— Оставьте эти благородные благоглупости, Анатолий Юрьевич. Шкуро — изменник и недостоин честного поединка. Устраните его, способом, который сочтете нужным.
Мысленно кивнув Императору, а затем бросил на прощание обернувшись к кустам.
— Вот ты и сдох, Шкура. Сдох, как собака. Пусть награбленное золото Туккума послужит тебе утешением в Аду…
И не оглядываясь, пошел прочь полковник Емец, офицер по особым поручениям Государя Императора.
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. НЬЮ-ЙОРК. 16 (29) декабря 1917 года.
Порт Нью-Йорка не спал ни днем, ни ночью. Главные ворота Америки работали на всю мощь, да так, что только и успевай крутить головой по сторонам. Не очень-то здесь жалуют зевак и растяп. Попал под груз или колеса — так тебе, дураку, и надо. Другим будет наука.
Да, и, вообще, не очень-то тут привечали чужих, тех, что суют нос не в свои дела. Все здесь давно поделено и схвачено, все вопросы решают совсем другие люди — главы профсоюзов, боссы организованной преступности, чиновники мэрии да руководители порта.
Впрочем, Емец совершенно не собирался проверять на себе правдивость пословицы про то, что любопытство губит кота. Во всяком случае сейчас, все эти криминальные отношения его интересовали лишь как средство и возможность чем-то помочь делу, ради которого он уже который день ходит кругами по местным причалам, ангарам, складам и пакгаузам. Благо, люди генерала Балдина смогли отрекомендовать его нужным персонам, да так, что вопросов ему никто не задавал. Хотя, документы и легенда нахождения его здесь были в полнейшем порядке.
Заметив знакомую фигуру, Анатолий неспешно подошел и попросил прикурить. Гендель поднес спичку к папиросе и негромко доложил:
— Аппарат уже установили.
— Пути отхода?
— Один готов, над остальными работаем.
— Завтра в пять вечера у Карла.
— Я буду.
Поблагодарив за возможность прикурить, Емец двинулся дальше, все так же никуда не спеша. У куда ему спешить? Тут и так суета сует.
Мимо него с грохотом прокатил грузовик, груженный какими-то ящиками. Портовые грузчики катили перед собой какие-то бочки, слышались соленые словечки, обильно перемежающиеся отборной руганью на разных языках.
Вавилон и его столпотворение.
Всюду сновали чумазые оборванные мальчишки всех возрастов, которые тоже что-то катили, тащили, крали, и делали все то, что делают в их годы все мальчишки, которым не повезло родиться на дне социальной лестницы, но которым все же повезло сохранить свои силы, руки и ноги к этому возрасту.
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ОСОБНЯК КАМЕР-ФРЕЙЛИНЫ НАТАЛЬИ НИКОЛАЕВНЫ ИВОЛГИНОЙ. 17 (30) декабря 1917 года.
Натали с ненавистью смотрела на кипу бумаг, которые ей предстояло разобрать. Отчет о выпуске «Женской газеты» в Ромее и России, последняя редакция поздравительного слова Ее Величества в связи с близящимся Ромейским Новым годом, отчет о выпуске газеты «Sguardo femminile» в Италии и Европе, письмо графа Жилина, письмо синьоры Доленс, согласование финансовых ассигнований на развитие организаций суфражисток в Европе, тайные счета для финансирования суфражисток в Великобритании, где на них идет настоящая охота, контакты с женскими партиями в России и консультации об их участии в предстоящих выборах в Госдуму, а главное, об их политической позиции и степени лояльности царствующему Дому. Открытой лояльности и фактической. Работа по созданию Всемирного женского союза. Это, и многое другое.
Десятки и сотни дел. Она уже все чаще проводит время вне Мраморного острова, хотя Императрица явно не в восторге от этого. Разумеется, у Ее Величества два десятка фрейлин, но доверенных из них не так уж и много, а дела нужно решать, и остров не лучшее место для оперативного решения вопросов. На остров уже тянут телеграфный кабель, но пока его нет, приходится курсировать между Мраморным островом и Константинополем, а это не так уж и близко, как может показаться.
В общем, опять Натали засиделась допоздна, а протокол безопасности прямо запрещал ночные плавания без особой на то необходимости. Но завтра, завтра она обязательно должна отправиться к Ее Величеству. Негоже заставлять Государыню встречать Новый год без своей камер-фрейлины.
И пусть в России еще рано праздновать, но в Ромее он уже наступает, да и в родной Ее Величеству Италии тоже.
А пока, пока…
Несколько секунд Натали смотрела на кипу документов перед собой, затем, решительно отодвинув эту угрожающую гору, достала из папки чистый лист бумаги и макнула перо ручки в чернильницу.
Если не сейчас, то, когда?
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. НЬЮ-ЙОРК. 17 (30) декабря 1917 года.
Бродвей сиял праздничными огнями. В тепле ресторанов и кафе играли музыканты и целые оркестры, танцевали пары, праздная публика начинала своей очередной вечер наслаждений и утех, обильно приправленный ощущением праздничной суеты. Только-только приличные люди начали отходить от Рождества, а тут уж и Новый год близится. Пусть не такой уж большой праздник, но когда душе хочется праздника, то тут впору и начать отмечать День приятного вечера, не то что Новый год.
