– Тедди! – хрипловатым, прокуренным голосом крикнула она. – К тебе!
Один из мужчин поднял голову от печатной машинки.
– Пройдите сюда, сэр.
Я присел на стул напротив Тедди. Это был худой, желчного вида мужчина лет сорока. Круглые очки, пшеничного цвета усы под хищным носом. Он был похож на ястреба, высматривающего кролика с высоты.
– Я доктор Ватсон.
Его зрачки расширились – кролик был найден.
– Доктор Ватсон?! – воскликнул он. – Тот самый?
– Тот самый, сэр. – сухо сказал я. – Должен признаться, ваши экзерсисы в отношении меня показались мне недостаточно остроумными. Как вы назвали меня в своей статье? «Безумным доктором»?
– Работа такая, сэр, – развел руками Уильямс. – Вы же знаете, как все устроено. Читатель ждет сенсации, и мы обязаны ему ее дать. Иначе нам нечем будет кормить наши семьи.
К сожалению, он был прав.
– Но я пришел вовсе не из-за этой статьи, – сказал я. – Я всегда выступал за свободу слова и продолжу это делать.
– Вот как, сэр? – с некоторым даже разочарованием отозвался Тедди (в его голове, похоже, уже рождались заголовки вроде «Взбешенный публикациями доктор Ватсон разгромил редакцию Daily Telegraph»).
– Я пришел узнать, откуда вам известны подробности убийств, мистер Уильямс.
– Доктор, вы же знаете, пресса не выдает своих информаторов. Это принцип, – газетчик развел руками.
– Боюсь, это не тот случай, сэр. Если вы не откроете свой источник, вы автоматически оказываетесь подозреваемым в этих убийствах.
Он ухмыльнулся.
– Это смешно, сэр. Когда происходили все эти зверства, меня видели тысяча человек и в ста пятидесяти местах. Я репортер, доктор, моя работа состоит в том, чтобы скакать по Лондону, как ополоумевшая блоха. Такая работа, сэр.
– Предположим. Однако в соответствии с британскими законами, вы все равно подлежите аресту за отказ от сотрудничества со следствием. Кроме того, сэр, мы ищем убийцу девушек, и вы можете помочь нам сделать это. Посмотрите.
Я достал фотографию Ирэн Вулф и сунул под нос репортеру. Ястреб изменился на моих глазах, осунулся, стал похож на худого, грустного пингвина.
– Благодаря этому информатору я написал немало статей, – проговорил он с сожалением в голосе.
– Понимаю, мистер Уильямс, но ситуация требует жертв.
– Хорошо! Я скажу вам его имя, но вы пообещаете мне держать меня в курсе расследования.
– Этого я обещать не могу. Не имею права.
– Тогда дадите мне интервью о Шерлоке Холмсе.
Я задумался. Репортер горящими глазами смотрел на меня, крутя в тонких, нервных пальцах карандаш.
– Хорошо, я дам вам интервью, но когда все закончится.
– Его зовут Том Броуди, патологоанатом из Скотленд-Ярда, – отчетливо сказал Тедди.
– Я так и знал, – буркнул я.
– Что вы сказали, сэр?
– Ничего, мистер Уильямс, – я поднялся со стула, протянул ему руку. – Благодарю за помощь.
Он некоторое время не отпускал мою ладонь, глядя мне в глаза.
– Я никогда не выдал бы вам информатора, доктор, – сказал он, тяжело дыша. – Даже если бы вы поджарили мне пятки газовой горелкой. Но у меня тоже есть дочь, сэр. Найдите его.
– Спасибо еще раз, Тедди, – сказал я и, осторожно высвободив свою руку, направился к выходу из редакции.
18
По Флит-стрит я быстрым шагом направился в сторону Скотленд-Ярда. Не прошел и двух сотен шагов, как меня ждал сюрприз.
– Ватсон!
Я встрепенулся. Из приоткрытой дверцы остановившейся напротив полицейской машины выглядывал инспектор Лестрейд.
– Детектив! – отозвался я. – А я как раз шел в Скотленд-Ярд.
– Решили прогуляться, вспомнить молодость? – сухо спросил Лестрейд. – Садитесь скорее в машину! Еще одна девушка пропала.
Позабыв все на свете, я бросился к автомобилю.
– Розамунд? Как ее фамилия, кто она?
– Не спешите, доктор. Пропавшую девушку зовут не Розамунд.
– А кто же она?
– Эмбер Уоллис, 17 лет. Отец – портовый грузчик в Уайтчепеле, мать – посудомойка в богатом доме.
– Значит, Садовник похищает и убивает девушек не в том порядке, что содержится в стихотворении, – сказал я.
– Или это не Садовник, – вставил инспектор.
– Возможно, – кивнул я. – Девушка из самого криминогенного района Лондона, из бедной семьи. Едва ли мы найдем ее связь с Лондонской библиотекой.
– Скорее всего, Ватсон. Боюсь, эта ваша идея с библиотекой не находит практического подтверждения.
– У вас есть другая идея? – спросил я несколько нервно.
– Нет, сэр, – ответил инспектор. – На данном этапе мы в тупике, и выбраться из него нам может помочь только посещение Уайтчепела. Едем?
Я молча взмахнул рукой.
Не думал, что так скоро вернусь в Уайтчепел. Серые улицы, редкие фонари, грязь, лужи, в которые можно провалиться по колено. Темные фигуры, время от времени появляющиеся на разбитом тротуаре. В основном это молодчики, которых врагу не пожелаешь встретить в темном переулке, а также женщины самого отвратительного вида, с надеждой заглядывающие в машину, улыбающиеся щербатыми ртами. Самое что ни на есть дно Лондона.
