18 июня (1 июля) эсеро-меньшевистские лидеры приняли на Первом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов решение о проведении общеполитической демонстрации в поддержку Временного правительства, но она, в конце концов, прошла под большевистскими лозунгами: «Вся власть Советам!», «Долой войну!», «Долой десять министров-капиталистов!». Под такими же лозунгами прошли демонстрации в Москве, Минске, Твери, Нижнем Новгороде, Харькове и других городах.
Крупская Надежда Константиновна, революционерка, жена Ленина:
«Большевиками на 10 июня назначена была демонстрация. Съезд Советов запретил ее, постановив, что три дня не должно быть никаких демонстраций. Ильич настоял тогда, чтобы назначенная ПК демонстрация была отменена; он считал, что коли признаем власть Советов, то нельзя не подчиняться постановлениям съезда и тем дать оружие в руки противников. Но, уступая настроению масс, съезд Советов на 18 июня назначил собственную демонстрацию. Он не ожидал того, что получилось. В демонстрации принимало участие около 400 тысяч рабочих и солдат. 90 процентов знамен и плакатов были с лозунгами ЦК большевиков: “Вся власть Советам!”, “Долой 10 министров-капиталистов!”. За доверие Временному правительству было только три плаката (один принадлежал Бунду, один – плехановскому “Единству”, один – казачьему полку). Ильич охарактеризовал 18 июня как один из дней перелома.
“Демонстрация 18-го июня, – писал он, – стала демонстрацией сил и политики революционного пролетариата, указывающего направление революции, указывающего выход из тупика. В этом гигантское историческое значение воскресной демонстрации, в этом ее отличие принципиальное от демонстраций в день похорон жертв революции и в день 1-го мая. Тогда это было поголовное чествование первой победы революции и ее героев, взгляд, брошенный народом назад на пройденный им наиболее быстро и наиболее успешно первый этап к свободе. Первое мая было праздником пожеланий и надежд, связанных с историей всемирного рабочего движения, с его идеалом мира и социализма.
Ни та, ни другая демонстрация не задавались целью указать направление дальнейшего движения революции и не могли указывать его. Ни та, ни другая не ставили перед массами и от имени масс конкретных, определенных, злободневных вопросов о том, куда и как должна пойти революция.
В этом смысле 18-е июня было первой политической демонстрацией действия, разъяснением – не в книжке или в газете, а на улице, не через вождей, а через массы – разъяснением того, как разные классы действуют, хотят и будут действовать, чтобы вести революцию дальше.
Буржуазия попряталась”».
А тем временем социально-экономическое положение страны продолжало ухудшаться. Валовая продукция промышленности сократилась в 1917 году по сравнению с 1916 годом на 36,4 %. С марта по октябрь 1917 года было остановлено около 800 предприятий. Резко сократились выплавка чугуна, стали, добыча угля и нефти. Росла инфляция, началась массовая безработица.
Красин Леонид Борисович (1870–1926) – участник социал-демократического движения в России с 1890 года, член ЦК РСДРП (1903–1907). Был разочарован политической слабостью Временного правительства, но отрицательно относился и к деятельности свергнувших его большевиков.
Красин Леонид Борисович, социал-демократ:
«Жить становится все труднее, исчезают самые обыденные вещи вроде молока, масла. Каждый обед – почти чудо, ибо только стечение исключительно благоприятных обстоятельств позволило достать эту курицу, или крупу, или рыбу. Вести хозяйство – чистое мучение, и я каждый день радуюсь за тебя, что ты пока что избавлена от этого наказания. Я уже не говорю о ценах: огурец – 50–70 коп[еек], малина – 2 р[убля] ф[унт], салат – 50 к[опеек] ф[унт] и пр[очее]».
Бунин Иван Алексеевич, писатель:
«Российская телега совершенно разваливается. И – нет худа без добра – это, я уверен, заставит нас наконец трезвее взглянуть на самих себя!»
Гиппиус Зинаида Николаевна, поэтесса, идеолог русского символизма:
«Положение тяжелое. Знаем это из кучи газет, из петербургских писем, из атмосферного ощущения. Вот главное: “коалиционное” министерство, совершенно так же, как и первое, власти не имеет. Везде разруха, развал, распущенность. “Большевизм” пришелся по нраву нашей темной, невежественной, развращенной рабством и войной массе. Началась “вольница” дезертирство. Начались разные “республики” – Кронштадт, Царицын, Новороссийск, Кирсанов и т. д. В Петербурге “налеты” и “захваты”, на фронте разложение, неповиновение и бунты. Керенский неутомимо разъезжает по фронту и подправляет дела то там, то здесь, но ведь это же невозможно! Ведь он должен создать систему, ведь его не хватит, и никого одного не может хватить.
