Я обнял шею дрожащего от холода коня.
– Тихо. Тихо. Мой хороший. Успокойся…
Хорошо бы его чем-нибудь накрыть, но чем? Моя черкеска напиталась водой, словно губка, и вряд ли могла тут чем-то помочь. Я зашарил глазами вокруг, не отпуская шею коня. Заметив в углу какие-то тряпки, бросаюсь туда.
Черт его знает, что это такое. Какой-то видавший виды дырявый армяк не первой свежести и чистоты да тряпки какие-то. Но на безрыбье и ветоши рад будешь. Спешу накрыть спину лошади, старательно обтирая тряпками пот и воду.
– Тихо, мой хороший. Все скоро закончится. Вернемся домой, будет у тебя теплая конюшня, еда и все, что только пожелаешь. Потерпи.
Конь фыркал и косился на меня. Но не было больше злобной ярости в его глазах. Я гладил его и бормотал успокоительные слова.
Дождь меж тем и не думал прекращаться, превращаясь в полноценную бурю. На улице бушевал ветер, трещали деревья, и я молил Бога лишь о том, чтобы нашу будку не развалило ураганом, а нам на головы не упало какое-нибудь окрестное дерево.
Ударил гром, и конь испуганно прянул, явно пытаясь куда-то рвануть. Держу и успокаиваю его.
– Тихо-тихо. Я с тобой. Все. Будет. Хорошо.
Но хорошо не было. Было холодно. Очень холодно! Коня-то я хоть как-то обтер и укрыл сухим, а сам-то в мокрой насквозь одежде, с которой просто текли ручьи ледяной воды. По-хорошему нужно было бы с себя все это сбросить и как минимум отжать, но была одна проблема – мне решительно не к чему было привязать коня. А гроза лишь приближалась к нашему куреню. Допустить же того, чтобы конь мой от испуга рванул куда-то в лес и покалечился там, я никак не мог.
Бормочу ему на ухо успокаивающе, стараясь заговорить его страхи. Оказывается, есть и такое на свете, чего боится мой жуткий конь.
– Надо тебя как-то назвать. Горцем или Джигитом? Могут неправильно понять. Представь только: «Царь верхом на Джигите». Смешно, правда? От таких глупостей войны случаются. Нам ведь с тобой не нужна война, верно? Во всяком случае, война у себя дома. Казбеком? Как-то заезженно. Да и может быть неверно политически. «Царь оседлал Казбека» – как-то не очень, как мне кажется. Вулкан? Зверь? Ужас? Слушай, дружище, а назову-ка я тебя Марсом, хочешь быть Марсом? У меня целая программа в честь тебя будет.
Конь на меня покосился, ничего не ответил. Я усмехнулся.
– Молчание – знак согласия? Значит, договорились.
Но как же холодно! Где моя свита, где мои кунаки?
Отчего-то вспомнился разбитый бокал коньяка. Да, коньячка бы я сейчас тяпнул. Весьма и весьма недурственно так тяпнул.
Вздыхаю. Затем вдруг усмехаюсь.
– Знаешь, Марс, я ведь боялся тебя до жути. И в жизни бы не подошел, если бы не люди вокруг. Долг и честь, будь они неладны. Ты мое испытание. Достоин ли я такого великого коня, как ты. И, видишь, мы все же поладили. Так что ты теперь мой. А я – твой.
Неожиданно сам для себя я тихонько запел, стараясь ободрить дрожащего Марса.
– Ой, мороз, мороз, не морозь меня,
Не морозь меня, моего коня…
Марс повел ушами, явно прислушиваясь. Приободренный, я продолжил все громче:
– Моего коня черногривого,
У меня жена, ох, ревнивая,
У меня жена, ой, красавица!
Ждет меня домой, ждет печалится…
Поглаживаю лошадиную шею:
– И вот еще что. Хотят у меня враги отнять мою будущую жену, мою империю и тебя тоже. Только вот не сдамся я. Веришь мне?
Заглядываю в глаза коня и чувствую тепло его взгляда.
– Хоть пока что не ждет меня дома жена, но это дело поправимое. Даже если мне зубами придется глотки рвать. Впрочем, мы с тобой это устроим вместе, ведь ты это тоже хорошо умеешь. Так что придет время, будет, Марс, у твоей белоснежной подружки хозяйка, вот увидишь! Мы еще поскачем все вместе!
И уже во всю мощь легких запел, да так, что не поймешь, стены трясутся от дождя, града, грома или от моего голоса!
– Я вернусь домой на закате дня!
Обниму жену, напою коня!
ЛИЧНОЕ ПОСЛАНИЕ ПРИНЦЕССЫ ИОЛАНДЫ САВОЙСКОЙ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ. 10 (23) июля 1917 года
«Да. Иоланда»
ИЗ СООБЩЕНИЯ РОССИЙСКОГО ТЕЛЕГРАФНОГО АГЕНТСТВА (РОСТА) от 10 июля 1917 года
Сегодня в Германии произошли волнения на флагмане флота линкоре «Фридрих Великий», случившиеся после отказа офицеров выдать хлеб команде. Командир корабля капитан цур зее Фукс приказал офицерам подавить открытый мятеж силой. Произошли открытые столкновения. По сообщениям, на борту имеются убитые и раненые. Причал оцеплен войсками.
Отмечены признаки неповиновения и на других кораблях флота, базирующихся в бухте Киля. Команды линкора «Позен» и крейсера «Нюрнберг» отказались наводить свои орудия на линкор «Фридрих Великий».
Основные требования: значительное улучшение питания и смягчение условий службы.
Мы следим за развитием ситуации в этой стране.
