На вооружении польской армии в невыгодную для нее сторону отразилось возникновение ее организации в четырех различных государствах (Австрии, Германии, Франции и России) – в период минувшей войны польская пехота была вооружена австрийскими, германскими, французскими и русскими винтовками. Такое же явление наблюдалось и в отношении вооружения артиллерии, причем часто случалось, что батареи одного и того же дивизиона были вооружены орудиями различных систем.
В течение минувшей войны снабжение польской армии различного рода военным имуществом из-за границы, главным образом из Франции, носило весьма значительные размеры. Так, в течение 1920 г. в Польшу из Франции было ввезено:
орудий (разных калибров) 1494,
аэропланов 291,
пулеметов 2600,
винтовок 327 000,
грузовых автомобилей 250.
В течение кампании военное ведомство должно было получать все продовольствие от органов министерства продовольствия. Вследствие нежелания населения сдавать государству сельскохозяйственные продукты по твердым ценам и слабой налаженности государственного аппарата, министерство продовольствия не справилось с возложенной на него задачей, и в начале 1920 г. продовольственное положение армии было чрезвычайно тяжело, но несколько улучшилось после прибытия из Америки транспортов закупленной там муки. В период операций польской армии на Украине ее продовольственное обеспечение производилось исключительно из местных средств, причем никаких затруднений в этом отношении не возникало. Снабжение мясом и фуражом было очень хорошим. Магазины 13‑й дивизии в Казатине, например, настолько изобиловали продовольствием, что давали возможность не только обеспечивать все резервы, прибывающие в дивизию, но и другие дивизии[38].
Вещевое снабжение польской армии было не всегда налажено и во многом также зависело от подвоза из-за границы. Дивизии испытывали нужду, главным образом, в обуви; так, 13‑я пех. дивизия в конце мая 1920 г. нуждалась в 4500 парах сапог, 2500 комплектах белья, 1200 мундирах и 600 шинелях[39].
Тактическая подготовка польской армии была неоднообразна и в ней смешивались методы обучения и подготовки нескольких европейских армий, из состава которых польская армия по преимуществу получила свой командный состав и свои первые организационные ячейки. В течение всей войны нередко наблюдались картины, когда офицер бывшей русской службы в бою должен был руководить и командовать солдатами, обученными по австрийскому уставу, и наоборот. Польское военное командование сознавало все неудобства такого положения, но выйти из него не могло до самого конца войны. Неоднородность командного состава в смысле обучения и подготовки отражалась, конечно, в отрицательном смысле и на работе штабов: часто случалось, что начальник из бывшей русской армии имел у себя начальником штаба офицера из бывшей австрийской армии, а начальниками отделов штаба были офицеры-легионеры[40]. Подготовка старослужащих солдат польской армии не вызывала никаких особых нареканий, несмотря на ее разнообразие; иначе обстояло дело с укомплектованиями, «6‑ или 8‑недельное обучение солдата оказалось необходимостью очень печальной и трагичной… к тому же в большинстве запасных батальонов внимание даже в самые критические моменты обращалось на строевую муштру в ущерб чисто боевому обучению и обучению стрельбе»[41]. Цитированный уже нами автор, майор Курциуш, также жалуется, что пополнение, прибывавшее в его дивизию (13‑ю пех.), было плохо обучено. Известный исследователь польских поражений в войну 1920 г. майор Ружицкий отмечает следующие недостатки польского командования, проявленные им в течение войны:
1) Привычка многих войсковых начальников к системе и приемам великой мировой войны (позиционной) и неприспособленность их к требованиям и условиям маневренной войны.
2) Отсутствие органической связи между пехотой и артиллерией.
3) Неумение применить маневр при обороне.
4) Неумение организовать и использовать войсковую разведку[42]. Кроме различных уставов и руководств, неоднородных по своему происхождению, которыми руководствовалась польская армия в кампании 1920 г., верховное польское командование перед началом решительных операций на Восточном польском фронте преподало армии и ряд общих тактических указаний, относившихся главным образом к обороне. Эти указания нашли свое выражение в инструкции под названием «Директива для обороны Восточного фронта» от 21 марта 1920 г. В области обороны эта инструкция предписывала ограничиваться организацией «укрепленных узлов, имеющих тактическое значение» и располагаемых в три линии. Предполагалось, что эти узлы смогут и должны удержаться до подхода резервов, которые должны действовать всегда наступательно ввиду того, что «большевистские силы имеют слабую сопротивляемость при энергичном на них наступлении»; при этом, так как главной задачей являлось удержание позиции, на выделение армейских резервов не обращалось особого внимания; при наличии таковых они должны были занять в крайнем случае вторую оборонительную линию, если бы первая была прорвана.