В тылу – забастовки, тупые и грабительские, преступные в данный момент. Украина и Финляндия самовольно грозят отложиться <…> Против тупого и животного бунта нельзя долго держаться увещеваниями. А бунт подымается именно бессмысленный и тупой».
20 июня (3 июля) было опубликовано воззвание А.Ф. Керенского к гражданам России:
Во имя свободы и чести России, во имя скорого и прочного мира русская армия на фронте готова выполнить свой долг перед страной. В эту минуту великих жертв и страданий я призываю всех к сознанию ответственности перед революционной армией, ибо только усилиями всех от мала до велика может быть облегчена боевая страда ее <…> Пусть армия знает, что она не покинута, что за ней дружно, непоколебимой стеной стоит весь народ <…> Пусть каждый несет все, что может, в общий пламенный порыв освобожденного и освобождающего народа. К напряжению всей мощи и единению всех творческих сил я от имени армии призываю страну.
Короленко Владимир Галактионович, писатель, общественный деятель:
«Бурлит, шумит, пенится по всей России, как молодой квас. Авось устоится, станет вкуснее. Вон уже речи социалистов, как Скобелев, становятся сдержанны и вдумчивы, и даже министр земледелия перестал думать, что он на митинге. Будем ждать хорошего, пока не пришло худое».
25 июня (8 июля) Временное правительство выпустило постановление о создании Комиссий о дезертирах, «белобилетниках» и отсрочках. Но на практике выполнять распоряжения правительства получалось не везде: реальный эффект давали лишь облавы на дезертиров, проводившиеся по городам силами верных правительству войск.
Гиппиус Зинаида Николаевна, поэтесса, идеолог русского символизма:
«Цинически-наивный эгоизм дезертиров, тупо-невежественный (“я молодой, мне пожить хочется, не хочу войны”), вызываемый проповедью большевиков, конечно, хуже всяких “воинственных” настроений, которые вызывала царская палка. Прямо сознаюсь – хуже. Вскрывается животное отсутствие совести».
2 (15) июля начался очередной министерский кризис, связанный с отставкой министров-кадетов, несогласных с политикой Временного правительства. В отставку ушли три министра – Д.И. Шаховской, А.А. Мануйлов и А.И. Шингарёв. По сути, правительство после этого оказалось парализованным.
Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:
«2 июля произошел министерский кризис, формальным поводом к которому послужил украинский вопрос. Это был момент чрезвычайного политического напряжения во всех смыслах. С разных концов фронта являлись делегации и отдельные представители и рассказывали о том хаосе, который воцарился в армии в результате наступления. Так называемая государственная печать требовала суровых репрессий. Подобные же голоса все чаще раздавались со страниц так называемой социалистической печати. Керенский все больше или, вернее, все открытее переходил на сторону кадетов и кадетских генералов, демонстративно обнаруживая не только свою ненависть к большевикам, но и свою неприязнь к революционным партиям вообще. Союзные посольства нажимали на правительство, требуя восстановления дисциплины и продолжения наступления. В правительственных кругах царила величайшая растерянность».
3 (16) июля начались так называемые «июльские дни» в Петрограде: прошли демонстрации рабочих, солдат и кронштадтских моряков, направленные против «министров-капиталистов», которые якобы «являлись причиной всех зол».
Примерно в 16:00 в ЦК РСДРП(б) получили информацию об этих событиях, и члены ЦК высказались против участия в демонстрации. Соответствующее обращение было решено опубликовать в «Правде». Однако в 19:00 началось выступление 1-го Пулеметного полка, в расположение которого накануне приходили анархистские и большевистские агитаторы.
Поздно вечером, когда демонстранты проходили мимо Гостиного двора, кто-то начал стрельбу. Правительственные войска открыли ответный огонь по толпе, и не обошлось без убитых и раненых.
Подвойский Николай Ильич (1880–1948) – революционер, большевик, партийный и государственный деятель. После Октябрьской революции – член Комитета по военным и морским делам, командующий Петроградским военным округом. Последние годы жизни вел пропагандистскую и литературную работу.
Подвойский Николай Ильич, большевик:
«Большевистских ораторов, призывавших к спокойствию, выслушивали очень сочувственно, соглашались с ними, но по их уходе снова поднимали разговор о вооруженном выступлении».
Ночью состоялось экстренное совещание членов ЦК и Военной организации РСДРП(б) – партии большевиков и поддерживающего их Межрайонного комитета РСДРП, возглавляемого Л.Д. Троцким. На повестке стоял единственный вопрос – дальнейшие действия на фоне начавшегося выступления «сагитированных» бойцов 1-го Пулеметного полка. Выяснив, что солдаты пулеметного полка, опасаясь расформирования части, вызвали на подмогу матросов-анархистов из Кронштадта, большевики приняли решение возглавить мирную, но при этом вооруженную демонстрацию, что фактически стало очередной попыткой захвата власти.
Милюков Павел Николаевич, политический деятель: