Командзап:
1) От Конной армии получена записка, где тов. Буденный объясняет свое наступление на Львов тем, что подошел к нему на 15 верст и 17 августа должен занять его. Приказ несколько раз повторялся с объяснениями и, конечно, Буденный свернет, но с опозданием. Относительно 3-й армии тов. Лисовский, от имени Лазаревича[226], прислал телеграмму, что армия сильно переутомлена, ослаблена боями и малопригодна для активной цели.
2) Отвечаю на вопрос тов. Троцкого:
а) Я лично и вообще Запфронт никогда не считали, что противник не окажет сопротивления на Висле. Я был убежден, что на линии Зап. Буга сопротивления не будет, так как эта река является лишь моральной преградой, и был убежден в отступлении за Вислу, что и было противником выполнено. За Вислой им была произведена перегруппировка и широкое предмостное укрепление перед Прагой[227] было занято значительными силами добровольцев. А на флангах сгруппированы активные части, которые и перешли в наступление из крепостей Новогеоргиевска, Ивангорода и района Люблина. Я был вполне уверен, что на Висле мы встретим серьезные бои, и это оправдалось.
Я даже просил вас не назначать сроков занятия Варшавы, так как этот срок решится сражениями.
Приходится очень и очень сомневаться в том, удалось ли бы нам нанести противнику поражение, если бы мы своевременно организовали удар с севера на юг в период операции на Зап. Буге[228], так как нам известно, что с 7 августа начинается планомерное польское отступление, а до этого времени главные силы 15-й и 3-й армий были связаны упорными боями между Наревом и Бугом.
Трудно также судить и о том, что могло бы случиться, если бы мы решили приостановить наши армии на рубежах Нарева и Зап. Буга, с целью подтянуть отставшие тылы и пополнения и с еще большей энергией и силой в дальнейшем продолжать операцию.
Все эти предположения должен расшифровать будущий историк, под рукой которого будут всесторонние документы.
Остается лишь один неоспоримый факт, что белополяки, будучи в первых числах августа у верховьев реки Нарева и по реке Нурцу, начинают смелый маневр, отрываясь от красных армий и группируясь по-новому для смелого и решительного контрудара с берегов Вислы и Вепржа, для чего оголяют Галицию и почти все силы подтягивают на Вислу.
Мы же ответили на это еще более подчеркнутым расхождением двух фронтов: на Варшаву и на Львов.
Обратимся теперь к краткому рассмотрению оперативных планов сторон или, вернее, подведем итоги.
Польский план, как видели, создался под влиянием чрезвычайно трудной боевой обстановки, где не только стратегическое положение их армий было отчаянным, но, как говорит полк. Фори, «что важнее, моральное настроение Польских войск казалось безвозвратно упавшим». Несмотря на это, оперативный замысел противника – это душа всякой стратегической операции, хорошо обдуман, а в некотором отношении и очень смел. Фактически этот план состоит из пяти основных моментов:
1) Жесткая мобилизация и набор добровольцев.
2) Хорошо оборудованная система укреплений на Висле в виде тет-де-понов у Плоцка, Новогеоргиевска, Варшавы, Ивангорода[229].
3) Стратегический отход с линии Зап. Буга.
4) Смелый отказ от кордонного расположения частей, которое на протяжении всей операции было у них незыблемо. Сосредоточение войск в районе Ивангород – Люблин и эшелонирование этих лучших сил в глубину с большими перспективами для маневра, и, наконец,
5) контрнаступление главной ударной группы маршала Пилсудского при всемерном содействии армий Северного фронта.
Сущность последних двух пунктов настоящего плана французский полк. Фори отождествляет с идеей известного наполеоновского «L’evenement». Он как будто еще раз хочет напомнить, что это «неожиданное явление», этот «сюрприз» в виде удара маневренной массы, имел успех с приездом представителей французского Генерального штаба, которые своевременно напомнили полякам о «тайне резервов» и о смысле образования из них двух армий, в дальнейшем так успешно прошедших по нашим тылам.
Рассматривая выполнение контрманевра поляков, тов. Меженинов[230] говорит, что выдвижение ударной группы (4-я и 3-я пол. армии) – «по 46 километров в день было движением лавины, плохо регулируемой и плохо управляемой, и если бы мы вовремя могли уклониться от удара, то имели бы возможность и на этот раз наказать противника». Но этой возможности фактически не могло быть, несмотря на то что состояние тылов польских маневрирующих частей было аналогично нашим, правда, с более короткой коммуникацией, а связь польского командования с наступающими войсками оставляла желать очень многого[231].
Наказать противника за эти упущения мы не могли потому, что Западный фронт был слишком слаб, чтобы, идя в генеральную атаку, иметь большие резервы, а помощь 12-й и 1-й конной армий запаздывала. Задумывая свой удар правым флангом, командзап проявил чрезвычайный оптимизм, рассчитывая на своевременную подтяжку этих армий. В связи с этим надо признать, что план командзапа был чрезвычайно рискован. Но надо сознаться, что при наличной численности армий Западного фронта и при наличии категорической задачи разбить противника трудно было бы составить решительный план без наличия риска.
Командующий Западным фронтом, делая основной вывод для нашей кампании 1920 года, пишет[232], «что ее проиграла не политика, а стратегия. Политика поставила Красной армии трудную, рискованную и смелую задачу, но разве может это означать неправильность. Не было ни одного великого дела, которое не было бы смелым и не было решительным».
В смысле смелости всех наших оперативных решений за период этого замечательного похода, мы действительно вполне оправдали мысль, высказанную фельдмаршалом Мольтке, «что без большого риска большие успехи на войне невозможны»[233].
Следует еще обратить внимание на то обстоятельство, что, ведя наступление, не изменяя группировки своих сил, которая в полной мере уже определилась для противника, мы потеряли идею внезапности для удара 4, 3 и 15-й армиями, но опять же, если бы таковой представился. Наконец, рассматривая соотношение группировок сил обеих сторон, следует признать, что основную группировку белополяков (5-я, 1-я и часть 2-й армии до 70 000 штыков и сабель) атакуют почти все силы Западного фронта (4, 15, 3 и 16-я армии) с фронта и во фланг.
Средняя ударная группа белополяков свыше 30 000 штыков и сабель атакуется почти одной Мозырской группой (около 4500 штыков).
Наконец, южная группа белополяков, самая слабая (6-я и 7-я Украинская армии) атакуется всеми силами Юго-Западного фронта. Оперативный смысл соотношения указанных группировок говорит сам за себя.
В заключение нам хотелось бы сказать, что сражение на Висле можно безусловно причислить к разряду самых поучительных операций. Значение маневра, значение сосредоточения к полю решающего сражения всех или подавляющей части наличных сил, необходимость рисковать второстепенным в пользу решающего – все это с заостренной ясностью вытекает из операции на Висле.
Мы потерпели тяжелое поражение. Но ничто не учит так настойчиво и основательно, как неудачи. Надо только внимательно изучить их и подготовиться к будущим битвам во всеоружии военного знания.
Глава XII
Обстановка на левом фланге Западного фронта после отхода его главных сил от Вислы. – Приведение в порядок армий Западного фронта. – Мероприятия по восстановлению железнодорожного транспорта на Западном фронте. – Ближайшие предположения командования. – Начало нового большого наступления польских армий. – Гродненская операция. – Фланговый марш 3-й армии в район Лиды. – Отход армий Западного фронта на линию старых русско-германских окопов. – Выводы. – События на фронте 15-й и 14-й армий в период Гродненской операции. – Пинская операция и ее результаты. – Общие выводы
Сражение на Висле закончилось арьергардными боями наших армий Западного фронта, которые постепенно затихали, и к 25 августа начала устанавливаться новая линия фронта, проходящая но линии м. Липск – Кузница – западнее Волковыска – Беловеж – восточнее Брест-Литовска и далее по Зап. Бугу и западнее г. Грубешов. Однако боевые действия не прекратились на всем Западном фронте одновременно.
Если главная масса армий этого фронта, выдержавшая всю тяжесть боев на р. Висле, нуждалась в необходимом отдыхе, передышке и приведении себя в порядок, то наступательный порыв 12-й и 1-й конной армий не достиг еще своего предела, и боевое оживление продолжало царить на их участках, причем борьба шла за сохранение в своих руках инициативы.
В тех обстоятельствах, в каких после Варшавского сражения оказались остатки 4 3, 15 и 16-й армий Западного фронта, активность 12-й и Конной армий имела большое значение. В своем разговоре с командзапом от 1 сентября Главком усматривал задачу этих армий в том, что они должны не только выдвинуться вперед, но и разгромить противника на своем фронте, что, по мнению Главкома, должно было повлечь за собою сложные и невыгодные для противника перегруппировки его сил, а это последнее обстоятельство должно было дать нам необходимое время для отдыха. Командзап был против самостоятельного рейда Конной армии, но в развитие полученных указаний предполагал по занятии Конной армией района Замостья и Красностава сменить ее частями 7-й и 44-й стр. дивизий 12-й армии и вывести ее в резерв для отдыха, чтобы затем со свежими силами она могла принять участие в общей операции.
Но этим предположениям не удалось осуществиться. Противник сам стремился к захвату наступательной инициативы на фронте этих армий, что ему и удалось выполнить в начале сентября. Ожесточенная борьба Конной армии за обладание Замостьем закончилась, как известно, отходом этой армии под натиском противника по направлению к Грубешову.