Вот ещё один разоблачительный факт из истории российского «временного» Февраля 1917 года. После неудачного наступления русских войск в июле 1917 года кабинет кадетов пришлось заменить 20 июля 1917 года кабинетом во главе с Керенским. Даже Керенский понимал, что народ от войны устал, что союзникам надо бы задуматься о мире, и обратился к ним с предложением созвать международную конференцию. Французский министр иностранных дел Камбон передал это предложение Вильсону, явно его поддерживая, поскольку Франция уже тоже обильно истекла кровью. Официального ответа Америка не дала – Вильсон просто отмолчался. Однако имеется неосторожно сохранённый черновик Вильсона, отпечатанный им на портативной машинке: «Надо бы найти способ это предложение отвергнуть». На том «мирная инициатива» Керенского и исчерпалась – новые хозяева мира её не одобрили.
Вильсон и стоявшие за ним имущие собственники США были намерены вести войну в Европе «до победы», обязательно сохраняя Восточный фронт. Не обеспечив своё влияние в России, решить эту задачу успешно Америке было бы сложно, и для её решения мобилизовались кадры как внутри России, так и внутри США. Скажем, Харпер сразу после Февральского переворота направил в госдепартамент из Чикаго телеграмму, а крупнейший тогдашний эксперт по России Чарльз Крейн (Crane) направился из Чикаго в Вашингтон для личного доклада правительству.
Профессор Чарльз Ричард Крейн (1858–1939) был фигурой мощной, сын основателя чикагской «Крейн компани», он стал в США не просто бизнесменом-миллионером и крупным акционером фирмы «Вестингауз», а руководителем группы американских политических и экономических разведчиков, сфера деятельности которых распространялась на весь земной шар.
Особенно же интересовали Крейна китайцы, арабы и русские. В 1909 году он был посланником США в Китае, в 1919 году – американским комиссаром в Турции, летом 1917 года находился в России. Всего за свою жизнь Крейн совершил в Россию 23 поездки, впервые приехав туда в начале 90-х годов XIX века! Крейн был владельцем крупного пакета акций Петроградского завода «Вестингауза» и имел значительное влияние на президента Вильсона в вопросах политики в отношении России. Сын Крейна Ричард был личным секретарём Роберта Лансинга – государственного секретаря США в 1915–1920 годах.
Сэмюэль Харпер знал в России многих – от великих князей до босяков, а Харпер был всего лишь учеником Крейна, который субсидировал Харпера. Что уж говорить о «русских» возможностях самого Крейна, тем более весной 1917 года, когда во главе России было поставлено правительство, полное личных друзей Крейна и Харпера, вроде Павла Милюкова…
Знакомство Крейна и Харпера с Милюковым относится к самому началу ХХ века, а в 1903 году они пригласили Милюкова прочесть курс лекций о России в Чикагском университете… Теперь же Милюков был министром иностранных дел «временной» России. И стоит ли удивляться, что Америка стала первой страной, официально признавшей Временное правительство в качестве законного почти сразу после его образования? Такой акт был совершён почти одновременно с английским признанием «Временных», но – раньше. И это был «знаковый» акт.
ЛИШЬ на первый взгляд это выглядело странно: антицарский переворот курировал Лондон, а официально одобрил переворот первым Вашингтон. Но для тех, кто знал подоплёку происходившего, ничего удивительного здесь не было. Янки даже накануне своего вступления в войну предпочитали «на людях» изображать из себя «изоляционистов» и «нейтралов», действуя без особой огласки своей руководящей роли. Но в критический момент США всегда были готовы показать «Who is who», то есть кто в «лавке» хозяин.
Русский Февральский переворот окончательно расчистил путь для американского Апреля – 6 апреля 1917 года «нейтральные» до этого США вступили в войну на стороне Антанты. Президент Вильсон незадолго до этого был переизбран на второй срок под лозунгом: «Он не дал нас втянуть в войну», но как раз Вильсон-то и готовил эту войну и привёл к войне американскую электоральную «скотинку». По этому поводу Харпер – через двадцать лет после событий – написал в своих мемуарах:
«К середине апреля мы уже участвовали в войне, и, несомненно, вступление Америки в войну было облегчено русской революцией. Трудно было использовать лозунг „война за демократию“, если бы в России сохранялся царизм».
Одна эта цитата содержит в себе многое, и даже – очень многое…
Во-первых, она позволяет чётко увидеть связь двух событий – русского Февраля 1917 года и американского Апреля 1917 года. Собственно, об этом ранее говорилось: при сохранении у власти царя Николая II был велик риск быстрого сворачивания им войны и уже это программировало переворот в Петрограде.
Во-вторых, в свете позднего полупризнания Харпера резонно ещё раз задаться вопросом: ради кого петроградские знакомцы Харпера и Крейна устраивали в России переворот? Ради европейской Антанты или заокеанских Штатов?
