– Ленин и Нечаев? Сближение грубое, мало обоснованное. Ленин и Ткачев – тема посерьезнее. В ранние годы при встречах со старыми участниками движения ему от Ткачева что-то перетекло. Но центральный вопрос Ленина уникален. Это вопрос о месте партии по отношению к России, взятой в целом. Партии в единственном числе. Фокусирующей силе, способной централизовать потоки сопротивления в масштабах России и пересилить ее самое. Включить Россию в мировой процесс, устранив ее тормозящее действие на развитие мировой революции. Когда эта формула опрокинулась в идею русского мирового начала и в ведущую роль русской революции в европейском процессе, укрупнилась роль партии внутри России. С этим связываются две трудности.
Первая в том, чем должна быть организация, способная фокусировать все виды сопротивления империи и ее превозмочь. Превозмочь остатки рабства, пропитывающие человеческую толщу, препятствуя вхождению России в общечеловеческий прогресс Европы. Чем должна стать такая организация? Гиперболизация роли партии, раздражающая современного исследователя, гипертрофия занятости Ленина делами партии непонятна, если не учесть эту трудность. В ней соучаствует наследство русского XIX века и взгляд Маркса на мировое развитие, продолженный Лениным совсем в другой форме.
Второй момент относится преимущественно к эпохе советской власти. Если Ленину удалось создать такую фокусирующую силу, не начнет ли она сама представлять опасность – для России, для Мира и для самой себя? Партия выросла в центральную властвующую силу, автономную от всех. Опасность вытекает теперь из той российско-всемирной функции партии, о которой шла речь. К осознанию беды Ленин пришел с опозданием. В полном объеме – уже умирая и не будучи способным указать выход из ситуации.
Конечно, выход было бы легче найти, осуществись его надежда на европейское продолжение русского начала. Окажись Россия Ленина снова в «отсталых», но уже в революционной Европе, потребность в единовластной партии отпала бы. Процесс революции стал бы общеевропейским и цивилизуемым. Но европейская революция задержалась, надежда ушла. И неясно, согласилась бы ВКП(б), взошедшая на дрожжах ленинской идеи, но военно-коммунистическая по генезису, на скромную роль добровольно? Или отшвырнула Ленина еще при жизни? Успех Сталина позволяет такой вопрос ставить.
– Но как же плохо Ленин относился к любым критикам партии!
– Во-первых, Ленина критиковали все, в верхах партии тоже. Молча выслушивая, он отклонял всех, пока это не становилось предметом внутрипартийной борьбы. В пункте о партии плоскость его идейных исканий совпадала с личным самоутверждением. Только при активном воздействии партии на процесс целостной представала его концепция русского исторического прогресса. Его «своя буржуазная революция», его представление о партии и его представление о личном месте в партии. Здесь была железобетонная позиция, форпост, который он отстаивал от всех, не идя на уступки. Но без этого не было бы и продолжения, с его плюсами и его минусами.
В вопросе о критиках ленинской концепции различимы две эпохи. Эпоха выдвижения Ленина в центр революционного процесса и эпоха послеоктябрьская, особенно с 1920 года и до смерти. В первом случае Ленин, вопреки критике в недемократичности, отстаивает концепцию создаваемой партии. А во второй – спасает смысл созданного от ее централизма, пытается отрегулировать и откорректировать партийный централизм. В первом случае он идет к победе, во втором – терпит поражение.
Конечно же, Роза Люксембург с Троцким после II съезда РСДРП были совершенно правы – Ленин затянул большевизм в жесточайшую партийную централизацию со всем, что отсюда проистекает. Но отсюда проистекли две вещи: триумф Октября 1917-го – с будущей катастрофой сталинизации. Видя, что обе вещи вытекают из одной концепции, я сталкиваюсь с трудностью простого ответа на вопрос о партии.
59. НЭП: политическое запоздание Ленина. «Рабочие себя сами термидоризируют»
– Первый вопрос, который надо задать Ленину в отношении политики НЭПа, – отчего так поздно? Политически опаздывала партия, опаздывала власть, но более всех он сам лично медлил. Практики торопили его со срочностью перехода к продналогу – отчего Ленин сопротивлялся? Да, был поход в Польшу с последней надеждой на европейскую революцию. Был расчет на благодарность крестьянства за полученную землю: шаткое основание! Ленин втягивается в безумно утопическую затею Осинского[73] с созданием каких-то поселковых фаланстеров: будут созданы комитеты, те изучат, где лучше идут дела, – и крестьян принудят вести хозяйство по этому образцу!
Промедление Ленина с НЭПом стоит разобрать. Как автор еще не написанной биографии его мысли, влюбленный в героя, я угадываю эвристику в упрямстве Ленина, в застое военного коммунизма и личном его запаздывании. Ленин предчувствует: продналог вместо продразверстки – это уже не тактика, все в стране пойдет по-другому. Он предчувствовал альтернативу. В Ленине перед НЭПом вопрос поведения лидера, встретившегося с предальтернативой, обладая абсолютной властью, впервые в России встал так жестко. На его примере видно, что тут нерешенный вопрос и нашего будущего.
