на углу сталкиваюсь с бегущим навстречу приятелем
Будь осторожен Они стреляют боевыми патронами и пошел сильный дождь мы вместе ныряем под падающую штору маленького кафе там темно и тихо несколько пожилых рабочих хмуро пьют ah les salops [ах, мерзавцы (франц.)] газет нет Кто-то говорит революция победила в Марселе и Лилле Ca va taper dure [это крепко ударит (франц.)] мы пьем американский грог у нас промокли ноги за соседним столиком два старика играют в шахматы за бутылкой белого вина
немного погодя мы смотрим из-под опущенной шторы на пустые улицы под проливным дождем только сломанный зонтик и старая клетчатая кепка рядышком в чистом каменном водостоке да разорванная летучка L'UNION DES TRAVAILLEURS FERA
НОВОСТИ ДНЯ XXXVIII
C'est la lutte finale
Groupons-nous et demain
L'Internationale
Sera le genre humain
[Это есть наш последний
и решительный бой,
с Интернационалом
воспрянет род людской (франц.)]
СТРЕЛЬБА В СЕЙМЕ
Арест растратчиков в ХСМЛ
заявляет, что в подобном деле руководить страной может только народная мудрость ПО ЕГО МНЕНИЮ США ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ ВЕЛИЧАЙШИЙ В МИРЕ ФЛОТ когда я был в Италии, ко мне обратилось несколько увечных итальянских солдат. Я не мог себе представить, о чем они намерены говорить со мной, но они с величайшей, поистине трогательной простотой подали мне петицию о скорейшем учреждении Лиги Наций Буйство Солдат в Германском Оперном Театре
ПРИКАЗ ОБ УНИЧТОЖЕНИИ ВСЕХ ГРЕКОВ
Мятеж канадцев в Британском лагере
Вставай, проклятьем заклейменный
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный
A QUI LA FAUTE SI LE BEURRE EST CHER?
[Кто виноват в том, что масло вздорожало? (франц.)]
ГИГАНТСКИЕ ПРИБЫЛИ УОЛЛ-СТРИТ РЯД НОВЫХ РЕКОРДОВ
NE SOYONS PAS LES DUPES DU TRAVESTI BOLCHEVISTE
[Не поддадимся на удочку большевиков (франц.)]
в Вашингтоне преобладает мнение, что американская общественность вряд ли одобрит отправку войск в Малую Азию и охотней даст свою санкцию на использование армии в целях восстановления порядка к югу от Рио-Гранде. Забастовщики угрожают параличом всей нью-йоркской жизни. В Лагоре восстановлен порядок. Лилль бастует
УГРОЗА МЯТЕЖА В АМЕРИКАНСКИХ ЧАСТЯХ
СКОРЫЙ ПРИГОВОР КАЛИФОРНИЙСКОГО СУДА ПРИСЯЖНЫХ
ПО ДЕЛУ РАБОЧИХ САКРАМЕНТО
Это есть наш последний
И решительный бой,
С Интернационалом
Воспрянет род людской
ПО СЛОВАМ СПАСШЕГОСЯ БЕГСТВОМ ГЕНЕРАЛА БОЛЬШЕВИКИ НАКАНУНЕ ПАДЕНИЯ
французская цензура запретила "Геральду" сообщать подробности выступления китайской делегации, по едва ли можно отрицать, что положение весьма тревожно. От людей, лишенных возможности заработать кусок хлеба, принужденных выслушивать вопли своих голодных детей, стоящих перед затяжным кризисом всех отраслей промышленности и возможным прекращением железнодорожного движения, следствием чего явится полная дезорганизация национальной жизни, трудно ожидать спокойного и уравновешенного отношения к совершающимся событиям
БРИТАНЦЫ ТВЕРДО НАМЕРЕНЫ ВЫПОЛНИТЬ ДАННОЕ ИМИ ОБЕЩАНИЕ ПОВЕСИТЬ КАЙЗЕРА
по имеющимся сведениям, корейцы уверены, что президент Вильсон прилетит к ним на аэроплане и выслушает их. По слухам, на Сеульском холме водружен белый флаг, указывающий место посадки.
ДОЧКА
За все время плавания ее ни разу не мутило, и она пользовалась большим успехом, на пароходе было очень весело, несмотря на то что море сильно волновалось и стояли жуткие холода. Особенно внимателен к ней был некий мистер Берроу, ехавший в Европу со специальной миссией от президента. Он был очень интересный и весьма осведомленный человек. В свое время он был социалистом и принимал участие в рабочем движении. Когда она рассказала ему о своих приключениях во время стачки текстильщиков в Джерси, он очень заинтересовался ею. По вечерам они гуляли рука об руку по палубе, пароход сильно мотало, и иногда они чуть не падали с ног. Немного неприятно было, что он пытался ухаживать за ней, но ей удалось отговорить его, она объяснила ему, что сейчас она больше всего нуждается в бескорыстном друге, так как у нее только что был неудачный роман и она теперь об этих вещах даже думать не может. Он был удивительно мил и посочувствовал ей и сказал, что понимает ее полностью, потому что его отношения с женщинами тоже никогда не удовлетворяли его. Он сказал, что любовь и брак должны быть свободными и что не следует связывать себя никакими условностями и запретами. Он сказал, что лично его идеал - страстная дружба. Она сказала, что и ее тоже, но, когда он в первый же день по приезде в Париж стал зазывать ее к себе в номер, она задала ему основательную головомойку. Однако по дороге в Рим он был так мил с ней, что она даже подумала - если он попросит ее руки, она даст согласие.
