«21 октября 1917 года. Вчера в Петрограде и Москве ожидалось “выступление” большевиков. Напуганному обывателю рисовалось, что ночью произойдут на квартиры вооруженные нападения, резня, грабежи, – одним словом, что-то вроде Варфоломеевской ночи».
Будберг Алексей Павлович, генерал:
«По газетам и по сведениям, полученным комитетами из Петрограда, там совсем плохо; большевики при поддержке солдат-дезертиров, заполонивших в последнее время обе столицы (в Петрограде их свыше 200 тысяч), матросов и распропагандированных частей местного гарнизона, собрали все свои силы и на днях должно последовать какое-то решительное с их стороны выступление. Правительство совершенно растерялось, мечется в уговорах и компромиссах, видимо, не понимая, что сейчас идет последняя ставка на существование какого-нибудь порядка и сейчас уже глупо и преступно деликатничать и разбираться в средствах; пора забыть про разные якобы демократические и quasi революционные пустобрехи, на которые большевики весьма плюют; демократия не есть анархия. Слепота, легкомыслие Керенского спасли большевиков от июльского разгрома; теперь они оправились и открыто лезут на правительство, чтобы его свалить, a сие последнее рассыпает цветы демократического красноречия и что-то мелет вместо того, чтобы или пустить в ход, пока еще не совсем поздно, каленое железо раз и навсегда выжечь грозную и отнюдь не демократическую язву, или же осознать свое бессилие и самому убраться от власти, ведь все повадки большевиков ясно показывают, что они церемониться не будут».
Дан Федор Ильич, политический деятель, меньшевик:
«Между тем, атмосфера сгущалась все больше и больше. Большевистская опасность нарастала с часу на час. В воздухе пахло грозою».
Соотношение сил вновь изменилось: влияние большевиков усилилось (к концу сентября на их стороне было уже около 400 тысяч человек), а их планы стали еще более радикальными. Произошла «большевизация» Петросовета, и революция вступила в новую фазу. Для усмирения ситуации было созвано Всероссийское демократическое совещание, но подобные действия оказались не эффективны, и авторитет правительства практически сошел на «нет». В середине сентября В.И. Ленин, возглавлявший партию большевиков, разработал план вооруженного восстания и пути его осуществления. Главной целью революции стало завоевание власти Советами. 12 октября был создан Военно-революционный комитет, который начал подготовку к вооруженному восстанию. Однако Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев выступили против ленинской резолюции о вооруженном восстании и проголосовали против свержения Временного правительства, посчитав это преждевременным. По сути, они выдали правительству сроки восстания.
Глава десятаяВременное правительство низвергнуто
В ночь с 21 на 22 октября (с 3 на 4 ноября) представители Военно-революционного комитета официально заявили командующему войсками Петроградского военного округа Г.П. Полковникову о назначении своих комиссаров в штаб округа, но Полковников не согласился с ними сотрудничать.
На следующий день большевистский Военно-революционный комитет объявил, что приказы штаба Петроградского военного округа недействительны без согласования с ВРК.
23 октября (5 ноября) на сторону Военно-революционного комитета перешел гарнизон Петропавловской крепости и был установлен контроль над прилегающим к ней Кронверкским арсеналом.
Рид Джон, американский журналист:
«В эти дни Петроград представлял собой замечательное зрелище. На заводах помещения комитетов были завалены винтовками. Приходили и уходили связные, обучалась Красная гвардия… Во всех казармах днем и ночью шли митинги, бесконечные и горячие споры. По улицам в густевшей вечерней тьме плыли густые толпы народа. Словно волны прилива, двигалась они вверх и вниз по Невскому. Газеты брались с боя… Грабежи дошли до того, что в боковых улочках было опасно показываться… Однажды днем на Садовой я видел, как толпа в несколько сот человек избила до смерти солдата, пойманного на воровстве… Какие-то таинственные личности шныряли вокруг хлебных и молочных хвостов и нашептывали несчастным женщинам, дрожавшим под холодным дождем, что евреи припрятывают продовольствие и что, в то время как народ голодает, члены Совета живут в роскоши.
В Смольном у главного входа и у внешних ворот стояли суровые часовые, требовавшие от всех приходящих пропуск. Комитетские комнаты круглые сутки гудели, как улей, сотни солдат и рабочих спали тут же на полу, занимая все свободные места. А наверху тысячи людей сгрудились в огромном зале на бурных заседаниях Петроградского Совета.