Безусловно, замена царя и его окружения, подумывающих о сепаратном мире с немцами и сильно дискредитированных в глазах общества группой близких к союзникам либералов, была выгодна и необходима европейской Антанте. Но так же верно и то, что Милюковы и Бьюкенены устраивали переворот в России в феврале 1917 года, в том числе и для того, чтобы облегчить Соединённым Штатам вступление в войну в апреле 1917 года. Из сообщения Харпера документально вытекает, что элитарный российский Февраль 1917 года и впрямь связан с элитарным заокеанским Апрелем 1917 года куда более тесно, чем это обычно представляют.
А то, что союзником Англии и Франции до Февральского переворота была царская Россия, позволяет уверенно предположить, что Америка инициировала Февральский переворот в первую голову – ещё в большей мере, чем англичане. К весне 1917 года Америке пора было подключаться к войне открыто – как её прямой участнице, и «демократической» элите США очень не хотелось иметь в союзниках царя. Это и зафиксировал Сэмюэль Харпер в своих мемуарах.
Самодержавие в России само по себе было для республиканско-демократической Америки крайне неудобным фактом. Ещё более осложняло возможный политический «союз» Америки и России то, что в Америке не один год вовсю муссировался «еврейский вопрос» в его российском аспекте… На языке у газетчиков и политиков постоянно были напоминания о еврейских погромах, за которые-де ответственен проклятый царизм. Здравый смысл, которого Америке было не занимать, подсказывал, что если нечто мешает двигаться по намеченному пути, то вернее всего убрать это нечто с дороги. Вот царизм и убрали с пути Америки к официальному участию в войне – как некстати попавший под ноги камень. Встретившись с послом Временного правительства Борисом Бахметевым (Бахметьевым), президент США Вильсон заявил, что теперь США и Россия – «партнёры в борьбе за демократию».
Резюмируя, можно уверенно заявлять, что свержение самодержавия было прямо заказано Антанте Америкой не в последнюю очередь для того, чтобы устранить политически неудобное препятствие для непосредственного, юридического включения Соединённых Штатов в войну в Европе.
Вашингтонский Апрель 1917 года действительно надо связывать в системном отношении с петроградским Февралём 1917 года: первый политически вряд ли был бы возможен без второго. И, во всяком случае, без февральского свержения царя всё для США политически серьёзно осложнялось бы, ведь Америка шла воевать в Европу под лозунгом «защиты демократии»! Российский буржуазно-демократический Февраль «случился» постольку, поскольку был нужен для реализации американского Апреля.
К тому же Февраль усиливал российский кризис, вёл к Смуте, что Америке и требовалось для осуществления её перспективных планов в отношении постфевральской России. Можно лишь удивляться, как мало кто в России понял это в реальном масштабе времени – кроме большевиков, конечно.
ДЛЯ ИЛЛЮСТРАЦИИ то ли глупости, то ли продажности российской уже не деловой, а служилой элиты сошлюсь ещё раз на записку, которую подал 17(30) марта 1916 года в царский МИД первый секретарь посольства России в Вашингтоне Иосиф Григорьевич Лорис-Меликов (1872-?). В этой записке имелся и следующий «интеллектуальный» кульбит:
«…самое действенное средство превзойти еврейское влияние в Америке – это парализование его на финансовой почве, и тут мы подходим к весьма важному пункту, тесно связанному с программой нашего коммерческого сближения с Америкой…».
Далее российский аристократ-дипломат заявлял, что «одним из главных факторов» германского коммерческого проникновения в США и Англию «были всегда немецко-еврейские банки» и что «никакая иностранная нация не имеет в Америке столько банков, сколько Германия».
Лорис-Меликов писал:
«Чтобы перечислить только крупнейшие из них, достаточно упомянуть о фирмах „Кун, Лоеб и Кº“, „Ляденбург, Тальман и Кº“, „Селигман и Ко“ и прочие. Эти банки всецело немецкие по происхождению, и если в настоящее время они и считаются американскими, то не подлежит сомнению, что интересами своими они всё ещё тесно связаны с Германией. Они имеют огромное положение и силу в Нью-Йорке…».
А далее Лорис-Меликов делал вывод, что России, мол, тоже не мешало бы проникнуть в экономику и финансы США по примеру Германии. Он не хуже акробата в цирке совершал головокружительный трюк и предлагал:
«Вот арена, где нам надлежит… пробить брешь для сломления еврейского могущества. Рука об руку с торговым проникновением должно идти и финансовое…».
Напомню, что в результате якобы прогерманского влияния банков якобы немецкого происхождения, к 1917 году США предоставили Германии кредитов на 20 миллионов долларов, а странам Антанты – более чем на 2 миллиарда!.. Вряд ли Лорис-Меликов был о том осведомлён, но за год до краха царской России, спеленатой внешними долгами, строить планы российского экономического завоевания Америки?! Это уж, извините, не ошибка, не преступление, а совсем уж форменный политический кретинизм…