… Как не поверить Виктору Шкловскому?
Зрачки её переходят в ресницы и темнеют от волнения; у неё торжественные глаза; есть наглое и сладкое в её лице с накрашенными губами и тёмными веками… Так считал Николай Пунин, третий муж Анны Ахматовой.
Эта самая обаятельная женщина много знает о человеческой любви и любви чувственной…
Пожалуй, единственным мужчиной, на которого Лилины чары не действовали, был её первый муж — Осип Брик. Может быть, она потому и пошла именно за него: чувственной любовью Брик не интересовался. Всю жизнь пару связывали совершенно особенные отношения. Множество Лилиных романов и даже её замужества не смогли разлучить их. Осип женился после развода с Лилей, но тоже продолжал оставаться с ней. Их удивительных и странных чувств так и не смог понять никто.
В 1945 году на лестнице их арбатской квартиры Брика сразил сердечный приступ, и Лиля долго повторяла: Когда умер Ося, умерла я.
После Бурлюка, печатавшего стихи Маяковского в своих сборниках, Брик первым выпустил отдельным изданием, тысячными тиражами, поэмы Маяковского «Облако в штанах» и «Флейта-позвоночник». Издавал за собственные деньги, на свой страх и риск, — и открыл поэта действительно широкой публике.
Осип приютил Володю в квартире на Жуковского. Позже, переехав в Москву, Брики с Маяковским продолжали жить одним домом, одной семьёй. На дверях с табличкой, где значились их фамилии, как-то появилась эпиграмма. Поговаривали, что резвится Есенин.
Вы думаете, здесь живёт Брик —
Исследователь стиха?
Ошибаетесь — здесь живёт шпик
И следователь ЧК!
Не был Осип ни шпиком, ни следователем, но несколько лет действительно прослужил в юридическом отделе мрачной ЧК-ОГПУ. Вместе с Маяковским он организовал литературное объединение ЛЕФ — Левый фронт искусств. Издавал несколько журналов. Писал новаторские повести. В 1929 году по сценарию Брика режиссёр Пудовкин снял фильм «Потомок Чингисхана», который произвёл настоящий фурор не только в России, но и за рубежом — в тамошнем прокате он назывался «Буря над Азией».
Кино и стало для Осипа самой большой любовью. Он строил новый российский кинематограф, разработал теорию социального заказа и стал одним из ведущих сценаристов — со своеобразными взглядами.
Сценарий надо писать не до съёмки, а после. Сценарий — не приказ снять, а метод организации уже заснятого. Поэтому надо спрашивать не каким должен быть сценарий, а что должно быть заснято. Сценарная обработка материала — уже последующая стадия работы.
Двадцать лет кряду Осип Максимович руководил литературно-сценарным отделом одной из крупнейших киностудий страны — «Межрабпом-Русь», превратившейся сперва в «Межрабпомфильм», потом в «Союздетфильм» и ставшей, наконец, Киностудией имени Горького.
В конце тридцатых он, как и многие, как и Михаил Булгаков, писал оперные либретто — ставили охотно, платили хорошо. Брик с лёгкостью писал в любом поэтическом размере и не встречал затруднений в рифмах. Спросили его как-то:
— Вы, видно, и раньше стихами баловались?
— Что вы, что вы! Разве я мог — при Володе?!
И ещё Осип Максимович успевал преподавать в киноинституте.
Кинематографическую страсть с Бриком разделил Виктор Шкловский — как до того разделил ОПОЯЗ и службу в автошколе. Они крепко дружили. Виктор долгие годы вспоминал седьмой дом по улице Жуковского:
— Отворилась дверь сорок второй квартиры. Не дверь, а обложка. Я вошёл и открыл книгу, которая называется История жизни Осипа и Лили Брик.
С Маяковским его тоже связывали не только воспоминания. Если Володя после смерти отца постоянно мыл руки, то Виктор терпеть не мог грязной посуды, и мыть её порывался даже в гостях.
После отречения императора Шкловский участвовал в работе Петроградского совета. Стал помощником комиссара Временного правительства и снова оказался на Юго-Западном фронте. Там геройски воевал и получил в живот пулю навылет. Генерал Лавр Георгиевич Корнилов лично вручил ему Георгиевский крест.
Едва оправившись от раны, Шкловский помчался в Северный Иран — организовывать вывод русских войск. В Петроград сумел вернуться только в 1918-м и тут же попал в Художественно-историческую комиссию Зимнего дворца.
За участие в антибольшевистском заговоре Виктора ловило ГПУ, и он, по примеру Велимира Хлебникова, скрывался в саратовском сумасшедшем доме — писал там книгу по теории прозы. Все его работы на редкость глубоки, а число их не поддаётся счёту. В 1920 году совсем ещё молодого Шкловского избрали профессором Российского института истории искусств. Только до этого будущий профессор успел ещё полгода повоевать в Красной Армии на Украине.
Когда ГПУ опять собралось припомнить Шкловскому старое, один из руководителей государства, Лев Троцкий, — уж не без помощи связей Брика, точно! — выдал охранный документ.
Податель сего гражданин Шкловский арестован лично мною и никаким арестам более не подлежит.
И всё же пришлось Виктору бежать от слишком ретивых гепеушников, которым и Троцкий не указ. По льду в Финляндию, оттуда — в Берлин.
