Летом восемнадцатого у Марии родился сын Роман. Эйфория оборвалась расстрелом отца и смертью младенца от дизентерии. Потрясённая двойным горем великая княжна перенесла и это, и невероятно трудный путь до Парижа. Светом в оконце её встретил любимый брат.
Среди тех, с кем мы виделись, не было ни одного, кто бы не потерял нескольких родных в смутные годы и сам едва избежал смерти.
Нас прогнали со сцены как были, в сказочном платье. Теперь его надо было менять, заводить другую, повседневную одежду и, главное, учиться носить её.
Париж… Как здесь жить, на что? Бриллианты, вывезенные из России, сильно упали в цене: слишком многие беженцы торговали фамильными украшениями. Французские газеты упражнялись в эпитетах, вторя мыслям великой княжны:
Высокая парижская мода распахнула свои роскошные двери перед русскими бесприданницами, которые прибыли во Францию в траурных платьях.
Мария Павловна умела не только стрелять, скакать верхом и фехтовать. Как и всех великих княжон, в детстве её учили рукоделию, которое теперь очень пригодилось. Она перешивала для соотечественниц старые платья, вышивала и однажды даже связала на продажу свитер.
Тут очень кстати у Дмитрия Павловича вспыхнул бурный роман с Габриэль Шанель, хозяйкой одного из процветавших парижских Домов моды. Высокий красавец, которого сравнивали с фарфоровой статуэткой; известный автогонщик и кавалерист, член императорского дома — лакомый кусок для умной и цепкой простолюдинки по прозвищу Коко!
Шанель стала называть его мой русский принц. В её автомобиле любовники умчались из Парижа на Лазурный Берег. Начавшаяся жизнь альфонса пришлась Дмитрию Павловичу по душе. Благодаря этой интрижке на свет появились самые известные в мире духи: великий князь привёз Коко в столицу французских парфюмеров — город Грасс, и там представил ей своего российского знакомца. До переворота химик Эрнест Бо служил в Москве на фабрике поставщика императорского двора. Подружке Дмитрия Павловича были предложены несколько ароматов, из которых она выбрала тот, что во флаконе под пятым номером. Легендарный «Шанель № 5».
Русский принц сумел заинтересовать Коко особенностями русского костюма. Высокие шапки, сапожки «казачок», расшитые рубахи со стоячим воротником, буйные краски — всё это появилось в коллекциях Дома Шанель благодаря Дмитрию Павловичу. Француженка обратила внимание на шитьё, которое делала Мария Павловна: та оказалась удивительной мастерицей и под чужим именем закончила курсы машинной вышивки.
Пожалуй, неугомонная великая княжна оказалась единственной во всём императорском доме, у кого нашлась коммерческая жилка. Шанель дала несколько серьёзных заказов. С первого же гонорара Мария Павловна купила собственную машинку. Дело пошло быстрее. Денег стало больше, княжна работала уже в нанятой мансарде. Она взяла в помощницы двух русских девушек хороших фамилий и оплатила им те же курсы, что закончила сама. Работала сутки напролёт, валясь от усталости и не в силах добраться до дому, но смогла, наконец, открыть собственное ателье «Китмир».
Коко внимательно следила за успехами сестры своего любовника, которая постепенно обходила других вышивальщиц. Наконец, женщины сговорились сделать целую коллекцию из туалетов Шанель, вышитых «Китмиром» по эскизам великой княжны.
Триумфальное дефиле заняло три часа. Сравнить его можно было разве с успехом модного дома «ИрФе», вырвавшегося на французский рынок. Журналы запестрели моделями ателье «Китмир», а гардероб светской дамы уже не считался полным без вечерних платьев новой марки, расшитых бисером.
Шанель ревновала к растущей славе компаньонки, однако об эксклюзивных отношениях речи не было: серия русских блузок с вышивкой из ателье Марии Павловны успешно штурмовала уже заокеанский рынок. Фасон, крой — на сей раз великая княжна придумала всё сама, и Коко Шанель тут была совершенно ни при чём. Американские модницы завалили «Китмир» заказами.
В 1925 году в Париже прошла грандиозная выставка современного декоративного и промышленного искусства — «Ар Деко», которая дала имя новому стилю и определила новую эпоху в искусстве. На выставке Мария Павловна одержала окончательную победу. Она и её девушки — изгнанницы, белоручки голубых кровей! — своим тончайшим шитьём утёрли носы соперницам от сохи, из советской России. Наградой для ателье «Китмир» стала золотая медаль, которую великая княжна хранила, как самое дорогое сокровище, вместе с фронтовой Георгиевской медалью. Путь от первого связанного на продажу свитера до признания миром высокой моды великая княжна Мария Павловна прошла за шесть лет.
Дмитрий Павлович расстался с Шанель и пережил ещё несколько романов. Теперь он был волен делать всё, что заблагорассудится. После того как в октябре семнадцатого в России попрали все законы, закона о престолонаследии больше не существовало. Не стало ни самого престола, ни государя, который мог разрешить или запретить женитьбу.
Правда, свои права на трон заявил великий князь Кирилл Владимирович. Сын Владимира Александровича, устроившего в январе девятьсот пятого Кровавое воскресенье. Кузен императора, которого Николай Второй однажды лишил титула за соблазнение свояченицы — жены своего шурина.
После Февральской революции Кирилл Владимирович отметился ещё и тем, что привёл Гвардейский флотский экипаж — всех военных моряков, оказавшихся на берегу, — из казарм в Новой Голландии к Таврическому дворцу, чтобы приветствовать революцию. Не зря называли его в семье опереточным моряком. Редкая склонность к позе и жесту…
В Русско-японскую войну император отправил своего кузена на Дальний Восток с инспекцией. Там броненосец «Петропавловск», имея на борту легендарного адмирала Макарова, прославленного художника-баталиста Верещагина и Кирилла Владимировича, подорвался на мине — прямо в бухте, на глазах у всех — и затонул в три минуты. Семьсот человек погибли. Из воды удалось поднять тридцать матросов и пять офицеров с великим князем, о котором скоро сложили злую частушку:
Погиб «Петропавловск»,
Макаров не всплыл,
Но спасся зачем-то
Царевич Кирилл!
В феврале 1917 года вооружённые моряки с Кириллом во главе прошли через полгорода вдоль Невы. Маршировали чёрным строем, по примеру великого князя — с кошачьими красными бантами на груди, и наслаждались ужасом встречных. А потом троекратным громовым ура! сдули ворон с голых деревьев Таврического сада под окнами Государственной думы.
— Красный цвет не к лицу вашему высочеству, — сказал тогда Кириллу Владимировичу саркастичный Родзянко.
В императорской фамилии горячо обсуждалось то, что Кирилл Владимирович объявил себя теперь главою царского дома. Дмитрий Павлович в обсуждениях не участвовал и никаких претензий не предъявлял. Любимый кузен императора Николая принял для себя решение в тот давний довоенный вечер, когда они с Феликсом сидели в ресторане «Кюба». Менять своё вольное житьё на заботу о судьбах России великий князь не желал.
Предоставленный самому себе Дмитрий Павлович пробовал торговать шампанским, но, в отличие от сестры, коммерческих высот не достиг. Зато успех не оставлял его как мужчину. В двадцать шестом году на французском Лазурном Берегу, в Биаррице, великий князь женился на богатой американке Одри Эмери и оказался с нею за океаном.
Их сын Павел, родившийся в 1928 году, получил от главы Российского императорского дома в изгнании, великого князя Кирилла Владимировича, титул светлейшего князя Романовского-Ильинского.
Соединённые Штаты привлекли и Марию Павловну. В годы Великой депрессии она работала менеджером в нью-йоркском магазине элитной женской одежды Bergdorf & Goodman. Писала книги, а 1937-м как американский фоторепортёр побывала в нацистской Германии.
Дмитрий Павлович ушёл от жены через десять лет. Напомнила о себе наследственная напасть — больные лёгкие, и он отправился в Швейцарию. Кто бы мог подумать в конце тридцатых годов, что маленький курортный городок Давос когда-нибудь превратится в европейскую экономическую столицу! Жители гордились тихим уютом своих домов и целебным горным воздухом, а слабогрудые со всего мира съезжались туда в надежде справиться с туберкулёзом. Дмитрий Павлович не справился — в Давосе он отметил пятидесятилетие среди альпийских снегов и вскоре умер.
На благословенном полуострове Флорида, между Майами и Орландо, есть небольшой город Палм-Бич. Кому-то нравится расположенное рядом живописное озеро Уэрт. Кому-то больше по сердцу бесконечный океанский пляж с бирюзовой водой и зима с вечно тёплым Гольфстримом; зима, украшенная густыми пальмами; зима, обласканная солнцем и дарящая золотистый загар; зима — лучший сезон в этом раю.
Потрясает архитектура здешних особняков, выстроившихся вдоль Атлантического побережья. В них живут самые богатые люди Америки. Палм-Бич — центр американской благотворительности: многомиллионная помощь непрерывным потоком течёт отсюда по всему свету.
Много лет подряд мэром Палм-Бич избирали Пола Ильинского, сына одного из убийц Григория Распутина — великого князя российского императорского дома Дмитрия Павловича.
Глава VI. Император
Датская принцесса Дагмар прибыла в Санкт-Петербург редкостно погожим сентябрьским днём 1866 года. Навстречу своему нежданному суженому — цесаревичу Александру, навстречу огромной и непонятной России, навстречу судьбе.
Небо бледно-голубое
Дышит светом и теплом
И приветствует Петрополь
Небывалым сентябрём…
Словно строгий чин природы
Уступил права свои
Духу жизни и свободы,
Вдохновению любви.
Оду написал государев чиновник, дипломат и поэт Фёдор Тютчев — под впечатлением от встречи. Виделись ему сплошь добрые знаки.