Что если б Ленин был поуступчивей и пошел на продналог до Кронштадта? Без крестьянских восстаний, поддержанных рабочими двух столиц, превратилось бы введение продналога в НЭП? Не уверен. Прод налог и НЭП совсем не одно и то же. Соавторами запоздавшего продналога стали кронштадтские бунтари и мужицкая Россия, у которой еще раз нашелся союзник среди городских рабочих. Продналог, вводимый при таких обстоятельствах, побудил Ленина пойти дальше – к НЭПу.
Здесь я выделяю в ленинской биографии три ступеньки. Первая – продналог, грубо навязанный обстоятельствами. Пикантная деталь: на конференции рабочих-металлистов центрального промышленного района в Москве Вышинский – да, тот самый Вышинский[74] – делает доклад от Наркомпрода. И рабочие его прогоняют! Настроения металлистов склоняются в пользу меньшевиков, уговаривать их приезжает сам Ленин. Вот тогда он наконец начинает готовить срочные меры. Но на срочность ушла еще неделя согласований – и вспыхнул Кронштадтский мятеж[75].
Итак, первая ступень – продналог, который запоздало и нелегко вводится. Но есть еще один соавтор НЭПа, о котором не пишут. Вслед за крестьянами-бунтарями соавтором стал Коминтерн. Собрался Третий конгресс Коминтерна, и теперь сам Ленин в ужасе от левизны коммунистического движения. Его не одно сектантство пугает. В его уме из идеи продналога растет идея иного типа социализма и иной образ Мира, преображаемого коммунистической революцией. Третий конгресс – важная веха для Ленина с точки зрения генезиса его нэповской идеи.
Лето 1921-го – пауза, отдых. И только осенью Ленин наконец приходит к идее (если б он знал эти слова Достоевского, он бы их употребил) революции реформ. Редчайший случай, где Ленин публично поправил Маркса: теперь реформы для него – не «побочный продукт классовой борьбы», а основное ее звено. Концепционно важна малоизвестная фраза, сказанная им тогда Жоржу Садулю. Садуль спрашивает: вводя НЭП, вы не боитесь термидора? Ленин ответил замечательно, Садуль такого придумать бы не мог: «Наши рабочие сами себя термидоризуют». Идея самотермидоризации вошла в его мозг, где рождалось что-то принципиально новое.
60. Перманентная революция по Троцкому или по Ленину. Два термидора
– В вопросе о перманентной революции, кто к кому пришел – Ленин к Троцкому или наоборот?
– Есть вопросы, ответ на которые ведет к тому, что череп могут проломить альпенштоком. Вопрос, где пролито много чернил и много крови. Отдадим себе отчет в исходных вещах, известных грамотным марксистам: перманентная революция – Марксово понятие. Таково представление Маркса о революции вообще.
Перманентность ее не в том, что революция вечна, как жизнь на Земле. Она в том, что революция, имея начало – а стало быть, и конец, – развивается внутри себя по восходящей линии. Классические великие революции многоэтапны. Каждый ее этап является, в важном смысле, отрицанием прежнего ее этапа. Они не взбираются вверх со ступеньки на ступеньку – они свои ступени «отстреливают». Главную предпосылку революция творит из себя, собственным ходом движения. Если после Французской революции утвердился капитализм – кстати сказать, не только во Франции, – то это общеевропейский результат. И не Франция в наибольшей мере воспользуется результатами своей революции, а соседка Англия, получив толчок к развитию капиталистической машинерии.
Капитализм, который утверждается в результате революции, – не капитализм, что развивался дотоле! Иначе революция была бы анархической бессмыслицей. Постреволюционный капитализм приобретает свойства, которых не получил бы эволюционным путем. Капитализм первоначального накопления не превратился бы в свободный капитализм на основе крупного машинного производства, не будь превращений, какие произвела революция, затронув все отношения между людьми.
Стало быть, главная предпосылка революции содержится в ее собственном ходе. И результат – не триумф протестующей массы, а нечто иное: новая норма развития, которую революция сотворила собой. Какой будет норма – вопрос борьбы. Но перманентная революция не в том, что внутренние противоречия неразрешимы внутри страны и их следует разрешать внешней силой: представление упрощенное, хотя его навязывали Троцкому, и в определенном смысле оно ему не чуждо. Вопрос о перманентной революции – это вопрос о том, каким образом ее движение даст ход созданию новых типов деятеля, новых характеров. И в какой мере революционное пересоздание далее сумеет быть нормализовано. Введено в русло работающей нормальности.
То и другое не может иметь узко внутренний характер. Поэтому концепция перманентной революции – не вопрос о том, что власть пролетариата в России приходит к конфликту с интересами русского крестьянства, – вл