Другов Федор Павлович (1891–1934) – анархист, участник Октябрьской революции в Петрограде, один из организаторов и член первого состава ВЧК. Не раз был арестован. С 1911 по 1914 г. провел в ссылке, где познакомился с Я.М. Свердловым и А.И. Рыковым. Участник Первой мировой войны. Позднее эмигрировал.
Другов Федор Павлович, анархист:
«Но кто же будет штурмовать Зимний, если вокруг никого нет? В это время кто-то указал на движущийся быстро через площадь силуэт человека. Никто не придал этому значения. Однако меня заинтересовал этот силуэт, который, судя по всему, вышел из Зимнего. Я предложил его задержать. Каково же было наше удивление, когда мы узнали в нем командующего Петроградским военным округом. Штатское пальто не спасло его, и он был препровожден в ВРК. Когда в толпе узнали, что я член Петроградского ревкома, один анархист позвал меня сходить к баррикадам юнкеров и предложить им сдаться. Я согласился. Махая носовыми платками, мы пошли к баррикаде и влезли на нее. При виде нас юнкера сгрудились к нам. Мой спутник произнес агитационную речь, после чего юнкера плаксивым ребяческим хором загалдели: “Ну мы же не хотим братоубийства. Мы хоть сейчас сдадимся, но кому же, кому мы должны сдаться, скажите?” Мой спутник указал на меня: “Вот член Военно-революционного комитета. Он является законным представителем государственной власти”. В этот момент из ворот вышел офицер и крикнул: “Господа юнкера! Позор! Вы братаетесь с хамьем. Марш по местам”. Но юнкера уже вышли из повиновения. Посыпались жалобы и упреки. Видно было, что Временное правительство уже не пользуется у них авторитетом. И перспектива встретиться с разъяренной народной толпой им не улыбалась. Офицер повернулся на каблуках и быстро ушел. Сейчас же во дворе раздалась команда, и к воротам частыми шагами подошел взвод других юнкеров. “На линию огня, шагом марш!” Новые юнкера рассыпались по бойницам. Старые выстроились и ушли внутрь здания, ворча на офицера. Офицер резко обратился к нам: “А вы кто такие?” Я ответил, что я член ВРК и уполномочен передать предложение о сдаче: “Зимний дворец окружен плотным кольцом, на Неве стоят военные корабли. Положение Временного правительства безнадежно”, но офицер грязно выругался и послал нас».
Около 23:00 из Петропавловской крепости был начат обстрел Зимнего дворца боевыми зарядами, но при этом большинство снарядов так и не попало непосредственно в здание.
Дорогов Алексей Антонович, матрос:
«Прибежав к мосту, я услышал стрельбу орудий из крепости холостыми и сразу же второй залп боевыми и звон разбитых окон в Зимнем дворце. Вскоре же послышались два выстрела холостыми зарядами с “Авроры”.
Впоследствии и у обывательщины Петрограда, и у соглашателей было много разговоров о расстреле с “Авроры” мирных жителей, была и вторая версия, исходящая из советских кругов, что с “Авроры” отбили у Зимнего дворца угол. Но то и другое было неверно. В Зимний дворец действительно два раза попали снаряды из Петропавловской крепости: один – в зал заседаний, а второй – в угол Зимнего дворца. “Аврора” при всем желании не могла отбить угол, не разбив по пути домов, стоящих рядом с Зимним».
Гиппиус Зинаида Николаевна, поэтесса, идеолог русского символизма:
«Была сильная стрельба из тяжелых орудий, слышная здесь. Звонят, что будто бы крейсера, пришедшие из Кронштадта (между ними и “Аврора”, команду которой Керенский взял для своей охраны в корниловские дни), обстреливали Зимний дворец. Дворец будто бы уже взят. Арестовано ли сидевшее там правительство – в точности пока неизвестно.
Город до такой степени в руках большевиков, что уже и “директория”, или нечто вроде назначена: Ленин, Троцкий – наверно; Верховский и другие – по слухам.
Пока больше ничего не знаю…»
Андреев Леонид Николаевич, писатель:
«Печальный холодный и жуткий вечер. С девяти идет стрельба у Зимнего дворца: пулеметы, орудия, отдельные выстрелы. Это совсем близко от нас, видны вспышки огня, ближние пулеметы стрекочут точно над ухом, дальние тикают, залпы из орудий (по три сразу) громки и тяжелы. Другие вспышки в мглистом небе красноваты – это стреляют дальние орудия. Чьи?..»
Юнкера у Зимнего дворца быстро прекратили сопротивление, и вскоре дворец был полностью взят.
Подвойский Николай Ильич, большевик:
«Несколько гранат разорвалось в коридорах Зимнего. Колебаниям был положен конец. Матросы, красногвардейцы, солдаты под пулеметную перекрещивающуюся трескотню перелетели через баррикады у Зимнего, смяли их защитников и ворвались в ворота Зимнего… Двор занят… Летят на лестницы… На ступенях схватываются с юнкерами… Опрокидывают их… Бросаются на второй этаж… Разметают защитников правительства… Рассыпаются. Несутся в третий этаж, везде по дороге опрокидывая юнкеров, поражая их… Юнкера бросают оружие… Солдаты, красногвардейцы, матросы потоком устремляются дальше… Ищут виновников бедствий. Взламывают двери запертых комнат… Вот они подбегают к двери, у которой на карауле стоят окостеневшие от ужаса, скованные долгом юнкера».
