В этом неуспехе поляков значительная вина падает на Шептицкого, который упорно настаивал на принятии боя на линии pp. Ауты и Березины, вопреки более осторожному и предусмотрительному предположению Пилсудского. Размеры же самого поражения зависели главным образом от распоряжений и действий ген. Жигалдовича. Как известно, вся система обороны польских армий была построена на основании инструкции Пилсудского об обороне на растянутых фронтах (от 21 марта 1920 г.). Суть этой инструкции заключалась в применении узловой или групповой системы обороны на переднем крае оборонительной полосы (а не сплошной оборонительной линии, как это практиковалось в мировую войну), причем центр тяжести успеха обороны переносился на активный маневр глубоко эшелонированных в тыл резервов. Опыт боя 4 июля показал, что активное маневрирование этими резервами является наиболее трудной операцией для высшего командования и что эти резервы для проявления своего полезного действия должны быть весьма значительны. Ген. Жигалдович не справился с маневрированием своими резервами. Он с сильным запозданием во времени более или менее планомерно развернул для контратаки только 17-ю пехотную дивизию. Это произошло от того, что, предпринимая сложный маневр рокировки массы своих резервов вдоль фронта в сторону своего левого фланга, ген. Жигалдович и его штаб, по-видимому, мало проработали вопрос об установлении прочной связи с ними. Поэтому-то 8-я пехотная дивизия в течение целого дня 4 июля гуляла в тылу поля сражения, не принимая в нем участия. Наконец, армейский резерв в виде бригады 1-й Литовско-белорусской дивизии, по-видимому, также был использован не планомерно, а случайно. Нельзя поставить в особую вину ген. Жигалдовичу опоздание в правильной оценке им общей обстановки. Она в условиях маневренной войны на растянутых фронтах меняется настолько быстро, что сведения об обстановке в крупных штабах, более удаленных от линии фронта, обычно уже не отвечают действительности, как бы хорошо ни была налажена связь. Но в ночь с 4 на 5 июля Жигалдович имел уже достаточно времени, чтобы разобраться в обстановке и убедиться, что все его планы об организации крупной контратаки 5 июля являются построенными на песке. Тем не менее его колебания продолжались всю ночь. Он лишь на рассвете 5 июля отдал приказ об организации обороны на линии Докшица – Погост, но в это время остатки его отдельных групп уже перевалили эту линию и находились в полном отступлении. Только около полудня 5 июля ген. Жигалдович представил Шептицкому свое мнение о необходимости дальнейшего отступления для приведения в порядок 1-й армии.
5 июля Шептицкий приказал: 1-й польской армии оторваться от красных и отходить главной массой своих сил в общем направлении на Лиду, прикрывая группой Желиговского (8-я и 10-я пехотные дивизии) Свенцянское направление, а тем самым и г. Вильно.
В связи с отходом правого фланга 1-й армии должен был начаться отход 4-й армии в виду угрозы ее левому флангу. Общий приказ об отходе 4-й армии последовал в тот же день согласно приказанию Пилсудского об общем отступлении польских армий Белорусского фронта на линию старых германских окопов. Одновременно 2-я Литовско-белорусская дивизия передавалась в распоряжение Шептицкого, и он получил задачу оборонять Вильно, загнув свой фронт от Свенцян к северу.
В то же время командзап приказывал своим армиям энергично развивать достигнутый успех, причем 16-й армии указывалось переправиться через Березину на участке Любоничи – Паричи, а Мозырской группе – наступать в северно-западном направлении и 7 июля выйти на фронт Бобруйск – Глуск – Лесковичи – Медухов. Этой директивой командование Западным фронтом намечало уже образование клещей на обоих флангах Польско-белорусского фронта.
В течение дня 5 июля остатки групп 1-й польской армии отходили, стремясь выйти на свои тыловые дороги, вне всякой связи со своим командованием. Авангарды красных армий теснили их. III конный корпус по занятии Браслава двинулся на Свенцяны. К концу дня 5 июля только 1-я Литовско-белорусская дивизия была обнаружена в Небышена. Впоследствии оказалось, что Желиговский со своей группой (8-я, 10-я пехотные дивизии) от Постав пошел не на Свенцяны, а через Кобыльник прямо на Вильно. Остатки группы Ржондковского стремительно откатывались на Молодечненском направлении, обнажая левый фланг 15-й пехотной дивизии (4-я армия). В такой обстановке приказ Шептицкого, отданный в ночь с 5 на 6 июля о порядке занятия линии старых германских окопов, являлся запоздалым. Согласно этому приказу Шептицкий отводил назад свою Полесскую группу в связи с 3-й польской армией в южном Полесье. 4-я армия, имея осью своего движения Минское направление, отходила прямо перед собой на линию старых германских окопов, а 1-я армия, отходя на ту же линию через Вилейку и Молодечно, должна была для обеспечения Вильно протянуть свой левый фланг по западному берегу оз. Свирь и далее на Линтупы – Свенцяны – Маляты. 2-я пехотная Литовско-белорусская дивизия спешно стягивалась для этой цели в Свенцяны. Однако положение групп 1-й польской армии к концу дня 5 июля исключало уже возможность выполнения и этого приказа в отношении левого фланга 1-й польской армии.