Один из польских авторов характеризует эту систему, как «тень позиционной войны, живущую традициями и опытами, имеющими, несмотря на слабость сил, большие претензии на прочность и ненасытную страсть к захвату местности». Результатом этой кордонной системы ведения войны в чистом ее виде, от которой польское командование начало отучаться постепенно под влиянием ряда тяжких неудач, было то, что армейское польское командование в моменты наших решительных атак оставалось без резервов. Успех и решительные результаты наших двух наступлений на Западном фронте в мае и июле 1920 г. во многом зависели от такой тактики противника.
Все указанные выше недостатки, очевидно, составляли деталь, заметную лишь для взгляда собственного и притом строгого наблюдателя. Извне польская армия в отношении и своей тактики, и управления ею производила впечатление вполне боеспособной и хорошо управляемой. Новый командующий Западным фронтом тов. Тухачевский так характеризовал польскую армию после первого нашего значительного столкновения с нею:
«Управление войсками у противника отличное: как состав штабов, так и способ ведения войны обращает на себя внимание в смысле подготовленности и постановки дела на масштаб регулярной маневренной войны… Тактическая подготовка у противника также хорошая. Отдельные единицы – дивизии, полки и батальоны прекрасно маневрируют. Все это указывает на тактическую слаженность частей и высокий уровень командного состава». В заключение командзап подчеркивал, что «от польской армии веет европеизмом»[43].
Беря среднее между вышеприведенными нами точками зрения на польскую армию, следует признать, что в отношении боеспособности и своей тактической подготовки эта армия являлась достаточно солидным противником.
В течение минувшей кампании с лучшей стороны в отношении стойкости и боеспособности показали себя познанские дивизии, за ними следовали галлеровские формирования и, наконец, дивизии легионеров (формирования Пилсудского). Наиболее слабыми во всех отношениях оказались так называемые литовско-белорусские дивизии (1‑я и 2‑я); по свидетельству участников кампании эти части давали всегда наибольший процент перебежчиков, весьма охотно раскрывавших все планы своего командования.
Моральная и боевая консистенция легионеров немногим отличалась в лучшую сторону: они не отличались способностью к длительным боевым напряжениям; под влиянием неудач легко становились доступными панике и быстро разлагались.
Однако следует иметь в виду, что офицерские кадры молодой польской армии, состоявшие и пополнявшиеся городскими мелкобуржуазными кругами и галицкой интеллигенцией, отличались высоким уровнем националистических настроений, характерных для первых моментов восстановления польского государства.
При обзоре сил, средств и состава Красной армии мы, не затрагивая вопроса в целом, поскольку он достаточно хорошо известен всем непосредственным участникам войны и деятелям Красной армии, остановимся лишь на самом характерном и существенном.
В 1920 г. вооруженные силы Республики разделялись на две основные категории: войска полевые и войска внутренней службы (сокращенное название ВОХР, а впоследствии ВНУС). Число последних к весне 1920 г. достигало солидной цифры около 65 стр. отдельных бригад, в составе 4–6 отдельных стрелковых батальонов при одном или нескольких кав. эскадронах каждая. В задачу этих войск входило главным образом обслуживание внутренних нужд Республики: борьба с бандитизмом, охрана жел. дорог, содействие органам Наркомпрода в выполнении их задач и пр. Бригады эти были разбросаны на огромном пространстве по всей территории Республики, причем в некоторых исключительных случаях они привлекались и к выполнению боевых задач[44]. Так, летом 1920 г. на Западный фронт была направлена сводная дивизия ВОХР, получившая впоследствии номер 19[45].
Высшей тактической и стратегической единицей полевых войск являлась дивизия, состоявшая из всех родов войск и по организации напоминавшая прежний корпус.
В состав дивизии входили три стр. бригады, в свою очередь, состоявшие из трех стрелковых полков; каждый стрелковый полк состоял из трех батальонов, а батальон из трех рот.
По штату № 220 артиллерия дивизии должна была состоять из трех легких артиллерийских дивизионов по три батареи в каждом (батарея 4‑орудийного состава) и из одного сводного тяжелого артиллерийского дивизиона (одна 6‑дюймовая батарея и одна батарея 42 лин. пушек).
Кроме того, в состав дивизии входили инженерный батальон, один или два кавалерийских полка и запасный батальон с соответствующими тыловыми и санитарными частями.