Тем более что войне явно конец и это чувство лишь добавляло градусов веселью и ожиданию лучшей жизни.
Анатолий в прекрасном деловом костюме, чашка изысканного кофе, гаванская сигара. Скучающие глаза пробегают заголовки газеты. В основном новости об американских делах, биржевые котировки, громкие контракты, взаимные обвинения в коррупции, премьера в Мюзик-Холле, пикантный скандал с сенатором и какой-то певичкой. Из международных дел вскользь упоминаются лишь мирные переговоры в Стокгольме, затянувшаяся война в Мексике, да продолжающаяся операция по умиротворению в Ирландии, которая пока проходит для британцев все так же безуспешно.
И в этих вопросах большинство респектабельных газеты было более-менее единодушно — в Мексике давно пора навести порядок, Ирландия должна получить независимость, а сама Британия должна наконец согласиться с тем, что право народов на свободную торговлю — это такое же неотъемлемое право, данное Господом Богом, как и право на свободу.
В общем, ничего нового и выдающегося.
Шуберт появился, как всегда, вовремя и так же демонстрировал окружающим свой безупречный и уточненный стиль.
— Добрый вечер, мистер Крамер.
Емец вежливо приподнялся и указал на стул напротив себя.
— Добрый вечер, мистер Крус. Рад вас видеть. Присаживайтесь.
Они пожали друг другу руки и заняли свои места. Подождав, пока Шуберт сделает заказ, Анатолий поинтересовался:
— Как наш контракт на поставку кукурузы?
Шуберт вздохнул:
— Это оказалось сложнее, чем ожидалось, мистер Крамер. Зима, дороги занесены снегом, организовать требуемое количество поставок кукурузы с фермерских складов не так-то и просто. Пока мы договорились лишь об одной партии.
Емец нахмурился.
— Это скверно, мистер Крус. Очень и очень скверно. Это ставит под угрозу выполнение всего контракта. Если мы опоздаем, то эта кукуруза уже будет заказчику совершенно ни к чему.
— Я это понимаю, мистер Крамер. Делаем все, что только возможно. Но, по крайней мере, одна партия у нас будет практически гарантировано.
— Это огромный риск! Заказчика одна партия может и не устроить! Мы не должны так рисковать, ведь речь идет о нашей деловой репутации!
Шуберт закивал, соглашаясь:
— Да, мистер Крамер, я это прекрасно осознаю. Но, смею заметить, что вы еще не видели спецификацию на эту партию кукурузы.
Анатолий хмуро кивнул и протянул руку:
— Что ж, порадуйте меня хоть чем-то, мистер Крус.
Бегло просмотрев бумаги, он с сомнением покачал головой:
— Не слишком ли все хорошо? Не пытается ли нам продать контрагент бракованную партию под видом высококачественной кукурузы?
— Не волнуйтесь, мистер Крамер. Наши консультанты проследят за качеством и своевременностью поставок. Все будет вовремя и надлежащего качества. Не сомневайтесь. Я отвечаю.
— Ну, полагаюсь на вас, мистер Крус.
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. МАЛЫЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ. 18 (31) декабря 1917 года.
Ольга Александровна устало отложила бумаги. Сегодня было много работы.
Подготовка к Всеправославному Собору, интриги вокруг предстоящей смены персоны Вселенского патриарха, необходимость определить на эту должность лояльную брату кандидатуру. При этом важно не оттолкнуть от себя другие Церкви, и, в первую очередь, греческую, поскольку с Элладой отношения остаются крайне неоднозначными, а важность Греции для обороны и безопасности Ромеи, да и всей Малой Азии, трудно переоценить. Опять же, нынешнего Вселенского патриарха Германа V нужно так пристроить, чтобы он в последствии не стал главной проблемой между Ромеей и Элладой, между Церковью-Матерью Константинопольской патриархией и ее дочерней Элладской Церковью. А тут отношения весьма и весьма непростые, включая вопрос неурегулированности подчинения множества епархий, находящихся на севере Греции и вошедших в состав Эллады в результате присоединения этих территорий по итогам Балканских войн. Что уж говорить о «Новейших землях» Ионии, которые вошли в состав Греции лишь в этом году?
И тут важно было сделать все аккуратно, взвешенно, постараться никого лишний раз не обидеть, кого надо задобрить, но, кое кого и одернуть, однако же и тут следовало действовать аккуратно, дабы не вызвать громкого скандала. И это при том, что даже слепцам было очевидно, что идет русификация и самой Константинопольской патриархии, и поста Вселенского патриарха. Последнее обстоятельно (да и первое, что греха таить), вызывало у многих иерархов глухой ропот и сопротивление разной степени явности.
Вселенский патриарх, Константинопольская, Русская, Антиохийская, Иерусалимская поместные Церкви. Добавим сюда Грузинскую, Армянскую, Ассирийскую, приправим мусульманами разных конфессий, всякого рода иудеями и прочими, и мы получим такой перегретый региональный котел противоречий в Единстве, который может взорваться в любой момент. И это, не вспоминая об Элладской Церкви, Румынской Церкви, до сих пор не снятой анафеме с Болгарской Церкви, да и скрытое могущество русских старообрядцев не стоит сбрасывать со счетов…