Другов Федор Павлович, анархист:
«Пробираясь дальше в глубь здания, я заглянул в одну из боковых зал и вижу, как двое штатских, отворив крышку громадного ящика, роются в нем. На полу валяются различные серебряные предметы. Я вхожу и, направив на них маузер, командую: “Ни с места!” В ответ они моментально выхватывают наганы и открывают по мне стрельбу. Я успел укрыться за дверью и крикнул своих матросиков, несколько поотставших от меня. Учуяв неладное, мародеры хотели улизнуть через другую дверь и скрыться с награбленными ценностями, но матросы нагнали их. Отобрав у них ценности, я приказал кронштадтцам вывести мародеров на улицу и расстрелять, что и было сделано».
Гиппиус Зинаида Николаевна, поэтесса, идеолог русского символизма:
«С балкона видны сверкающие на небе вспышки, как частые молнии. Слышны глухие удары. Кажется, стреляют и из Дворца, по Неве и по “Авроре”. Не сдаются. Но – они почти голые: там лишь юнкера, ударный батальон и женский батальон. Больше никого.
Керенский уехал раным-рано, на частном автомобиле. Улизнул-таки! А эти сидят, не повинные ни в чем, кроме своей пешечности и покорства, под тяжелым обстрелом.
Если еще живы».
Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич (1873–1955) – революционер, большевик, писатель, ближайший помощник и фактический секретарь В.И. Ленина. Доктор исторических наук. В 1917 году возглавлял комендатуру района Смольный – Таврический дворец. С 1918 г. – управляющий делами СНК РСФСР.
Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич, ближайший помощник В.И. Ленина:
«После того как наконец Зимний дворец был взят революционными большевистскими войсками и Владимир Ильич, сильно волновавшийся медлительностью действий наших военных вождей, наконец вздохнул свободно, он тотчас снял свой незатейливый грим и явился, окруженный своими давнишними политическими друзьями, на ожидавшее завершения событий заседание перевыбранного Петербургского Совета рабочих и солдатских депутатов. Нельзя сказать – гром, а нечто большее, воистину потрясающее, вихрь человеческих чувств пронесся по залу, когда Владимир Ильич показался на кафедре».
Примерно в два часа ночи находившиеся в Зимнем дворце члены Временного правительства были арестованы.
Малянтович Павел Николаевич (1869–1940) – политический деятель, адвокат. Министр юстиции Временного правительства в 1917 году. Подписал поручение об аресте В.И. Ленина, которое так и не было исполнено. После событий 1917 года отошел от политической деятельности, вернулся в Москву.
Малянтович Павел Николаевич, министр Временного правительства:
«Вдруг возник шум где-то и сразу стал расти, шириться и приближаться, и в его звуках сразу зазвучало что-то особенное, что-то окончательное. Дверь распахнулась… Вскочил юнкер. Вытянулся во фронт, руку под козырек, лицо взволнованное, но решительное:
– Как прикажете, Временное правительство? Защищаться до последнего человека? Мы готовы, если прикажет Временное правительство.
– Этого не надо! Это бесцельно! Это же ясно! Не надо крови! Надо сдаваться! – закричали мы все, не сговариваясь, а только переглядываясь и встречая друг у друга одно и то же чувство и решение в глазах.
Вся сцена длилась, я думаю, не больше минуты. Шум у нашей двери. Она распахнулась – и в комнату влетел, как щепка, вброшенная к нам волной, маленький человечек под напором толпы, которая за ним влилась в комнату и, как вода, разлилась сразу по всем углам и заполнила комнату…
Мы сидели за столом. Стража уже окружила нас кольцом.
– Временное правительство здесь, – сказал Коновалов, продолжая сидеть. – Что вам угодно?
– Объявляю вам, всем вам, членам Временного правительства, что вы арестованы. Я представитель Военно-революционного комитета Антонов.
– Члены Временного правительства подчиняются насилию и сдаются, чтобы избежать кровопролития, – сказал Коновалов».
Подвойский Николай Ильич, большевик:
«– Здесь Временное правительство…
Наставляют штыки. “Долой!”… Массы врываются в комнату… То, что называлось Временным правительством, тут… почти мертво физически <…>
– Именем Военно-революционного комитета Петроградского Совета объявляю Временное правительство низвергнутым, – декретирует Антонов. – Все арестованы…
Низвергнутые лепечут о защите от масс. Матросы выводят их из комнаты. Крики: “Керенского! Керенского!..” Он удрал накануне из Петрограда, чтобы привести войска с фронта.
По коридорам несется гул негодования, злобы, возмущения, крики… Арестованных ведут вниз… по двору… в ворота… через баррикады… на площадь Зимнего.
На площади крики солдатского негодования. “Расстрелять”… “Смерть… смерть”… Терещенко, Коновалову и еще кому-то наносится несколько ударов… Красногвардейцы унимают солдат. Кричат: “Не омрачайте пролетарского торжества”… Разъяренные солдаты оттесняются от арестованных. Красногвардейцы окружают кольцом бывшее правитель