Следующий день был для меня днем праздничным, так как к полудню уже явились 8 офицеров, посланных мне полковником Радзевичем. Среди них был мой друг подполковник Сережа Якунавский. Все прибывшие офицеры знают меня, я — их. Крепкое рукопожатие, и за работу. Я объяснил им, что мы имеем 606 человек, но не 606 штыков, так как единицы из них служили в армии, остальные о ней не имеют ни малейшего понятия; к тому же большинство не знает русского языка, но… мы должны сделать из них солдат в самый кратчайший срок. Решили, что будем работать 24 часа.
Вторая новость — это полковник выполнил свое обещание, прислав подводы с обмундированием и снаряжением и… немногим ранее 2 часов дня. Я разбил татар на две роты, чтобы сократить командный состав. Командиром 1-й роты назначил подполковника Якунавского, он же — мой помощник и заместитель, командиром 2-й роты — капитана Латеева, храброго и дельного офицера. Сразу же построили всех татар и разбили их на две роты по 303 штыка, роту разбили на три взвода, так как у нас была нехватка офицеров. Полковник также не забыл и прислал нам тюфяки, набитые соломой. Мои офицеры кое-как повели своих подопечных татар повзводно в казармы.
Меня вызвали к телефону. Это звонил полковник-интендант и сообщил мне, что обмундирование, которое он мне послал, принадлежит Ленкорано-Нашебургскому полку, но он «не знает, как оно попало к нам!». Я снова поблагодарил его и сказал, что если бы была форма кирасир Его Величества, то я бы надел и ее на моих татар. Оба мы рассмеялись и пожелали друг другу всего хорошего.
Офицеры были очень заняты. Нужно было надеть форму на всех, но они с честью выполнили свою задачу, и довольно быстро. Затем вывели всех во двор и выстроили. Построив, позвали меня. Увидев выстроившихся татар, я был поражен. В форме они уже походили на солдат. Взводные офицеры проходили по рядам, поправляя бескозырки. После этого каждому выдали винтовку со штыком, но боевых патронов им не дали, так как, не умея обращаться с винтовкой, они могли случайно пострелять друг друга.
Начались строевые занятия. Мои четыре унтер-офицера были выше всякой похвалы. Три из них надели по две нашивки на погоны — это значит младший унтер-офицер, и один надел три нашивки — старший унтер-офицер. Я приказал им выбрать из всей массы хорошо говорящих по-русски и бывших в армии. Они привели ко мне на следующий день 10 человек, и я сразу произвел их в ефрейторы. Работа по строевой части пошла отлично. Мы уже проходили с ними перестроение, и они, хотя и плохо, но все же его проделывали. Штаб прислал мне еще шесть офицеров. Стало много легче. Распределил их по три в каждую роту. Работали с утра до позднего вечера, мучая себя и татар. Успели пройти рассыпной строй и удар штыком. Приготовились к стрельбе, как вдруг ночью, по тревоге, нас вызвали идти на поддержку к артиллерийским казармам. Вот ведь несчастье, хотя бы еще 2–3 дня, чтобы пройти с ними стрельбу! Шел восьмой день, как я принял безропотных добровольцев татар. За это время были сделаны чудеса. Из толпы холодных и голодных мне удалось сделать воинскую часть.
Прибыл в распоряжение начальника боевого участка полковника Николая Павловича Сахарова[33], в будущем — командира Волжской имени генерала Каппеля дивизии. С этого момента боевая служба надолго связала меня с этим Белым Витязем чести, храбрости и доблести. Наутро он осмотрел наш отряд и стал хохотать:
— Капитан, откуда вы достали эти мундиры и бескозырки? Ведь ваши солдаты выглядят как кадровые пехотинцы мирного времени!
Я поспешил рассказать ему историю нашей части, также предупредив его, что мои татары еще не прошли учебной стрельбы. Полковник Сахаров ответил, что нужда в срочной помощи отпала, так как все атаки красных отбиты.
— Даю вам на подготовку ваших солдат столько времени, сколько позволит боевая обстановка.
Вернувшись в казармы, немедленно приступили к прохождению стрельбы, и прямо боевыми патронами, также тренировались и в умении владеть штыком. Я знал, как важно знать приемы штыкового боя, они нам всем в прошлом сослужили большую службу, а такие и в будущем будут нам очень и очень нужны.
Наступил третий день после ночной тревоги, а нас еще не вызывают. Я доволен, так как чувствую, что с каждым часом мои татары превращаются в настоящих солдат, а чем больше тренировки, тем меньше потерь в бою; чувствую, что если вызовут, то мои солдаты хотя и с потерями, но сумеют отразить врага, несмотря на их малое знание боевой службы солдата.
Получили приказ занять резервную позицию на правом фланге… Тучами, как саранча, снова лезут красные. Добровольцы отбиваются огнем и штыком, но масса противника все лезет и лезет. Чувствую, что и моим татарам скоро придется пойти в бой. За короткий срок, что я провел с ними, у меня появилось особое чувство любви и уважения к ним. Эти честные, неискушенные мусульмане добровольно пришли к нам, чтобы своею грудью защитить свои семьи и спасти свои храмы от поругания красного дьявола.
