бродят орды оборванцев. Они выглядят забитыми и напуганными, им негде жить и нечем питаться. Нищета и отчаяние охватили всю страну. Скоро наступит зима, а с ее приходом начнется голод.
Октябрь 1905 г.
Балаханы59
Балаханы!.. Именно здесь была устроена резня, жертвой которой стали тысячи армян60!
После того, что произошло в этом предместье Баку, сюда не вернулся ни один житель. Я же на следующий день после приезда в Баку сразу отправился на место трагедии.
Мы вышли из кошмарного маленького вокзала, рядом с которым стояла ожидавшая нас татарская повозка, запряженная двумя клячами, и сразу попали в нагромождение еще теплых дымящихся руин. Слава Богу, трупы людей уже успели убрать, зато «трупы» разных предметов продолжают валяться где попало. Территория в несколько квадратных километров завалена изуродованными скелетами машин. Насколько хватает взгляда, всюду видишь странные завалы. Здесь целые горы фантастических силуэтов обуглившихся вещей. Мы здесь одни и можем сколько угодно созерцать эту картину бесконечного разгрома… Армяне перебиты или спаслись бегством, татары укрылись в своих деревнях, расположенных за холмом. Сам холм стоит на границе песчаной пустыни и заслоняет горизонт. Нигде не видно ни одного солдата…
Здесь все тропинки почернели от сажи и пропитаны нефтью, которая продолжает сочиться из поврежденных металлических труб. До чего же сильно огонь способен искорежить любые предметы! В какие фантастические кривые он превращает прямые линии, и до чего прихотливо закручивает линии кривые! Все стало неузнаваемым. Невозможно понять, что именно у нас перед глазами, и чем оно было раньше. В какие игры здесь играло пламя? Как умудрилось оно из столь разнообразных материалов приготовить настолько однородные смеси? Пламя не искало простых путей. Оно взялось вязать из металла сложнейшие узлы. А какие-то узлы оно наоборот развязало. И еще здесь отовсюду поднимается рыжий дым, пахнущий не только нефтью и горелым деревом. Потому и не видно трупов, что от них остался один только пепел… Множество армян сгорело заживо в своих домах. Ну а тех, кого татары на дорогах убили выстрелами из винтовок и зарезали ножами, тех после ухода солдат привязывали к конским хвостам и тащили в наскоро разожженные погребальные костры… Подозреваю, что многие из них были еще живы. Татары обливали их нефтью, и среди пылающих костров разгорались новые костры.
Все дороги покрыты липким гадким месивом и завалены какими-то непонятными предметами. Передвигаться по ним приходится с большим трудом. Мы уже отошли на приличное расстояние от железнодорожной станции и военных постов. Неожиданно на нашем пути появляются несколько татар, которые что-то ищут в развалинах домов. Они прячутся за каменными руинами и пропадают из виду, словно злобные птицы-падальщики, потревоженные в разгар своего гнусного пира. Потом на краю дороги под металлической трубой встречаем трех женщин, согбенных и молчаливых. Они заняты тем, что окунают в разлитую нефть тряпки и отжимают их в принесенные с собой ведра. Доходность этого занятия зависит от текущей цены на нефть.
Идем дальше. По дороге приходится перешагивать через перекореженные желоба, обходить разрушенные буровые вышки, остерегаться опасно наклонившихся опор, подъемных воротов и каких-то ржавых буровых приспособлений. Повозка с кучером-татарином осталась далеко позади. Ноги лошадей обязательно запутались бы в валяющихся поперек дороги телефонных проводах. Приближаемся к резервуарам для нефти. По обе стороны видим странные разбитые емкости. Когда-то это были очень прочные металлические ванны, стенки которых крепились мощными болтами. Теперь они скукожились и похожи на сита или скорее на шляпы-цилиндры на следующий день после свадьбы.
Кажется, что руинам не будет конца. Что за поселение находилось на этом месте? Какие неисчислимые богатства спрятаны в этой земле, из-за которых сюда свезли несметное количество приспособлений, намереваясь отнять эти богатства у земли, которой они принадлежат? Идем дальше и все время через что-то перешагиваем, перешагиваем. Доходим до фантастического переплетения вспученных труб. Их тут тысячи километров и все они похожи на черных змей, каждой из которых взрезали брюхо. Совсем недавно по этим трубам текла драгоценная жидкость, служившая неисчерпаемым источником жизни, силы, тепла и света. Кажется, что эти гигантские удавы все еще трепещут и с них лохмотьями валятся куски кожи, а тела, скрученные в напряженные кольца, сковало судорожно сжатым металлом. Эти кольчатые апокалипсические животные в момент смерти сплелись в безнадежном порыве, и все, что находилось под ними, искрошили в мелкую пыль. И вот они, хозяева этой земли, сжали ее своими страшными кольцами и, испуская дух, умертвили драгоценную землю.