К утру 6 июля все три группы 1-й польской армии оказались сильно разбросанными в пространстве, что давало возможность легко разбить их по частям. Однако вместо этого боевое соприкосновение в день 6 июля между сторонами было утрачено, а это дало возможность противнику упорядочить свою перегруппировку. Утрата боевого соприкосновения явилась следствием нескольких причин. 4-я красная армия 6 июля замедлила темп своего продвижения. Она только к концу дня 6 июля вышла на фронт Мосарж – Дуниловичи. Между тем Желиговский покинул Дуниловичи еще на рассвете 6 июля. 15-я армия 6 июля медленно продвигалась вперед, что дало возможность группе Енджеевского благополучно совершить в этот день свой фланговый марш от Глубокого на Молодечно. Этому движению противника не могла помешать и 3-я армия, которую командзап в день 6 июля круто уклонил в юго-западном направлении, нацелив ее на Минск для помощи 16-й армии, и она поэтому совершала перегруппировку, меняя направление своего движения.
Лишь 7 июля более или менее удалось привести в порядок части 1-й польской армии, и 8 июля она уже отходила группой Желиговского на Вильно, группой Енджеевского – на Молодечно и Ржондковского – на Долгинов – Шипки; 4-я армия также отходила по всему фронту в тесном соприкосновении с авангардами 16-й красной армии, которая 7 июля переправилась через р. Березину. В этот день армии красного Западного фронта уже только преследовали противника. III конный корпус, ведя параллельное преследование, подходил к Свенцянам; маневренная ось 4-й армии нацеливалась от Шарковщизны на Гадуцишки, 15-я армия главной массой своих сил шла на Молодечно, 3-я армия продолжала уклоняться на Минск, а 16-я армия основную свою группировку направляла на Минск через Игумен.
Таким образом, начиная с 7 июля, генеральное сражение в Белоруссии, к которому столь тщательно в течение месяца готовилось командование Западным фронтом, превратилось в беспорядочный отход противника, предпринятый им без упорной борьбы за инициативу, из-за основательного разгрома 1-й польской армии в первый же день боя, т. е. 4 июля. Сражение не успело созреть и вылиться в законченные формы. Сильно пострадавшей оказалась только 1-я польская армия, 4-я польская армия и Полесская группа отходили добровольно и в порядке. С нашей стороны сражение вылилось в форму оттеснения внутрь разгромленного «тараном» 15-й армии левого фланга польского Белорусского фронта. Маневр охвата его конницей в дни 4 и 5 июля не успел еще сказаться из-за быстрого назревания событий на фронте 1-й польской армии. В дальнейшем разгром противника мог достигаться лишь при условии крайней энергии наступления 4-й красной армии. Однако дивизии 4-й армии выказали ее далеко не достаточно, потеряв немало бесполезного времени на берегах р. Вилии, чем был значительно ослаблен замах правого фланга красного фронта.
Последующие распоряжения Пилсудского свидетельствуют, что неудачи в Белоруссии и на Украине застали его врасплох и вынудили действовать от случая к случаю. Хотя он и утверждает в книге «1920 год», что восстановление положения на Украине и борьба с конницей Буденного в этот период времени являлись его главной целью, а Белорусский фронт имел для него второстепенное значение, и действия на нем должны были лишь преследовать цель выигрыша времени, но его директивы свидетельствуют о противном: 9 июля он указал своим командующим армиями, что последней линией отхода является линия р. Збруч – р. Стырь – Лунинец – линия старых германских окопов – Вильно. С этой линии в скором времени предстоял переход в наступление. В то же время он начал переговоры с литовцами о соглашении, но последние упорно настаивали на передаче им г. Вильно.
Совершенно правильно говорит ген. Фори в своей рецензии, что наиболее важным следствием этого нового успеха красных армий Западного фронта был не выигрыш территории, а упадок моральных сил польской армии. С этой точки зрения Фори совершенно правильно расценивает июльское генеральное сражение в Белоруссии как поражение поляков, несмотря на то, что им удалось ускользнуть от решительного материального разгрома.
Вместе с тем интересной является точка зрения Фори на события в июне на Украине и в июле месяце в Белоруссии.
Устанавливая взаимную связь между обоими событиями, Фори подводит их под масштаб единого пограничного сражения. Здесь мы усматриваем некоторое преувеличение, что не исключает, однако, возможности принятия точки зрения Фори.
Внутри Польши происходили усиленные формирования резервов, которые направлялись на р. Зап. Буг и в бои 1-й и 4-й польских армий пока не втягивались. Последующие события показали, что последним предположениям маршала Пилсудского не удалось осуществиться ни во времени, ни в пространстве. Конницу Буденного ликвидировать не удалось на Украине. Опорная точка будущего маневра польских армий на линии Зап. Буга – крепость Брест попала в руки советских войск прежде, чем на р. Западный Буг удалось собрать значительные силы, да их и неоткуда было взять, поскольку борьба на Украине продолжалась с прежним ожесточением.