Получаю приказ быть готовым к атаке противника. Развертываю своих татар и уступом становлюсь на позицию против цепей противника. Красные во весь рост идут на сближение. Открываю огонь. Против нашей части мадьяры. Меткость огня моих бедных татар ниже всякой критики. Противник это чувствует и начинает идти на сближение быстрее. Вижу, что огнем я ничего не могу сделать, поднимаю солдат и веду их в контратаку. Дружно, как один человек, поднялись мои татары и с криками «Алла!» и «Ура!», перегоняя друг друга, пошли в штыки. Мадьяры не выдержали и стали откатываться назад. Добровольцы левого фланга, увидев наш успех, также перешли в контратаку. Моим офицерам пришлось употребить всю свою энергию и изобретательность, чтобы вернуть татар обратно.
Полковник Сахаров прискакал на своей вороной кобыле и благодарил за блестяще проведенный штыковой бой.
— Ну, знаете, капитан! Ваши татары просто «Железные Аллаяры»!
После этого боя эта кличка так и осталась за нами. Потери у нас были очень незначительные — один стрелок убит и шесть легко ранены. Начались упорные бои. Красные шли на нас волнами, но мои татары старались всегда подпустить противника как можно ближе, открывали огонь и переходили в штыковую атаку, которой противник не принимал, а откатывался назад. По сводкам в штабе я видел, что положение Казани безнадежно. Кольцо обороны все суживалось и суживалось.
К этому времени город Симбирск пал. Капитан, а теперь полковник Каппель медленно, с боями отходил от Волги на Богульманск.
Оставался лишь один последний свободный путь для отхода наших частей из Казани, да и тот уже находился под ударом красных. Но мы начали наш отход и пошли на соединение с полковником Каппелем.
Начался новый период героической борьбы: Бугульма — Уфа.
В. М. Молчанов
Д. М. Михайлов
А. Г. Ефимов
Д. И. Федичкин
Генерал-лейтенант В. О. Каппель
Генерал-майор С. Н. Войцеховский
Генерал-лейтенант А. Н. Пепеляев
Генерал-лейтенант Г. А. Вержбицкий
Генерал-лейтенант Г. М. Семенов
Генерал-лейтенант И. С. Смолин
Генерал-лейтенант П. П. Иванов-Ринов
Генерал-лейтенант А. И. Дутов
Полковник В. Н. Дробинин
Полковник Б. П. Перхуров
Контр-адмирал Г. К. Старк
Р. Гайда
Военный врач Э. Ф. Мейбом
Я. Сыровы
Полковник Швец
С. Чечек в Самаре
Ижевский завод, Заречная часть
Ижевский завод, Нагорная часть
25-летие Ижевско-Воткинского восстания в Шанхае (1943 г.); впереди — полковник Солдатов и капитанТопоров
40-летие Ижевско-Воткинского восстания в Сан-Франциско (1958 г.)
50-летие Ижевске-Воткинского восстания в Сан-Франциско (1968 г.): В. М. Молчанов и А. Г. Ефимов со знаменем Ижевской дивизии
Знак в честь Ижевско-Воткинского восстания
Неугасимая свеча в честь Ижевске-Воткинского восстания
Мне хочется поделиться с читателем моими впечатлениями о командире-руководителе Красной армии времен Гражданской войны. Столкнуться пришлось с ними по долгу службы. Было их две командирши, обе имели одинаковую кличку «Красная Машка»!
Одна из них была проститутка из Казани, но она прожила недолго — была убита в боях у пороховых заводов. Вторая была какой-то легендарной личностью того периода борьбы. Про нее говорили, что она красавица и происходит из аристократической семьи. По всей вероятности, обе они были садистками, так как сотни офицеров и добровольцев, попадавших к ним в руки, предавались нечеловеческим пыткам и умирали в страшных мучениях от рук зверей в образе женщин.
После отхода из Казани все воинские части переправились на другую сторону реки Камы. Мои татары были влиты в 1-й Казанский полк, состоявший из 200 штыков добровольцев. Таким образом, полк имел около 800 штыков, его разделили на два батальона. Первым батальоном командовал я, вторым полковник Герман Лебедев, впоследствии ставший моим большим другом. Он умер уже в Америке. Всей Волжской группой командовал полковник Сахаров. Мы шли на соединение с полковником Каппелем, отступавшим по линии Бугульма — Уфа.
Как-то ночью, на одной из стоянок, я получил приказ от полковника Сахарова явиться в штаб отряда. Прибыв туда, я получил от полковника Сахарова боевой приказ — занять с моим батальоном маленький город «Н» (названия не помню), выбив из него красных, так как они угрожали нашему левому флангу. Городок от места нашей стоянки был всего верстах в десяти. Получив проводника, выслав вперед полевую заставу, также дозоры по сторонам, пошли на городок «Н». Не доходя до него, перехватили какого-то мужичка, ехавшего на подводе. Спрашиваем его, много ли красных в городе. Он ответил, что очень много, но они все пьяные и не дай бог как бесчинствуют… страшно смотреть, прямо как дьяволы…
На рассвете атаковали город. Краснюки выскакивали из домов в одном нижнем белье и не могли сообразить, что происходит. Бой был очень короткий из-за неожиданности нашей атаки. Городок был занят, краснюки разбегались в разные стороны. Пленных мы не брали: кто сумел удрать, остался жив, кто нет — тот был убит. Второй роте повезло, им удалось захватить весь штаб красной группы, включая и командиршу «Красную Машку».