Сомнений нет, мы вернулись в варварские времена, в кровавую эпоху Золотой орды. Не надо только думать, что во всех этих безумствах виноваты одни только татары. Немалая часть вины лежит и на армянах. Я не собираюсь осуждать ни тех, ни других, устанавливать чью-либо ответственность и тем более вину. С моей стороны это было бы слишком глупо. Две эти нации до такой степени не похожи друг на друга, а трения между ними начались в такие незапамятные времена, в эпоху, столь же отдаленную и таинственную, как и сотворение мира, что в наши дни невозможно отыскать среди них ни правых, ни виноватых. Они такие, какие есть, и этим все сказано. Если же вы любитель вершить правосудие и вам обязательно требуется найти виновного, тогда рекомендую вам назначить виноватым того, кто знал, чего стоят обе эти нации, имел возможность не допустить столкновений, сгладить остроту противоречий, но ничего для этого не сделал.
Такой виноватый есть. Это российское правительство.
Октябрь 1905 г.
Две пушки
Увы! Мне так и не удалось услышать, как в Баку стреляют пушки!
Пушки замолчали. Жаль. Мне доводилось видеть винтовки, штыки, ятаганы. Я даже видел, как бьют ножом, но не слышал пушечных выстрелов. Я не слышал, как стреляют бакинские пушки. Теперь мне не будет покоя. Это уж точно. Перестрелка между людьми стала настоящей трагедией, зато канонада – сплошным весельем. Как жаль, что мне не довелось посмеяться! Эти две пушки никого не убили, зато рассмешили весь белый свет. Дело в том, что от царя пришла телеграмма: «Действуйте энергично!» В ответ губернатор выкатил две свои пушечки.
Теперь держитесь, армяне и татары.
И дело пошло. Началось в Балаханах, когда ситуация там немного успокоилась, тот есть, когда там уже стало нечего жечь и грабить. Вот тут-то в татарскую деревню под личным надзором генерала Светлова направили две пушки. По приказу генерала собрались старейшины, и его превосходительство заявил им буквально следующее:
– Господа, вы виновны в стрельбе из винтовок и поджогах. Вы это признаете. Тем лучше! Кроме того, вы занимались грабежами. Что ж, надеюсь, что люди вы честные и посему возвратите все, что награбили!
Честные татары равнодушно заглянули в жерла генеральских пушек и ничего не вернули.
Генерал закончил свою речь, после чего обе пушки без лишнего шума вернулись на исходные позиции. Они, в смысле пушки, наверняка решили, что после выразительной речи начальника им уже нет смысла упражняться в красноречии.
Не подумайте только, что две бакинские пушки – это вообще не стреляющие пушки. Их ведь отправляют на дело, значит, они все же стреляют.
Но выглядит это смешно, особенно когда пушки не трогаются с места, но считается, что они вели обстрел.
Вот, например, бакинский губернатор сказал: «Применять пушки против любого дома, из которого производились выстрелы.»
Стоило ему произнести эти слова, как у меня над ухом раздался выстрел. Кто-то сказал: «Дом губернатора обстреляли из дома Араниканца.»
Для наказания виновных немедленно направили две пушки. Вот теперь-то злоумышленников покарают! Пушки привезли и нацелили на дом Араниканца, в котором проживает господин Мекарт, поверенный в делах Великобритании. Вообще в доме проживают одни только иностранцы, преимущественно англичане. А тут еще несколько дам вышли на балкон подышать свежим воздухом. Они с любопытством наблюдают за действиями артиллеристов. Внезапно пушки застывают на месте и, как вы понимаете, раздается выстрел!
Слава Богу, дамы успели скрыться, не то их бы точно окатило картечью. Тем временем, к счастью, находится один здравомыслящий человек, которому удается втолковать губернатору, что англичанам незачем было стрелять по его дому, что произошла ошибка, и у нее могут быть самые серьезные последствия. Поступает приказ прекратить огонь. Это весьма кстати. Мне еще не доводилось видеть настолько добротно обстрелянный дом. При этом пушки никого не убили, потому что на самом деле это потешные пушки.
Подводя итоги, можно сказать, что обе карательные пушки, на которые была возложена большая ответственность за наведение порядка, ни разу не стреляли, ни по татарам, ни по армянам. Их использовали только против иностранцев, причем самым необычным образом: иностранцев сначала напугали, а потом рассмешили.