Игорные клубы лихорадочно работали от зари до зари; шампанское текло рекой, ставки доходили до двухсот тысяч рублей. По ночам в центре города бродили по улицам и заполняли кофейни публичные женщины в бриллиантах и драгоценных мехах…
Монархические заговоры, германские шпионы, головокружительные планы спекулянтов и контрабандистов…
Под холодным, пронизывающим дождем, под серым, тяжелым небом огромный взволнованный город несся все быстрее и быстрее навстречу… Чему?..»
Ночью 23 октября (5 ноября) Временное правительство отдало приказ о захвате Смольного и о разведении мостов через Неву – с целью отрезать рабочие районы от центра столицы. К Зимнему дворцу начали стягиваться отряды юнкеров, специально созданные для борьбы с революцией «ударные батальоны» и женский «батальон смерти».
Гучков Александр Иванович, политический деятель:
«Из 200-тысячного петербургского гарнизона только 4200 молодых офицеров и юнкеров были действительно верны правительству. Молодежь эта действительно была склонна к активным действиям. Но генералы, которые потом пошли в белое движение, не верили в возможность каких-либо активных действий. Даже в вопросе о терроре только молодежь, лица не старше ротмистра, высказывались положительно».
Краснов Петр Николаевич, генерал:
«В Петрограде идет борьба между большевиками и правительством. На стороне большевиков – матросы, которых считают до пяти тысяч, и вооруженные рабочие. На стороне правительства – только юнкера. По существу, правительства нет. Оно рассеялось и никаких распоряжений не отдает, но в городской думе заседает какой-то “Комитет спасения родины и революции”, который организует борьбу с большевиками и ведет агитацию в частях петроградского гарнизона. Солдаты держатся пассивно. Никакого желания выходить из города и воевать <…>
Опора большевиков – матросы и красногвардейцы, т. е. вооруженные рабочие, которых будто бы больше ста тысяч. Рабочие очень воинственно настроены и хорошо сорганизованы. Из Кронштадта в Неву пришла “Аврора” и несколько миноносцев. Большевистские вожди распоряжаются с подавляющей энергией и организуют все новые полки при полном бездействии правительства и властей. Верховский, Полковников и все военное начальство находятся в состоянии растерянности и лавируют так, чтобы сохранить свое положение при всяком правительстве».
Ленин Владимир Ильич, главный организатор и руководитель Октябрьской революции:
«Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое. Яснее ясного, что теперь уже поистине – промедление в восстании смерти подобно.
Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске, что на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борьбой вооруженных масс.
Буржуазный натиск корниловцев, удаление Верховского показывает, что ждать нельзя. Надо во что бы то ни стало сегодня вечером, сегодня ночью арестовать правительство, обезоружив (победив, если будут сопротивляться) юнкеров и т. д.
Нельзя ждать!! Можно потерять все!!
Цена взятия власти тотчас: защита народа (не съезда, а народа, армии и крестьян в первую голову) от корниловского правительства, которое прогнало Верховского и составило второй корниловский заговор.
Кто должен взять власть?
Это сейчас не важно: пусть ее возьмет Военно-революционный комитет “или другое учреждение”, которое заявит, что сдаст власть только истинным представителям интересов народа, интересов армии (предложение мира тотчас), интересов крестьян (землю взять должно тотчас, отменить частную собственность), интересов голодных.
Надо, чтобы все районы, все полки, все силы мобилизовались тотчас и послали немедленно делегации в Военно-революционный комитет, в ЦК большевиков, настоятельно требуя: ни в коем случае не оставлять власти в руках Керенского и компании до 25-го, никоим образом; решать дело сегодня непременно вечером или ночью.
История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все.
Взяв власть сегодня, мы берем ее не против Советов, а для них.
Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия.
Было бы гибелью или формальностью ждать колеблющегося голосования 25 октября, народ вправе и обязан решать подобные вопросы не голосованиями, а силой; народ вправе и обязан в критические моменты революции направлять своих представителей, даже своих лучших представителей, а не ждать их.
Это доказала история всех революций, и безмерным было бы преступление революционеров, если бы они упустили момент, зная, что от них зависит спасение революции, предложение мира, спасение Питера, спасение от голода, передача земли крестьянам.
Правительство колеблется. Надо добить его во что бы то ни стало!
Промедление в выступлении смерти подобно».
24 октября (6 ноября) А.Ф. Керенский выступил на заседании Предпарламента, требуя поддержать Временное правительство в его стремлении покончить с начавшимся большевистским мятежом.
Керенский Александр Федорович, политический деятель:
«24 октября было уже совершенно очевидно, что восстание неизбежно, что оно уже началось