Помыкавшись за границей, Шкловский вернулся — позволили. Снова помогли связи друзей, дело о контрреволюции замяли. Он поселился в Москве и с утроенной энергией окунулся в творчество. Работал с Маяковским и Бриком в ЛЕФе. Труды по теории литературы перемежал киносценариями, сценарии — прозой…
Каждый слышал название одной из его книг 1928 года — «Гамбургский счёт». Речь там велась о подлинной значимости художника. Писатель — как борец. На цирковых чемпионатах атлетам приходится поступать так, как требует антрепренёр. На заказ выигрывать, проигрывать… Но чтобы, по выражению Маяковского, не исхалтуриться — раз в году самые именитые борцы собираются в одном из трактиров Гамбурга и за закрытыми дверьми выясняют отношения уже не в договорных схватках, а в настоящих. Определяют действительно сильнейшего — по гамбургскому счёту.
— Есть два пути, — говорил Шкловский. — Первый — спрятаться, окопаться, зарабатывать деньги не литературой и дома писать для себя. Второй — фиксировать жизнь и добросовестно искать правильное мировоззрение. Третьего пути нет. Вот по нему-то и надо идти!
Идучи по этому несуществующему третьему пути, Шкловский написал невероятно много. Чего стоит один только авантюрный роман «Иприт»! Книжка выдалась злой и хулиганской, а сделана была в традициях красного Пинкертона — того самого, из пошлых детективчиков, которые обсуждал и осуждал Виктор с Бриком и Северянином. Автор забавлялся полупародией, но шум из-за романа поднялся нешуточный: больно живо смотрелись описания химической войны и мировой революции в ближайшем будущем!
Полная приключений жизнь Шкловского, разящее остроумие и неуживчивый характер сделали его прототипом героев «Белой гвардии» Михаила Булгакова и «Котлована» Андрея Платонова, а ещё — книг Ольги Форш, Всеволода Иванова и Вениамина Каверина. Виктор чудом избежал репрессий и заслуженно получил Государственную премию по литературе; на своеобычном стиле его письма упражнялись пародисты…
Упражнялись долго — академик прожил девяносто один год. В последнем интервью на вопрос о том, что его сейчас волнует, он ответил:
— Некогда волноваться. Работать надо!
Виктора Борисовича Шкловского не стало в 1984 году. А в далёком 1923-м, изнывая от тоски в Берлине, он написал самую, может быть, известную и светлую свою книгу «Zoo. Письма не о любви, или Третья Элоиза».
По Шкловскому, любовь — это пьеса с короткими актами и длинными антрактами. Самое трудное — научиться вести себя в антракте. Такой вот антракт и случился в Берлине. А любовь, нежную и безответную любовь к белокурой Эльзе — сестре рыжей Лили Брик — Виктор Шкловский выплакал на страницах «Zoo». Так и не полюбила его Эльза, которая глядела совсем в другую сторону и спрашивала Маяковского:
Ты мне ещё напишешь? Очень бы это было хорошо! Я себя чувствую одинокой, и никто мне не мил, не забывай хоть ты, родной, я тебя всегда помню и люблю.
Одинокая Эльза хотела по примеру Лили стать музой поэта, а вместо того в 1918 году неожиданно для всех выскочила замуж за офицера Андрэ Триоле из представительства Франции в России. Француз стихов не писал и в других талантах замечен тоже не был. Просто элегантный, состоятельный и успешный молодой человек из-за границы.
С мужем Эльза укатила на Таити и сперва наслаждалась райским уголком, яхтами и праздной жизнью. Наслаждалась, пока не забылся стылый Петроград, большевистский террор, голод… Потом заскучала. Писала сестре:
Андрей, как полагается французскому мужу, меня шпыняет, что я ему носки не штопаю, бифштексы не жарю и что беспорядок. Пришлось превратиться в примерную хозяйку. Во всех прочих делах, абсолютно во всех — у меня свобода полная.
Полная свобода оказалась соблазнительной, так что с мужем Эльза Триоле скоро разошлась. И опять возник на горизонте пусть и далёкий, но по-прежнему верный Шкловский со своими признаниями: Люблю тебя немыслимо, прямо ложись и помирай!
В какой-то момент она устала — и навсегда запретила Виктору упоминать о своей любви. Тогда и появился на свет роман «Zoo». Шкловский включил в текст несколько писем Эльзы. Прочитав их, всеобщий учитель Максим Горький порекомендовал молодой женщине заняться литературой.
Первый роман Эльзы Триоле назывался «На Таити». Его она написала по-русски. Позже, прочно обосновавшись в Париже, перешла на французский. А в 1928 году в кафе «Купель» на Монпарнасе встретила умницу и красавца, писателя Луи Арагона. Видно, Эльзе тоже досталась некоторая толика удивительного таланта, которым обладала Лиля: она сумела влюбить в себя гомосексуала, отвлечь его от сюрреалистических экспериментов и прожить во взаимном уважении и творчестве больше сорока лет под одной крышей.
Эльза Триоле проиграла старшей сестре Лиле любовь Маяковского, но в творчестве одержала сокрушительную победу. Знаменитая французская писательница из России стала первой женщиной-лауреатом престижной Гонкуровской премии. Для всех она была женой Луи Арагона, и никто уже не вспоминал ни её подросткового романа со скандальным кубо-футуристом, ни замужества за непоэтичным офицером.