1905-й год — страница 26 из 38

яем, что народу необходимо представительство, основанное на началах, совершенно противоположных тем, по которым строится Государственная дума. Народу необходимо единое собрание представителей, обладающее всей полнотой государственной власти, избранное при полной личной и гражданской свободе путем всеобщей, равной, прямой и тайной подачи голосов»{251}.

Большевики объясняли массам, что такого народного парламента не дождешься от царя, что без ожесточенной борьбы всего народа против самодержавия, против монархии не добиться установления демократической республики. «Осуществить такой строи может только вооруженное всенародное восстание против царского правительства и всех темных сил, его поддерживающих. Подготовка и организация такого восстания составляют теперь главную очередную задачу для всех сознательных борцов за народное дело… Мы призываем всех сознательных граждан и все партии, преданные народным интересам и делу народного освобождения, всеми силами противодействовать постыдной комедии выборов и представительства — обману народа. Мы призываем их соединять свои силы для немедленной совместной подготовки, всеобщего и повсюду одновременного протеста против правительства насильников и лицемеров, для организации этого протеста в виде всеобщей политической стачки и вооруженных демонстраций повсюду, где они возможны»{252}.

Местные комитеты (Московский, Петербургский, Северо-Западный, Казанский) активно знакомили трудящихся с резолюцией ЦК РСДРП об отношении к Государственной думе, листовкой ЦК «Ко всей учащейся молодежи», призывавшей бойкотировать выборы. В сентябре 1905 г. только один большевистский Московский комитет РСДРП издал 10 названий листовок и прокламаций тиражом почти в 80 тыс. экземпляров и переиздал 5 листовок ЦК РСДРП. Всего в этом месяце большевики распространили среди рабочих Москвы почти 100 тыс. своих изданий. «Политическая агитация в рабочей среде и в крестьянстве никогда не шла в России так широко, так планомерно и так глубоко, как теперь», — отмечал В. И. Ленин{253}.

В начале осени 1905 г. массовое революционное движение после периода относительного затишья резко пошло на подъем.

В середине сентября центр революционной борьбы переместился в Москву. Причин этому было много: московские пролетарии еще хранили колоссальный запас нерастраченной революционной энергии; здесь имелась очень сильная и дееспособная большевистская организация; пролетариат Москвы сосредоточивался на крупных предприятиях, что создавало возможность для лучшей его организации и облегчало социал-демократам проведение в его среде пропаганды и агитации.

Существовала и еще одна специфическая черта московского пролетариата тех лет: в отличие от Петербурга и многих других крупных промышленных центров рабочее население здесь, как специально подчеркивал В. И. Ленин, было «наиболее близко к крестьянству», имело «несравненно больше связей с деревней, деревенских симпатии, близости к деревенским крестьянским настроениям»{254}. Это придавало выступлениям московских пролетариев особую значимость. «Именно в Москве и только в Москве, — обобщал опыт революции 1905–1907 гг. вождь большевиков, — массовое рабочее движение может получить всего скорее характер широкого народного движения, имеющего решающее политическое значение»{255}.

Сентябрьские события в Москве явились прологом всеобщей октябрьской стачки. Они развивались так.

19 сентября забастовали рабочие крупнейшей типографии Сытина. Печатники потребовали 8-часового рабочего дня, государственного страхования, оплачиваемых отпусков. Выступление сытинцев быстро подхватили рабочие других типографий, Миусского трамвайного парка, целого ряда других предприятий. Московский комитет РСДРП в специальной листовке, обращенной к пролетариям Москвы, писал: «Начинаются для нас, рабочих, серьезные, трудные дни. Всколыхнулся, наконец, и в Москве рабочий народ. Забастовали типографии. К ним присоединились служащие на электрических трамваях, булочники, кондитеры. Завтра, вероятно, забастуют и другие рабочие. Толпами ходят по улицам забастовщики, кое-где происходят у них стычки с жандармами. Вчера камнями рабочие разогнали жандармскую шайку у Тверского бульвара. На Тверском бульваре днем было столкновение с казаками. Вечером же у памятника Пушкину собралась большая толпа, ее оцепила со всех сторон полиция, против нее были выставлены у стен Страстного монастыря войска и, тем не менее, толпа не расходилась. В виду войск на глазах у полиции произносились ораторами речи. Ораторы объясняли рабочим все великое значение начинающейся борьбы. Колебали трусливое и наглое жестокое правительство. Ночью казаки, жандармы и городовые напали на рабочих и студентов и зверски били их нагайками, шашками и палками. Так было вчера. Сегодня ряды забастовщиков еще увеличились, сегодня предполагаются еще народные собрания. Неужели, товарищи, остальные рабочие станут равнодушными зрителями начатой борьбы за общее рабочее дело, борьбы за освобождение всего пролетариата?»{256}.