ОФИЦИАЛЬНОЕ ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРА ВСЕРОССИЙСКОГО МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА КОРОЛЮ ИТАЛЬЯНСКОГО КОРОЛЕВСТВА ВИКТОРУ ЭММАНУИЛУ III. 10 (23) июля 1917 года
НАШ ЦАРСТВЕННЫЙ БРАТ!
Настоящим МЫ, МИХАИЛ ВТОРОЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР ВСЕРОССИЙСКИЙ, царь ПОЛЬСКИЙ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ и прочая, официально просим руки ВАШЕЙ возлюбленной дочери – ЕЕ КОРОЛЕВСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ПРИНЦЕССЫ ИОЛАНДЫ МАРГАРИТЫ МИЛЕНЫ ЕЛИЗАВЕТЫ РОМАНЫ МАРИИ САВОЙСКОЙ.
ВЕРИМ, что брак НАШ будет благословен ГОСПОДОМ БОГОМ, и просим благословения ВАШЕГО. Сей счастливый союз послужит настоящему сближению между народами НАШИМИ и укреплению союза между Державами НАШИМИ.
С надеждой на крепкий счастливый союз между ДОМАМИ НАШИМИ,
ИЗ СООБЩЕНИЯ ИНФОРМАЦИОННОГО АГЕНТСТВА PROPPER NEWS. 23 июля 1917 года
Продолжаются волнения в гавани Киля, вызванные сокращением рациона. Как сообщают, даже с выдачей простого хлеба матросам возникли серьезные перебои.
Нам удалось получить распечатку офицерского меню из кают-компании линкора «Позен». Будничный офицерский стол состоит из четырех блюд:
1 королевский суп с печеночными клецками;
2. шведское закусочное ассорти с тостами;
3. филе с жареным картофелем и салатом из свежих овощей;
4. кофе-мокко со сливочным тортом.
По сообщениям очевидцев, волнения в Германии отмечены и на главной базе флота в Вильгельмсхафене.
Мы будем держать наших читателей в курсе информации о развитии ситуации.
ЛИЧНОЕ ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРА ВСЕРОССИЙСКОГО МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА КОРОЛЮ ИТАЛЬЯНСКОГО КОРОЛЕВСТВА ВИКТОРУ ЭММАНУИЛУ III. 10 (23) июля 1917 года
Приветствую тебя, друг мой Виктор!
Вместе с официальным письмом направляю тебе мои соображения относительно предстоящего брака. Верю, что многие мои доводы будут приняты тобой благосклонно. Этот брак нужен нашим странам, нашим народам и нашим домам для усиления веса в делах Европы и мира.
Надеюсь, что все, о чем было условлено ранее, остается в силе и мы вскоре сможем официально объявить о предстоящей помолвке.
Князь Волконский передаст тебе мои бумаги на сей счет.
Твой друг,
P.S. Я взял на себя смелость узнать отношение к этому браку самой принцессы. Иоланда ответила согласием. Надеюсь на твой скорейший ответ и верю в то, что он будет положительным.
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 11 (24) июля 1917 года
– И что британцы?
Генерал Палицын ткнул указкой в карту.
– Британцы, ваше величество, спешно отходят, оставляя на позициях все тяжелое вооружение. Фактически можно сказать, что путь на Абвиль для германцев открыт.
Министр обороны продолжал свой доклад, указывая на карте движение войск противоборствующих сторон, а также возможные варианты развития событий.
– Таким образом, государь, в случае если британский Флот метрополии не сможет остановить своими снарядами продвижение немцев, то германцы в ближайшие сутки-двое могут выйти непосредственно к побережью Ла-Маша, отрезав таким образом британо-бельгийско-португальскую группировку в Дюнкерке от основных сил во Франции.
Я хмуро смотрел на карту.
– Что ж, я ожидал чего-то подобного. Слишком уж англичане растянули свои порядки, слишком попытались объять необъятное, ввязавшись еще и в контроль Нормандии, имея за спиной пылающую Ирландию. Да и вывод основных сил Хоум-Флита в Атлантику не мог не сказаться на общей обороноспособности. И «Левиафан» не спасли, и свои позиции подставили.
Помолчав, задаю вопрос, который прямо лежал на поверхности.
– Можем ли этот удар германцев считать тем самым генеральным наступлением, которого мы все так ждем?
– Трудно сказать, государь. Скорее нет, чем да. Задействованные силы не столь уж велики. Скорее можно предположить, что это операция местного значения, выполняемая силами 6-й и 7-й немецких армий. Для нас она важна тем, что отвлекает германцев от Парижа, облегчая тем самым положение нашего 6-го Иоланды Савойской полка.
Отметив про себя, что генерал сократил наименование полка, но не счел возможным сократить само имя принцессы, я кивнул.
– То есть мы можем ожидать удар именно в сторону Риги?
Палицын покачал головой.
– У нас нет никаких оснований для таких предположений, государь. Немцы могут ударить в любом месте. Тем более что они должны понимать, что Рижский укрепрайон весьма крепкий орешек, и штурм его в лоб станет весьма опрометчивым решением. На планы германского Генштаба может также повлиять ситуация в Галиции, где, как известно вашему величеству, наши войска сегодня заняли Холм.
– Что докладывает разведка?
– Немцы имитируют активность на всем протяжении фронта от Риги до Молодечно. Наши аналитики на основании данных разведки полагают, что, скорее всего, следует ожидать удар южнее Риги, где-то в районе действия нашей 1-й армии, с целью охвата Рижского укрепрайона для принуждения к его оставлению. В настоящее время все силы армии генерала Одишелидзе усиленно готовятся к отражению возможного удара германца.