В поезде они познакомились с одним американским офицером - капитаном Севеджем, очень красивым мужчиной и удивительно интересным собеседником, он вез в Рим какие-то важные депеши. С той минуты, как она познакомилась с Диком, она полюбила Европу. Он владел французским и итальянским и говорил о том, как прекрасны старинные, полуразрушенные города, и ужасно забавно кривил рот, рассказывая разные смешные истории из военного быта. Он немного напоминал Уэбба, только был гораздо приятней, уверенней и красивей. С той минуты как она его увидела, она совершенно забыла Джо, а что до Дж.Г.Берроу, то ей даже подумать о нем было противно. Стоило капитану Севеджу взглянуть на нее, как все внутри ее таяло, по приезде в Рим она призналась себе, что по уши влюблена в него. Когда они все вместе поехали осматривать развалины виллы императора Адриана и городок у водопада, она заметила, что он где-то пил накануне, и обрадовалась. Ей все время хотелось броситься ему на шею, дождливый пейзаж, и похотливые взгляды смуглых людей, и древние названия городов, и чеснок, и оливковое масло, которыми были приправлены все кушанья, и веселые голоса, и крошечные красные полевые цветы, называющиеся, по его словам, цикламенами, - во всем была какая-то беззаботность, сообщавшаяся и ей. Она чуть не потеряла сознание, когда он стал объясняться ей в любви. Да, ей тоже хочется, но нет, нет, только не сейчас. А назавтра, несмотря на письменное обязательство, данное ею в ПБВ, выпила вина и позволила ему делать все, что он хотел. Было вовсе не так омерзительно, как она предполагала, но и не слишком хорошо, она страшно трусила, ее знобило и тошнило, как в тот раз, когда она ему сказала, что она еще никогда. Но на следующий день он был такой нежный и сильный, и она вдруг почувствовала себя очень счастливой. Когда он уехал в Париж и ей ничего не осталось, кроме канцелярской работы и общества скучных старых дев, ей стало ужасно тяжело на душе.
Когда она обнаружила, что у нее будет ребенок, она испугалась, но, в сущности, ей это было безразлично, он ведь женится на ней. Папа и Бестер сначала рассердятся, а потом они его наверняка полюбят. Он писал стихи и после военной службы собирался стать писателем, она была уверена, что он со временем прославится. Он писал ей нечасто, и, когда она вызвала его в Рим, он принял известие о ее беременности совсем не так, как она ожидала, но, с другой стороны, это ведь было для него неожиданностью. Они решили, что, пожалуй, лучше им сейчас не заводить ребенка и, покуда он на военной службе, жениться тоже, пожалуй, не стоит, но в том, что он на ней женится, у него, по-видимому, не было ни малейшего сомнения. Она пробовала всевозможные средства и часто ездила верхом с поручиком Грасси, который учился в Итоне, и говорил превосходно по-английски, и удивительно мило к ней относился, и утверждал, что такой наездницы, как она, ему никогда еще не приходилось встречать. Именно из-за того, что она так часто ездила верхом с поручиком Грасси и поздно возвращалась домой, старые дуры из ПБВ разозлились и откомандировали ее в Америку.
По дорого в Париж Дочка вдруг по-настоящему испугалась. Верховая езда не помогла, и у нее ныло все тело от падения - одна из кавалерийских лошадей поручика Грасси упала вместе с ней и сломала себе ногу, беря каменный барьер. Лошадь пришлось пристрелить, и поручик вел себя позорно, эти иностранцы в конце концов всегда оказывались ничтожествами. Она беспокоилась, не замечает ли кто ее состояния, потому что была уже на третьем месяце. Придется им жениться немедленно, иначе нельзя. Может быть, так даже лучше, они будут всем рассказывать, что их венчал в Риме толстенький старенький священник.
В ту самую минуту, когда она подбежала к нему в коридоре гостиницы и увидела его лицо, она поняла, что все кончено, он больше ни капли не любит ее. Она пошла к себе в гостиницу пешком по слякотным парижским улицам, не глядя, куда идет. Она удивилась, что в конце концов все-таки попала домой, она была уверена, что заблудится. Она чуть ли не надеялась, что заблудится. Она поднялась в свой номер и села на стул, не снимая насквозь промокшей шляпы и пальто. Надо подумать. Это - конец всему.
Наутро она пошла в канцелярию, там ей выдали проездной билет в Америку, сообщили, на каком пароходе она поедет, и сказали, что она должна уехать в течение ближайших четырех дней. Потом она вернулась в гостиницу и опять села на стул и попробовала подумать. Она не могла так вот вернуться к папе. Ей подали записку от Дика с адресом врача.
"Прости меня, - писал он, - ты замечательная девочка, я я уверен, что все будет хорошо".
Она разорвала тонкий голубой листок на мелкие кусочки и выбросила их в окно. Потом легла на кровать и плакала, пока у нее не заболели глаза. Подступила обычная тошнота, и ей пришлось пойти в вестибюль в уборную. Когда она опять легла на кровать, она заснула а через некоторое время проснулась, чувствуя голод.
День прояснился, солнце заливало комнату. Она спустилась к портье и позвонила Дж.Г.Берроу в его бюро. Он был, по-видимому, польщен и сказал, что, если она подождет его полчасика, он заедет за ней и повезет обедать в Булонский лес, они забудут все на свете, они будут помнить только о том, что на дворе весна и что в душе они - подлинные язычники. Дочка сделала кислую мину, но довольно любезно сказала в трубку, что она ждет его.