Равнодушных в Москве почти не осталось. Забастовки, демонстрации, митинги ширились, принимали все более острый характер. Обстановка в «первопрестольной» накалялась день ото дня. На Тверской ежедневно происходили демонстрации.

24 сентября в древней столице загремели залпы: солдаты обстреляли демонстрантов на Тверском бульваре.

25 сентября в самом центре города, почти против дома градоначальника, рабочие булочной Филиппова вступили в настоящий бой с двумя сотнями казаков. Камни, кирпичи, палки полетели с крыш ближайших домов на головы царских вояк. Около 180 рабочих было захвачено в плен и отправлено в полицию.

За два дня, 25 и 26 сентября, к стачке подключилось 22 новых предприятия с 3 тыс. рабочих. В ряде отраслей производства (печатники, пищевики, деревообделочники, муниципальные рабочие и служащие) она стала всеобщей, в других достигла самых высоких показателей за весь 1905 г. По неполным данным, в сентябре бастовали 21 металлообрабатывающее предприятие (столько же, сколько за предыдущие 6 месяцев), 11 текстильных. Такого не знал даже январь.

К концу сентября бастовала почти половина всех московских рабочих, некоторые мастерские Московского железнодорожного узла. Москва осталась без городского транспорта, перестали выходить газеты. Борьба сразу же была перенесена на улицу и начала перерастать в восстание.

В ходе сентябрьской стачки в пяти отраслях производства (печатники, табачники, металлисты, столяры, железнодорожники) стали создаваться Советы рабочих депутатов.

Сентябрьские события в Москве В. И. Ленин назвал вспышкой восстания, первой молнией грозы, осветившей новое поле сражения{257}.

«Барометр показывает бурю»

«Октябрь и декабрь 1905 года, — отмечал В. И. Ленин, — знаменуют высшую точку восходящей линии российской революции. Все источники революционной силы народа открылись еще гораздо шире, чем раньше»{258}.

25 сентября Петербургский комитет РСДРП в листовке «Ко всем рабочим и работницам г. Петербурга» писал: «Товарищи! Вам известны грозные московские события… Грандиозные уличные, митинги, демонстрации с красными знаменами, баррикады на Тверском бульваре, непрерывные схватки и перестрелки с войсками и полицией и, наконец, всеобщая забастовка в Москве. И как далеко ушли мы вперед от 9 января! Рабочие уже не верят больше в царя, не идут просить у него милостей, не разбегаются при первом появлении полиции, а с оружием в руках, не раз разгоняя отряды полицейских и жандармов, убивая и раня немалое количество царских палачей, смело идут в борьбу». «Революция продолжается — да здравствует революция!» — кончал Петербургский комитет свою листовку, призывая питерцев готовиться к вооруженному восстанию{259}.

Рабочий класс Петербурга поддержал москвичей. Обе российские столицы, по образному выражению В. И. Ленина, поделили между собой в октябре 1905 г. «честь революционного пролетарского почина»{260}. Особую роль во Всероссийской октябрьской стачке сыграла забастовка железнодорожников.

Еще 20 сентября в Петербурге открылся созванный правительством Всероссийский съезд делегатов пенсионных касс. Состоял он почти сплошь из служащих железных дорог (среди 35 его участников был только один рабочий), но за работой его внимательно следили все железнодорожники. В условиях нараставшего революционного возбуждения вдруг разнесся слух об аресте участников съезда. В ответ Центральное бюро Всероссийского железнодорожного союза (ВЖС), несмотря на колебания отдельных членов, разослало телеграмму, призывая железнодорожников «готовиться к всеобщей стачке»{261}. Точная дата стачки не называлась, рабочие сами своими действиями определили ее. Инициаторами вновь выступили москвичи.

3—4 октября заволновались рабочие Казанских, Брестских, Ярославских железнодорожных мастерских, кондукторы Курской станции. 6 октября собрание представителей большевистских организаций Казанской, Ярославской и Курской дорог постановило начать забастовку. Одновременно и Центральное бюро ВЖС подавляющим большинством голосов приняло решение начать всеобщую стачку на железных дорогах. В ночь на 7 октября телеграфисты подмосковной станции Перово отправили по всем дорогам страны его телеграмму с призывом в 12 часов 7 октября прекратить работу. Выдвинутые забастовщиками требования носили исключительно политический характер.