– Вот ведь райский уголок, – проворчал Лестрейд, глядя в окно. – Когда же муниципалитет, наконец, займется этим районом?
Инспектор назвал водителю адрес Уоллисов, и я невольно вздрогнул: это был тот самый дом, в котором месье Леруа развлекался весьма необычным и предосудительным образом.
В подъезде все также воняло плесенью и мочой, и даже сидел на перилах лестницы все тот же облезлый кот.
– Брысь, зараза, – шикнул на кота Лестрейд, когда мы поднимались по ступенькам.
Инспектор остановился перед уже знакомой мне дверью: именно в нее я постучался, думая, что там скрылся Леруа. Однако француз был рядом, в логове проститутки Луизы. Насколько я помнил, знакомство с обитателями этой квартиры большого удовольствия мне не доставило.
– Квартира номер один, та самая, – проговорил Лестрейд и постучал.
Открыла женщина. Равнодушное лицо, потухшие глаза с синими кругами: эти круги могли появиться как от усталости, так и от кулаков ее мужа. Миссис Уоллис выглядела ровно так, как выглядят большинство женщин Уайтчепела, вынужденных за гроши заниматься тяжелой работой.
– Миссис Уоллис, мы из Скотленд-Ярда по поводу пропажи вашей дочери, – бодро отрапортовал Лестрейд.
Женщина ничего не ответила, отстраняясь. Мы вошли. К моему удивлению, обстановка в квартире оказалась вполне пристойной. Бедность сквозила изо всех углов, но это была опрятная бедность. Пол отдраен до блеска, старенькие занавески на окнах тщательно постираны и выглажены, на чистой постели – взбитые подушки.
– Пол, из полиции, – сообщила женщина.
Из кухни показался усатый матрос. Теперь он выглядел не таким устрашающим, как при нашей первой встрече.
– Это вы! – воскликнул он, узнав меня. – Вы, выходит, из полиции, сэр. А ведь мы с Клэр решили, что это вы похитили нашу дочь. Зачем вы ломились к нам посреди ночи?
– Что это значит, Ватсон? – недоуменно спросил Лестрейд.
– Я расскажу вам об этом позже, инспектор, – ответил я, испытывая некоторую неловкость. – Мистер Уоллис, в тот день я выслеживал подозреваемого и по ошибке постучал в вашу дверь. Однако это не имеет отношения к нашему сегодняшнему делу. Расскажите, когда и при каких обстоятельствах пропала Эмбер.
– Приземляйтесь здесь, господа, – грубовато сказал матрос, указывая на деревянный диван.
Мы с Лестрейдом «приземлились».
– Итак, мистер и миссис Уоллис, повторяю вопрос: когда и при каких обстоятельствах пропала ваша дочь?
– Да, как вам сказать, сэр, – почесал макушку Уоллис. – Обстоятельства самые печальные. Мы с матерью насели на нее, ну, она и убегла. Дверью – хлоп! – и поминай как звали. День нет, второй нет, вот я и послал Клэр в участок.
– Раньше она пропадала на такой срок?
– Нет, сэр, не бывало такого. Но бывало, что Эмбер возвращалась поздно.
– Насколько поздно?
– В полночь, сэр, и даже позже.
– Вы знаете, чем она занималась?
Матрос замялся.
– Эмбер – хорошая девочка, – подала голос миссис Уоллис. – Она допоздна работала на фабрике, чтобы помочь нам. Кроме того, успевала учиться.
– Да-да, сэр, все так, – подтвердил Уоллис. – Она у нас в вечернюю школу для бедных женщин записана. И стихи очень любит.
– Стихи? – переспросил я, взглянув на Лестрейда.
– Они самые, сэр, – сказал моряк. – Там где-то книжка ее лежит. Принеси, Клэр.
Миссис Уоллис ушла в комнату и вернулась с тонкой книжечкой в синей обложке. Я взял книгу.
Это был сборник Гюстава Моро, «Избранные стихи». Я проверил форзац: библиотечного конверта не было.
– Где Эмбер взяла эту книгу?
– Откуда ж мне знать, сэр, – развел руками моряк. – Она не очень-то посвящала нас с матерью в свои дела. Вы же знаете современную молодежь. Все эти марши женщин за избирательные права. Ерунда какая-то. Разве женщина может быть равной мужчине?
– Могу я временно забрать это?
– Берите, сэр.
Я спрятал книгу в карман пальто.
– Что еще вы можете рассказать нам об Эмбер? Были у нее знакомые, друзья?
– Может, и были, сэр, – отозвался моряк. – Но она, как я уже сказал, ничего нам не говорила.
– А фотография девушки у вас есть?
– Есть, и не одна! Эмбер любит фотографироваться.
Миссис Уоллис принесла альбом с черно-белыми снимками. С каждого из них на нас смотрела строгая девушка в круглых очках. Симпатичная, с ровными, аккуратно причесанными волосами, одетая просто, но со вкусом. Я выбрал один снимок.
– Это нам также придется забрать.
– Берите, сэр. Берите все, главное, найдите нашу дочь.
Мы попрощались с Уоллисами и покинули их скорбное жилище. На лестнице меня ждала неожиданная встреча.
– Опять вы, сэр!
Та самая Луиза стояла на ступеньках и, улыбаясь, смотрела на меня сверху вниз. На ней было вполне приличное платье, кокетливая шляпка, изящные, хоть и не самой последней модели, ботинки.